Железное сердце (СИ)

— Ольга, оставьте нас, — нетвердо попросил ректор, осторожно присаживаясь рядом и помощница почти бегом скрылась за дверью приемной.

За следующие полчаса Люба успела выслушать столько пространных рассуждений о мире в целом, о трудном положении вузов, власти денег, трудностей общения и взаимопонимания с правительственными структурами, что просто запуталась и не сразу поняла, к чему тот ведет. А оказалось, все очень просто — ректор обходными путями намекал, что желал бы оставить все произошедшее в секрете. Что, конечно же, Казанцев по мере сил и возможностей будет наказан и он понимает, что происшествие Любе очень неприятно, но взамен молчания обещает избавить ее ото всех сложностей перевода. И даже поможет со сдачей, если на сессии возникнут проблемы. Ведь нужно понять… университет отстроили, конечно, по высшему классу в рекордно короткие сроки и финансируют на уровне всех остальных вузов, но ведь в ответ требуют практически невыполнимого — создавать и поддерживать репутацию не просто вуза, а достойного конкурента древним зарубежным исполинам, а на обычное финансирование такого не провернешь. Одно содержание приезжих профессоров съедает большую часть этой суммы. И как хорошо, что существует Казанцев, который умудряется выбивать у своих знакомых и родственников космические суммы на поддержку родного универа.

А Бостон, конечно, временами кажется мерзавцем, но на самом деле довольно милый и беззлобный молодой человек. Просто сегодня он был выведен из равновесия. Просто вышел из себя. Обычно он сдерживается…

Давайте забудем, будто ничего не случилось?

Бостон… Мать твою, да еще и по фамилии Казанцев, пришла невеселая мысль. И вся эта беседа…

Очередной гвоздь в крышку ящика, где заперты в одиночестве Люба и брат. Не то чтобы она чувствовала себя никем и ничем, наоборот, ее семья считалась вполне обеспеченной — хорошая квартира в столице, машины у обоих родителей и пусть небольшая, но комфортабельная дача неподалеку. Поездки на отдых всей семьей, фирменные магазины и золотые украшения на день рождения. И все равно… Теперь это ничего не значило, все осталось в прошлом. Не то что она верила в высшую справедливость, но снова осознать, что в случае чего некому тебя не то что защитить… некому толком посочувствовать, пожалеть, не с кем поделиться неприятностями — то еще удовольствие.

Конечно, Люба согласилась, хотя бы для того, чтобы остановить этот утомительный вал полуизвинений-полужалоб.

Наверное, в один из подобных моментов Люба и стала взрослой. Именно тогда, когда поняла — существуют проблемы, решение которых тебе не по силам, как бы ты ни старался. Существуют вопросы, на которые даже всеведающие родители не знают ответа. Существует предел количеству денег, которые возможно заработать честно и всегда существует кто-то, кто может тебя уничтожить.

И все же это ерунда по сравнению с трагедией близкого человека, которому ты при всем желании не способен помочь стать полноценным, таким, кого другие дети примут как равного.

Люба, наконец, избавилась от извинений ректора, сказала, что жутко спешит на автобус и практически насильно выдрала свою руку из его цепких пальцев.

Возвращаясь домой, под тихое дребезжание расшатанной маршрутки Люба думала, что иногда вполне способна оправдать желание брата забиться в нору и не высовываться. И правда, ведь снаружи всегда можно столкнуться с кем-то вроде Бостона.

Глава 2

Первую неделю занятий Люба прогуляла. Совершенно не тянуло в новый, полный незнакомыми сверстниками универ, где все придется пройти заново: знакомство с преподавателями и сокурсниками, изучение местных правил, традиций и запоминание, кто из студентов что из себя представляет. Ей, пожалуй, надолго хватит знакомства с одним из них.

Студенты за последнюю неделю вообще порядком утомили окружающих домовладельцев. Жить в общежитии ни один нормальный человек не захочет, поэтому большинство приезжих желали снять комнаты или часть коттеджа. В ворота дома дяди Коли периодически ломились молодые парни и девушки с газетами в руках и радостно улыбаясь, интересовались, не сдается ли тут комнат.

Люба даже пару раз пожалела, что дядя не занимается сдачей жилья в аренду. Что-то есть волнующее в атмосфере, где варится одновременно много молодых и энергичных людей. Да и в большем количестве народу проще затеряться.

Целую неделю Люба сама отвозила по утрам брата в школу, а вечером забирала домой. Тетка намекала, что ей следует взять в кредит недорогую машину, а расплатиться она сможет, подрабатывая в мастерской. Да и родители какие-то деньги обещали переводить. Но Любе казалось глупым три года платить за кучу железа и все это время ощущать на шее ярмо обязанности вернуть долг. В отличие от многих других она не имела привычки забывать, что главное вовсе не получить деньги на руки, это как раз довольно просто. Главное — не забыть, что их придется отдавать.

— Мы будем ездить на автобусе, — решила Люба. От помощи тетки по доставке она тоже наотрез отказалась.

Пока брат находился в школе, Люба работала в мастерской. К осени там работников прибавилось, но и ассортимент изделий изменился на более качественные сувениры и довольно полезные в хозяйстве мелочи.

Несколько лет назад дяде удалось выкупить соседний участок, где прежние хозяева выстроили дом для отдыхающих — длинное узкое здание из десяти комнат с отдельными входами, обернутое полукругом вокруг небольшой кухни. Хорошая идея, вот только желающих каждый день таскаться на пляж более получаса нашлось немного, поэтому сосед прогорел. Дядя Коля снес часть внутренних стен и получилось огромное помещение, в котором легко разместились мастерские, склад и печи для обжига.

По вечерам, уложив Сашку спать, Люба снова отправлялась в мастерские работать. У нее пока медленно и криво получалось лепить из пластичной массы, а раскрашивать фарфоровые фигурки она даже не рисковала, но зато ей очень нравилось, что в мастерских всегда есть люди. Дядя Коля платил за работу сдельно, по количеству созданных сувениров, так что многие приходили работать по вечерам или даже ночью, когда переделаны домашние дела.

Наверняка присутствие людей, которым не нужно выражать приязнь или глубокие родственные чувства было одной из причин, по которым Любу сюда тянуло. Это кроме второй причины — заработка, потому что после отъезда родителей денег ей не хватало, а рассчитывать на перевод от родителей совсем не хотелось. Ей вообще не хотелось прикасаться к тем деньгам, хотя ради Сашки от своих принципов придется рано или поздно отступить. Но хорошо бы позже.

Существовала еще и третья причина — Катя, мать-одиночка, которая в возрасте двадцать семь лет осталась вдовой с тремя детьми. И самое удивительное — после всех полученных ударов все еще казалась сосредоточением довольства и покоя, улыбалась тихо и мягко, за что ее любили все без исключения и все без исключения старались помочь Катиной семье выжить. Люди любого пола и возраста тянулись к ней, стремились оказаться поближе и погреться в излучаемом ею тепле, столь редком в окружающем современном мире. Люба не стала исключением — она любила просто сидеть за соседним столом и молчать, хотя Катя никогда не отказывалась показать, как правильно сделать ту или иную деталь и тратила на объяснения столько времени, сколько нужно, не выражая ни малейшего недовольства, хотя время равнялось заработку, чего ей, естественно, всегда не хватало.

Но Люба взамен стала помогать Кате следить за печкой, которую последний раз стартовали как раз в полночь. Она отпускала Катю домой и оставалась одна, катая пальцами тонкие прутья плетня к очередному сувениру-домику, прислушивалась к мерному гудению печи и ожидала щелчка, после которого все выключала и отправлялась сквозь забор между участками домой.

А еще Катя рассказала ей про Бостона. Картина выглядела мало приглядной, даже после общих набросков становилось понятно, что Любе не повезло столкнуться с самым неконтролируемым из местных самодуров. Хотя, по словам Кати, приехал он на учебу не один, а с парой друзей — братом и сестрой Данилецкими, но те по сравнению с Бостоном тихие и незаметные, как мыши под полом.