Тайна клана

– Но ведь… – начала я.

– Мэри-Кей не ведьма, Морган, – сурово сказал папа.

Я покачала головой.

– Но она должна быть ею, – твердила я. – Я хочу сказать, это наследственное. И если я и вы, то и…

– Никто здесь не ведьма, – коротко сказала мама, не глядя мне в глаза. – И уж определенно не Мэри-Кэтлин.

Они все отрицали. Но почему?

– Мам, все хорошо. Правда. Даже не просто хорошо. Быть ведьмой – это чудесно, – сказала я, вспоминая те ощущения, которые испытывала вчера. – Это как…

– Да прекратишь ты или нет? – закричала мама. – Зачем ты это делаешь? Почему ты нас не слушаешь? – Она чуть не плакала, а меня опять стала разбирать злость.

– Я вас не слушаю, потому что вы не правы! – громко сказала я. – Почему вы все отрицаете?

– Мы не ведьмы! – воскликнула мама так пронзительно, что в комнате задребезжали стекла.

Она зло смотрела на меня. Папа стоял с открытым ртом. У Мэри-Кей был жалкий вид. Я почувствовала первый укол страха.

– Ага, – сказала я. – Значит, я ведьма, а вы нет. Так? – Я фыркнула, обозленная их упрямством и ложью. – Тогда что же получается? – Я скрестила руки и посмотрела на них. – Вы меня удочерили?

Молчание. Долгие секунды, в течение которых было слышно, как тикали часы и ветки вяза тихо царапали оконное стекло. Мне показалось, что сердце у меня стало биться в замедленном темпе. Мама тяжело рухнула в мое рабочее кресло. Папа переминался с ноги на ногу и смотрел в пустоту через мое левое плечо. Мэри-Кей пристально смотрела на всех нас.

– Что? – Я попыталась улыбнуться. – Что вы говорите? Так меня удочерили?

– Ничего тебя не удочерили! – сказала Мэри-Кей, выжидательно глядя на маму и папу.

Молчание.

У меня внутри рухнула какая-то стена, и я увидела то, что находилось за ней: мир, который не снился мне даже в кошмаре, мир, где я была приемной дочерью, чужой с биологической точки зрения. К горлу подкатил ком, желудок сжался от мучительного спазма, и я испугалась, что меня сейчас вырвет. Но мне нужно было знать правду.

Оттолкнув с дороги Мэри-Кей, я выскочила в коридор, потом прогрохотала вниз по лестнице, прыгая через две ступеньки. На скорости повернула за угол, слыша шаги родителей на лестнице у себя за спиной. В кабинете я рывком выдвинула папин ящик, где он хранил страховые полисы, паспорта, их с мамой разрешение на брак, свидетельства о рождении…

Тяжело дыша, я быстро пролистала папку с документами на страховку машин, на систему кондиционирования воздуха, на наш новый водонагреватель. Моя папка была озаглавлена «Морган». Я вытащила ее как раз в тот момент, когда родители вошли в кабинет.

– Морган! Прекрати сейчас же! – сказал папа.

Не обращая внимания на его слова, я перебрала свои справки о прививках, табели успеваемости, свою карточку социальной защиты.

А вот и оно. Мое свидетельство о рождении. Я вынула его и стала читать. Дата рождения: 23 ноября. Правильно. Вес: три килограмма двести граммов.

Мама протянула руку из-за моей спины и выхватила свидетельство у меня из рук. Словно в какой-то дурацкой комедии, я рванула его обратно. Мама крепко держала его обеими руками, и бумага порвалась.

Упав на колени на пол, я наклонилась над своей половиной, чтобы удержать ее, пока не прочту. Возраст матери – 23 года. Нет, не подходит, потому что мама родила меня, когда ей было уже тридцать.

Края бумаги вдруг стали расплываться, когда мои глаза впились в четыре слова: «Имя матери – Мейв Риордан».

Моргнув, я перечитала эти слова несколько раз: « Мейв Риордан. Имя матери: Мейв Риордан».

Я машинально дочитала до конца своего обрывка страницы, ожидая увидеть где-то настоящее имя мамы: Мэри-Грейс Роулендс. Где-нибудь.

Подняв голову, я ошеломленно посмотрела на маму. За последние полчаса она словно бы постарела на десять лет. Папа молча стоял у нее за спиной, плотно сжав губы.

Я кивнула на порванное свидетельство. Голова отказывалась соображать.

– Что это значит? – тупо спросила я.

Родители не ответили, и я уставилась на них. Страх обрушивался на меня тяжелыми волнами. Мне вдруг стало невыносимо плохо, захотелось убраться отсюда. С трудом поднявшись на ноги, я бросилась вон из комнаты, налетела на Мэри-Кей и чуть не сбила ее с ног. Обрывок бумаги выпал у меня из рук, когда я пробегала через кухню, чтобы схватить ключи от своей машины. Я вылетела из дома с такой скоростью, будто за мной гнался сам дьявол.

3. Найди меня

14 мая 1977 года

Ходить сейчас в школу – значит заниматься надоевшей тягомотиной. На дворе весна, все расцветает, я собираю луйб – растения для своих заклинаний, а потом мне надо тащиться в школу и учить английский. Кому это нужно? Я живу в Ирландии. Кроме того, мне уже пятнадцать, я достаточно взрослая, чтобы покончить с этим. Сегодня полнолуние, и я сотворю заклинание скраинга, чтобы узнать будущее. Надеюсь, оно подскажет, оставаться мне в школе или нет. Хотя скраингом трудно управлять.

Скраинг мне нужен, чтобы узнать еще кое-что. Ангус. Вдруг он мой нареченный муирн-беата-дан? В Белтайн, праздник костров, он затащил меня за соломенное чучело, поцеловал и сказал, что любит. Не знаю, что я к нему чувствую. Я думала, что мне нравится Дэвид О`Хирн. Но он не один из нас, не исконный ведун. А Ангус – да. Для каждого из нас существует лишь один человек, с кем мы должны быть, наш муирн-беата-дан. У мамы это папа. А кто мой? Ангус говори, что он. Если это так, то у меня нет выбора, не так ли?

Для скраинга я не часто пользуюсь водой – с ней легче всего работать, но она самая ненадежная. Ну, вы знаете: набираете в неглубокую миску чистой воды и смотрите в нее под открытым небом или возле окна. Вы довольно легко что-то там увидите, он это так часто бывает неверным, что лучше не напрашиваться на неприятности.

Лучше всего для скраинга подойдет какой-нибудь магический камень вроде кровавика, или гематита, или же кристалл, но все это нелегко достать. С их помощью можно узнать правду. Но надо быть готовым увидеть нечто такое, чего вы, возможно, не хотели бы видеть или знать. Скраинг на камнях хорош в том случае, если нужно увидеть что-то происходящее в настоящий момент где-то в другом месте, например, взглянуть на любимого или врага во время сражения.

Лично я обычно делаю скраинг с помощью огня. Огонь непредсказуем. Но я сама из огня, мы едины, и поэтому он говорит со мной. Если я в этот момент что-то вижу, то это может быть прошлое, настоящее или будущее. Конечно, картинка будущего – это лишь одно возможное будущее. Но то, что я вижу в огне, все так и есть.

Я люблю огонь.

Брэдхэдэр

Я пробежала по жесткой от мороза траве, которая слабо хрустела под моими тапочками. Входная дверь позади меня открылась, но я уже скользнула на холоднющий винил переднего сиденья своего белого «крайслера» модели 1971 года по прозвищу Das Boot и запустила двигатель.

– Морган! – крикнул папа, когда я под визг колес выруливала с нашей подъездной дорожки, и машину мотало из стороны в сторону, словно лодку в бурном море.

Потом я рванула вперед, глядя в зеркало заднего вида на родителей, оставшихся на лужайке перед домом. Мама медленно оседала на землю, папа старался не дать ей упасть. Выскакивая с превышением скорости на Ривер-дейл, я разревелась.

Всхлипывая, я смахнула рукой слезы, потом вытерла нос рукавом. Включила отопление, но прошла целая вечность, прежде чем двигатель разогрелся и в машине стало тепло.

Я уже свернула было на улицу, где жила Бри, но вспомнила, что мы с ней больше не подруги. Если бы она не оставила эти книги на моем крыльце, я бы не узнала, что меня удочерили. Если бы между нами не встал Кэл, она никогда бы не оставила книги перед дверью.

Я заплакала еще горше и, сотрясаемая рыданиями, резко развернулась в обратном направлении, газанула и погнала машину вперед с единственным желанием оказаться как можно дальше отсюда.