Чужезасранец (СИ)

Дверь как дверь. Старая и обыкновенная. Он начал шарить по каменной стене рядом, будучи убеждённым, что где-то тут имеется включатель, но не нашёл. О том, чтобы открыть дверь самому, не стоило даже мечтать — она была заперта на какой-то древний, грубый, сильный запор. С такими двери просто так не открываются.

— Дьявол! Да что ж такое-то, ну! — долбанул он кулаком по стене рядом.

Отчаявшись, вернулся по бочкам назад, на свой ряд и прошёл в другую сторону. Предстояло ждать, пока его обнаружат, а это Бог весть сколько, поэтому необходимо найти какой-нибудь стол, на котором дегустируют виски и смотрят на его прозрачность и оттенки — может, удастся улечься хотя бы на него, а не на землю. Но и стола тоже не нашлось.

— Чёрт.

Ничего не оставалось, как вернуться на своё место, собрать в кучу барахло и усесться на нём.

И ждать.

Взгромоздившись на килты, парень вспомнил про свою головную боль и тошноту. И тут понял, что и их тоже уже нет. Ничего нет.

— Мама должна про меня вспомнить, — потеплее закапывался он в хламьё.

Примостившись чуть поудобнее и прислонив спину к бочке, Джейми задумался.

«Странно как-то. Провалилось дно в сундуке, а очутился в подвале. Выходит, там вообще пола не было? Это потайной лаз в погреб? Дядюшка придумал? — перед Джейми как живой возник образ Ламберта Бошана. Этот мужчина и хитрость не вязались у племянника в одной системе координат ни при каких раскладах. Дядюшка был и слыл бескорыстным простофилей. Только он мог приобрести такую развалюху, угробив на неё все свои сбережения, и умереть в этом сарае. — Не, скорее всего, это очень старый лаз. Как же его тогда не заметили? Ничего не понимаю. А вдруг сюда уже сто лет никто не заглядывал? — Вопросов была тьма. Ответов — ноль. Приходилось только ждать. — Представляю, какой атомный в них вискарь». — Чуть не давясь слюной, ласково и нежно, как девушку по голой попке, погладил Джейми бочку перед тем как задремать, согревшись в хламье.

Проснулся он от металлического лязга где-то у себя за спиной. Спросонья едва понял: где он и что с ним, а увидев танцующий свет от какого-то живого огня типа факела, даже слегка зажмурился.

— Наконец-то, — принялся подниматься. Он ещё не понял: кто там пришёл и почему с факелом, но это уже не важно. Главное, что его сейчас освободят. Игнорируя боль в спине, он выпрямился и, скинув с себя тряпьё, вышел из-за бочек навстречу вошедшему.

— А! — увидев его, застыл в нелепой позе молодой подросток лет семнадцати в килте и, вытаращив глаза, выставил на Джейми свой факел как копьё. — А-а-а… ты кто?! — спросил он почему-то на гельском. Фрейзер немного понимал этот язык, но почти не говорил на нём.

— Я Джейми. Племянник дядюшки, — начал объяснять он на английском.

— А-а-а! — заорал как ненормальный парнишка и отпрянул назад к двери. — Сесенах! А-а-а… — с криком ринулся он куда-то вон. — Сасенах! — удалялись его вопли. Он выбежал из погреба вместе с факелом, но забыл закрыть дверь.

— Твою мать, перепились они там, пока меня не было, что ли. — Направился за ним Джейми опять в темноте. Только он смог на ощупь дойти до двери и выйти из погреба, как к нему навстречу выбежали двое мужиков с факелом.

От их вида парень остановился. Во-первых, на них тоже висели килты тартанов какого-то весьма знакомого клана. Во-вторых, в руках они сжимали ещё палаш и скин ду*, а вид мужики имели, как у мужиков — дикий и дремучий. Тупые лица, перекошенные свирепостью и агрессией.

— Мужики, мужики, — поднял Фрейзер руки в защитном жесте, — я…

— Сасенах! — рявкнул тот, что со скин ду. Он что-то добавил на гэльском, и второй ему кратко ответил.

— Джентльмены, вы чего как из шестнадцатого века? Я Джейми, сын сестры хозяина этого замка.

— Сасенах! — рявкнул тот, что с факелом и палашом.

— Да вы что, издеваетесь?

— Сасенах! — кинулся на него первый.

— Э! Э-эй, вы чего? — оттолкнул его Джейми, но тут на него накинулся второй, а в конце коридора уже показалась несметная толпа таких же в килтах, но уже с вилами.

— Сасенах! Сасенах! — слышалось из их рядов, а парень в это время оттолкнул и второго, но тут к нему опять подскочил первый и приставил к горлу скин ду.

— Заткнись, — сказал он на гэльском.

«Бред какой-то, — позволил связать себе за спиной руки парень, оглядывая частокол, направленных на него вил. Его толкнули в спину и повели по коридору. — Где там вообще мама и отец? Они-то куда смотрят?»

Проведя по довольно длинному коридору, его вывели на улицу, и у Джейми отвисла челюсть — вместо зелёной травы и плиточных дорожек «обрадовало глаз» месиво грязи и лошадиного навоза. В одном углу горели костры под решётками, возле них работали молотами кузнецы, в другом валялись огромные мотки некачественной грязной шерсти, которую — Джейми это знал со школы — оставляли под дождём для предварительного сваливания.

«Ого! — посмотрел он в другую сторону и увидел возле ещё незаконченной стены пристройки, которая служила дядюшке главным хранилищем антиквариата, большое деревянное корыто, в котором замешивали что-то наподобие цемента непривычного бурого цвета. Такой оттенок объяснялся довольно просто — в раствор добавляли яичные желтки. Огромные тазы с уложенными пирамидками утиных и гусиных яиц стояли рядом. — Странно», — ничего не понял парень.

Мало того, что его стражники обмотались килтами, так во двор спешили женщины в старинных неопрятных одеждах с корсетами и привязанными шерстяными рукавами. Вид они имели ненамного более цивилизованный, чем их мужчины. Лица перепачканы, у кого-то видны ссадины или даже синяки. Про пацанят, прибежавших поглазеть, лучше и не говорить — маленькие чертенята, да и только. Рожек, правда, не хватает, но возле каждого по тощему костлявому огромному псу. Собаки, кстати, увидев задержанного, тут же завиляли своими облезлыми хвостами. Джейми мельком обернулся на замок — может, ещё и «Стоунхендж» изменился, пока он спал в сундуке. И его опасения подтвердились — замок словно отфотошопили — почти новенький, ухоженный, какой-то жилой и тёплый.

«Слава тебе, Господи! — выдохнул Джейми. — Значит, это сон! Я скоро проснусь. Скорей бы. Выпить охота».

Вокруг слышалась гэльская речь, а его опять толкнули в спину и, подталкивая, потащили по направлению к ступенькам перед большой сводчатой двойной дверью. Джейми хотел было подумать, что примерно так снимают кино, но больно уж масштабы смущали. Его втолкали по ступенькам и повели по очередному коридору. Это был проход на задний двор. Его он узнал сразу в отличие от самого двора. Но как тут узнаешь, если ещё вчера днём своими глазами видел там остатки теплиц и загородки псарни, оставшиеся от прежних хозяев.

Опознав хоть что-то знакомое, он принялся по возможности ориентироваться. Они прошли по первому этажу мимо главной залы, которую дядюшка именовал холлом, поднялись по лестнице и очутились на бельведере, после которого направились на третий этаж. Везде пахло горелой рыбой, а в воздухе висела пелена густого чада, разносимого сквозняками, очевидно, с кухни. Джейми знал, где она находится. Высокие маленькие окошки главной залы пропускали, мягко говоря, света немного, а тут и подавно еле справлялись с гущей дыма и копоти. Парню захотелось, чтобы его вывели на самый верхний башенный балкон и скинули оттуда. Наверняка, пока будет лететь, проснётся. Разговаривать со своими конвоирами он больше не пытался. Сказали же замолчать, так что уж тут такого трудного.

Его затолкали в комнату, служившую дядюшке библиотекой. Здесь и сейчас стояли два стеллажа с книгами в старинных переплётах, но этот мизер, конечно же, не шёл ни в какие сравнения с собранием помешанного на истории и антропологии Ламберта Бошана.

Равно как и у дядюшки, комнату устилали ковры. Красивые и дорогие. Пока ему развязывали руки, Джейми задрал голову на потолок и узнал каменный свод. Только сейчас с него почему-то смыли всю краску.

У окна с книгой в руках стоял мужчина в килте и шотландском твидовом пиджаке. На вид ему было лет не более пятидесяти: седые волосы, забранные в хвост, небольшие голубые глаза, тонкий «немногословный» рот, но весьма болезненный цвет лица с парой шрамов на щеке. Вид мужчина имел вполне цивилизованный, но всё равно какой-то ветхий. Всё на нём казалось каким-то мятым, не глаженным и в заметных пятнах. Однако это не мешало джентльмену — а перед Джейми вне всякого сомнения стоял джентльмен — иметь весьма величавый и гордый вид.