Знак королевы вампиров

— Но когда ты успела?..

— Думаешь, вечерами я просто сижу и жду, пока ты мне расчешешь волосы и подотрешь зад?

Он вздрогнул:

— Ты будешь мне это припоминать до конца моих дней?

— Я все еще обижена, — фыркнула она. — И планирую вспоминать об этом как можно чаще, потому что это мое право госпожи.

— Это не потому что вы — моя госпожа, просто вы себя ведете как типичная женщина!

Однако он продолжал притягивать ее к себе, пока они не оказались лицом к лицу, а затем поцеловал ее в кончик носа.

— Спасибо, — сказал он.

* * *

Многие лица были ему незнакомы, но Терри — англичанин по происхождению, блестящий театральный актер в прошлом и талантливый руководитель труппы в настоящем, — все еще держался.

Ты будешь чувствовать себя как рыцарь в сияющих доспехах, когда поможешь ей вырвать горло ни в чем не повинной жертвы? — вспомнились Джейкобу слова Гидеона.

Он принял решение, и черт бы с ним. К несчастью, он не смог вовремя скрыть свои мысли.

Ты не обязан идти со мной, Джейкоб. Я уже говорила тебе это.

Heт, должен. Он выдохнул. Он не хотел думать об этом сейчас. На самом деле не хотел. У нее будет множество проблем. Просто… Он чувствует страх или боль?

Лисса повернулась к нему, выражение ее лица смягчилось. Она погладила его по руке.

— Нет. Для этого я использую то, что вы обычно называете феромонами, за неимением более подходящего слова. По крайней мере, в критический момент. Последние его мысли о том, как приятно, что его соблазняет красивая женщина. — При этих ее словах Джейкоб нахмурился. Хотя ее глаза мерцали, она продолжила. Когда я прокусываю кожу, они на секунду пугаются, но на смену испугу тотчас приходит возбуждение и наслаждение. Прежде, чем он начнет паниковать — а паника приходит вместе с инстинктом самосохранения, — я ломаю ему шею. Я могу закончить питаться уже после его смерти, в том случае, если он жив, когда я прокусываю кожу. Я пью, сколько мне надо, в течение пятнадцати минут после его смерти.

— Может быть, я и не рассматриваю смертных как равных, Джейкоб, — сказала она тихо, — но они — слишком большая часть моей жизни, чтобы я могла просто убить хорошего человека в расцвете лет и ничего не почувствовать. В своих чувствах по этому поводу ты не одинок. Это просто… Я боролась с этим много лет назад. Я приняла это. Сегодня мир принадлежит нам. Со всем остальным справимся завтра. Согласен?

Джейкоб выдавил улыбку:

— Согласен, моя госпожа. Разве я когда-нибудь мог вам отказать хоть в чем-то?

Когда она позволила руке соскользнуть вниз, на его запястье, его слова утешения эхом прозвучали в ее мыслях. Вы не одиноки.

— Платье, госпожа, с милым корсетом?

Платье, которое показала им рыжеволосая женщина в одной из торговых палаток, было сшито из темно-зеленого бархата. Рукава расширяются книзу, ворот украшен искусной вышивкой, по корсету из гобеленовой ткани тянется зелено-золотой узор.

— Очень красиво. А для него у вас есть что-нибудь? — кивнула Лисса на Джейкоба.

Женщина принялась перебирать костюмы, развешенные на стойке с подпорками в виде цветущих деревьев, и вытащила зеленый плащ, отделанный золотом, коричневые чулки и пару мягких сапог.

— Красиво, но… — Когда Лисса отрицательно покачала головой и сделала шаг назад. — Посмотрите в его глаза. Такой цвет надо подчеркнуть!

— Вы абсолютно правы, прекрасная госпожа, — улыбнулась портниха. Вот, поглядите на это!

И она вытащила голубую тунику, вышитую серебром,

Лисса одобрительно кивнула.

— Мне очень нравится зеленое платье, но, может быть, у вас есть такое же голубого цвета, с голубым корсетом, отделанным серебром? В конце концов, я надену его цвета.

— Конечно. Все наши костюмы специально отшиты в двух вариантах, мужском и женском.

Пятнадцать минут спустя Джейкоб, переодевшись в крошечной примерочной, вышел из палатки, к которой уже подтягивались другие желающие облачиться в средневековую одежду. Лисса уже поджидала его снаружи.

Увидев ее, он сглотнул. Хотя голубое платье было сшито просто, облегая линии женского тела, корсет подчеркивал все ее изгибы и соблазнительно поднимал маленькую грудь. Портниха тем временем хлопотала вокруг нее, закрепляя в волосах шарфик, украшенный драгоценностями.

Не вы носите мои цвета, госпожа. Я ношу ваши. Когда она сделала шаг к нему и дотронулась до его лица, он прижался щекой к ее ладони.

Я стояла рядом с королями, у которых не было и десятой доли твоей храбрости, мудрецами, которых ты бы устыдил своей находчивостью. Священниками, которых бы ослепил свет твоей чистоты.

— Прекратите, госпожа, — он поймал ее за руку. Когда он сжал ее чуть сильнее, чем намеревался, он тут же ослабил захват, стараясь говорить спокойней. — Вы сделаете меня тщеславным, и от меня не будет никакой пользы.

То, как ты выглядишь в этой тунике, заставляет меня думать о том, как ты выглядишь без нее. Как ты выбираешься из моего бассейна, по твоему обнаженному телу стекает вода, у тебя затвердевшие соски, которые словно просят, чтобы мои ногти их поцарапали… а глаза у тебя ярко-голубые, как небо майским утром… Когда она подошла еще на шаг, ее бедра коснулись его. Теперь она говорила шепотом, почти не разжимая губ:

— Выдержат ли эти облегающие чулки, если я прикажу твоему члену встать ради меня? Желание ощутить тебя снова внутри меня делает меня влажной. Ты знаешь, женщины в таких платьях обычно не носили нижнего белья.

Джейкоб обнял ее за шею. Когда он начал большим пальцем поглаживать ее губы, она приоткрыла их, показав клыки.

— Не волнуйся, Джейкоб. У меня свои способы заставить тебя снова стать собой, если ты слишком зазнаешься.

— Вы можете выбить почву из-под ног у любого мужчины, лишь взмахнув ресницами, моя госпожа. Я не буду с вами больше спорить. По крайней мере, сейчас.

Она засмеялась, — звука ее смеха было достаточно, чтобы люди начали оборачиваться:

— Именно этого я и ожидала от своего упрямого слуги. Условная капитуляция. Пойдем посмотрим, в какие игры любят играть рыцари.

11

Но, как и любая женщина, она не спешила. Продавец эля сообщил им, что главный рыцарский турнир состоится через полчаса. Поэтому они гуляли рука об руку, рассматривая одежды, драгоценности, оружие. Джейкоб видел, что она посматривает на чеканные серебряные кубки. Вдруг он услышал, как кто-то позвал его по имени.

Повернувшись, он увидел Элайджу Ингрема, который шел к ним, держа за руку шестилетнего внука.

— С днем рождения, — сказал Элайджа. — Миссис Вентворт была так добра пригласить нас присоединиться к вечеринке сегодня вечером. Ты удивлен?

— Весьма.

Ингрем выглядел иначе, чем когда на нем были джинсы и рубашка для гольфа. За рулем лимузина он всегда был одет в темный костюм с галстуком, и, как правило, носил оружие. Но даже в простой повседневной одежде темнокожий Ингрем выглядел так внушительно, что всякому становилось ясно: с ним лучше не спорить. Впрочем, внук деда нисколько не боялся. Повиснув на его руке, он с восхищением разглядывал Лиссу.

— Красивая! Это принцесса?

— Да, принцесса, — ответил Ингрем. — Это миссис Вентворт, Джон. Она пригласила нас на эту вечеринку. Что нужно сказать?

— Спасибо, — сказал мальчик и показал взрослым собачку, скрученную из воздушного шарика. — Я возьму его домой и дам поиграть Усишке, чтобы она выросла крутой и не боялась никаких собак!

— Усишка? — улыбнулась Лисса. — Это, должно быть, наша чумазая обезьянка.

— Точно, обезьянка. Прыгает по шкафам, катается на занавесках… Крутая она или нет, не знаю. Во всяком случае отказывается спать одна. Начинает пищать.

Он запнулся, потом, смущаясь, продолжил:

— Я с удовольствием доставлю вас сегодня куда скажете, миссис Вентворт. И вы выглядите просто изумительно.

Она в ответ махнула рукой:

— Я почти привыкла к мотоциклу.