Звонок (СИ)

На картине я была изображена этакой амазонкой — железный купальник выгодно подчеркивал все мои выпуклости.

— Больная, — спокойно пояснил Бенжамин. — Алекс, можно я эту картину у тебя выкуплю?

— Нельзя, — веско сказал Гейбл. — Картина — моя, как и модель.

— От это я понимаю, вот это зять! — обрадовался папа.

— Золотой парень! — подтвердил Энтони.

— Счастливчик, — грустно вздохнул Бенжамин.

— Где невеста?! — запыхавшийся Джерри ворвался в двери ресторана и безумным взглядом оглядывал нашу компанию.

Взгляд его уже несколько раз прошелся по мне, но узнавания не произошло.

Энтони посмотрел на папу и выразительно покрутил у виска, счастливый тесть пожал плечами в ответ.

— Я принес платье! — Джером высоко поднял и потряс большие пакеты, которых мы ввиду его странного поведения до этого не заметили.

— Я здесь, — обреченно сказала я потому, что особого желания переодеваться у меня уже не было.

— Быстро в дамскую комнату! — скомандовал Джером и повел меня куда-то в сторону, вероятно, туда, где в этом красочно оформленном заведении находился вотерклозет.

По пути взгляд мой то и дело цеплялся за развешенные по стенам картины. После «Покорения Минотавра» меня было довольно сложно удивить, но неизвестному и, безусловно, очень талантливому дизайнеру это удалось.

Я же говорила, что мистер Тернер очень богат? Говорила. А, как известно, при наличии больших возможностей и хорошей фантазии можно много чего сотворить.

Напротив нужной нам двери стоял большой мраморный фонтан. В фонтане этом плескалась русалка с большим бюстом и вполне узнаваемыми чертами.

Вы, наверное, думаете, ну русалка, ну плескалась? Как бы не так.

Она (русалка) не просто плескалась.

Она топила моряка.

— Надо же какое фотографическое сходство! — восхитился Джером. — Ну просто вылитый Гейбл! — это он про моряка говорил.

— Давай платье, — не стала я комментировать композицию.

Бумажный пакет оказался у меня в руках. Искренне надеюсь, что в этот раз наряд мне выбирала не Линда.

Я закрыла за собой дверь и тяжело вздохнула. Тяжелый у меня сегодня выдался день. Но продуктивный. Это совершенно точно. И я мечтательно улыбнулась.

Интересно, как пройдет наша первая ночь?

Мы снимем самый дорогой номер в самом дорогом отеле Силиона. Гейбл возьмет меня, одетую в полупрозрачный пеньюар, на руки и красивым жестом положит на кровать, устланную лепестками роз.

И случайно оказавшаяся там колючка пребольно вопьется в мое мягкое место.

— Какого?! — вскрикну я.

Так, стоп, лепестки роз отменяются.

Гейбл положит меня на шелковые черные простыни, я сексуально изогнусь и со свистом, который возникнет от трения моего пеньюара о шелк, скачусь с постели.

Бабах! Это я на полу.

Всё. Последний раз. Гейбл кладет меня на белые хлопчатобумажные простыни. Лицо его склоняется надо мной, и горячие мужские губы дарят мне райское наслаждение.

Вдруг раздается стук в окно на восемьдесят втором этаже (это на таком этаже наш люксовый номер). На тонком карнизе, шатаясь на пронизывающем холодном ветру, стоит Луи.

— Почему, Гейбл?! — дикий крик оглашает комнату. — За что ты так поступаешь со мной?!

Внизу визжат сирены. Пожарные натягивают большую простынь, чтобы поймать несчастного стилиста, если тот вдруг сорвется.

— Э-э-э-э, — отвечает Гейбл.

Луи в отчаянии заламывает руки и падает вниз.

«Нет, пожалуй, проведем мы эту ночь где-нибудь ближе к земле», — решила я и достала очередной шедевр портновского искусства.

Это было абсолютно нормальное, цвета шампанского, коктейльное платье. Настолько нормальное, что это было даже странно, и я несколько раз сморгнула на всякий случай. Но нет — платье осталось прежним. Я переодела и туфли. Тоже на удивление приличные и на каблуке. Взглянула на себя в зеркало. Поразилась своей необыкновенной красоте и хотела уже была выйти, как услышала тихий всхлип из закрытой кабинки.

Я счастлива, а кто-то плачет. Непорядок. Разве что, если это Роза, то так и быть — пусть плачет. Но Роза-то в банкетном зале. Вывод — это не Роза.

Я постучала в перегородку:

— Эй, кто там?

В ответ всхлипнули еще горше.

— Что случилось-то? — спросила я и села на пол у кабинки, предусмотрительно подстелив под светлое платье пакет.

— Меня парень бросил, — пробурчали из-за двери. — У него родители богатые, а я так, без денег и связей. Вот, смс прислал. Даже не удосужился сказать лично!

— Негодяй! — согласилась я.

— Ага, — мы ненадолго замолчали.

— Меня тоже бросали, — поделилась я опытом. — Меня не просто бросали, мне жених с лучшей подругой изменил.

— Вот ведь стерва, а не подруга! — посочувствовали мне.

— А теперь эта стерва будет вести мою свадьбу, — пожаловалась я.

— Так ты что, жениха простила? — не поняла моя собеседница.

— Нет, я другого нашла, — ответила я и зажмурилась от удовольствия. — Хорошего.

— Повезло тебе, — снова вздохнули за дверью.

— Выходи, — предложила я, — мы и тебе найдем.

— Выхожу, — щелкнул замок, и я поднялась, — но не за женихом, мне работать надо, — грустно сказала девушка и вышла из кабинки.

Со слегка опухшего от слез личика на меня смотрели большие карие глаза. Милая, чуть полноватая жертва гнусного предателя робко мне улыбнулась. В руке её был телефон, а большой передник с торчащими из карманов кисточками указывал на то, что передо мной моя коллега.

— Я Шерон.

— Джи, — пожала я ей руку.

— Где-то я тебя уже видела, — она наморщила лоб. — Такое у тебя лицо знакомое.

— А это не ты рисовала чудесные картины в коридоре? — предположила я.

— Я, — подтвердила Шерон.

— Ну, так вот оттуда и знаешь, — я гордо выпрямила спину, — это ты меня рисовала.

Шерон открыла рот, а я подумала, что надо срочно возвращаться в зал, потому что Роза не дремлет, и если она у меня и мужа уведет, такого я не переживу.

Нет, я жестоко отомщу обоим и потом не переживу.

Какая нормальная женщина будет фантазировать о жестокой мести изменщику-супругу в первый день свадьбы, и это еще и при том, что супруг-то вроде как в неверности замечен не был? Никакая.

Но я же Уитлок.

На меня правила касающиеся нормальных женщин не распространяются. Нет, представлять саму сцену измены я не стала. Это и неприятно, и не продуктивно. Визуализация — это всегда визуализация, и как это обычно бывает, визуализация неположительная почему-то материализуется быстрее. Так вот (я немного отвлеклась), я сразу представила, как бегаю за полуголым Гейблом с огромными ножницами, и они (ножницы) страшно щелкают в миллиметре от моего мужа.

— Роза, дорогуша, спаси меня! — кричит испуганный Кларксон.

Но Роза не Луи. Подлая подружка размазывает по лицу слезы пополам с тушью. На голове её больше нет самой главной её гордости — волос. Она абсолютно лысая.

— Некому спасти тебя, изменщик! — наступаю я на Гейбла. — Ты обречен!

— Зачем я связался с женщинами?! — возводит он руки к потолку, тем самым оставляя стратегически важное место незащищенным.

— Да… — мечтательно протянули рядом. — Так и надо их! — Шерон щелкнула воображаемыми ножницами. — Я когда этого гада увижу — так и сделаю!

— Ты знаешь, Шерон, — девушка, пребывающая в какой-то эйфории от приоткрывшихся перспектив, перевела на меня чуть затуманенные глаза, — тут такое дело…

— Какое? — она сняла фартук и осталась в обтягивающей белой футболке.

Достоинство рода Уитлок меркло рядом с формами моей новой знакомой.

— За это и в тюрьму посадить могут, — огорчила я её, — давай как-нибудь по-другому ему отомстим. Как его зовут, кстати, этого твоего приятеля?

— Джеймс, — тяжело вздохнула она.

Еще бы, такой шикарный план — и не осуществим.

— Мы тебе жениха найдем богатого, напечатаем твой портрет на первых полосах самых модных журналов, и Джеймс сам окочурится. От зависти.

— Джинджер, выходи скорее, я его нейтрализовал! — забарабанили в дверь.