Бездушная

Мой взгляд упал на Финиру. Она бродила между цветущих кустов, разглядывая распустившиеся бутоны, дотрагивалась до них тонкими пальцами, и я невольно дорисовывал её бесстрастному лицу выражение задумчивости, добавлял во взгляд живости и блеска. Ирбет с вдохновенным лицом работал кистью, время от времени бросая на натурщицу рассеянные взгляды, и я им не мешал, предпочитая оставаться наблюдателем.

– Ал, мы с ребятами на днях хотим за город поехать, – негромко произнёс художник, нанося мазки на холст. – Хочешь с нами? Финиру возьмёшь, – он покосился на меня.

Я хмыкнул.

– Неужели твои приятели будут рады видеть в своей компании Карателя? – весело осведомился я, но скорее для шутки.

Иногда я в самом деле проводил время с его друзьями, пожалуй, они – чуть ли не единственные в Феире, которым было всё равно, что у меня татуировка Карателя и вообще-то меня положено немножко бояться. Ведь я могу оставить их без чувств, отнять краски жизни и погрузить в серый туман безразличия ко всему. Но нет, меня вполне дружелюбно принимали в компании Ирбета, чему не переставал удивляться. Всё-таки, творческие личности – в самом деле странные порой люди.

Художник лишь хмыкнул в ответ на мои слова, ничего не ответив. Финира присела на скамейку, разглядывая зеркало в своих руках, и на её лице отразилось напряжение, она даже чуть сдвинула брови. О чём она думала? Пыталась понять, что за воспоминания навевает в ней эта вещь? Очень хотелось ей помочь, но я не знал, как.

– Ирбет, Финира вчера рисовала, – негромко произнёс я, не сводя с неё взгляда – Я хотел бы, чтобы ты посмотрел на её работы. Может, поможешь ей?

– Да, конечно, – рассеянно отозвался художник, его кисть порхала по холсту, но я специально не смотрел, предпочитая потом насладиться уже готовой картиной. – Приноси…

Однако отправиться за рисунками Финиры я не успел – появилась экономка.

– Господин Аллард? – с почтением позвала Чали. – Прошу прощения, к вам посетительница.

Я подавил досадливый вздох. Да, бывали и такие, кто приходил сам, почему-то считая, что какого-то чувства у них слишком много и предлагая Карателям самим забрать, не дожидаясь указания из Собора. Крайне редко их просьбы всё же удовлетворяли, чаще всего, просители отправлялись обратно с вежливым, но отказом. Согласен, обычные люди тоже весьма странно себя ведут временами. Бросил взгляд на увлечённого Ирбета, отстранённую Финиру, и кивнул.

– Я скоро вернусь, – предупредил их и направился за Чали в общую приёмную.

Иногда всё же таким просителям приходилось помогать, если татуировка реагировала, конечно. Чувства далеко не всегда могли вовремя среагировать, всё-таки они не боги, они всего лишь воплощения, и за всем, что происходит в Феире, уследить не всегда получалось. Я дошёл до приёмной и при первом же взгляде на посетительницу понял, что работы на сегодня, как опасался, не предвидится. Дама была хорошо одета, в дорогих украшениях, ухоженная, смотрела на всё вокруг немного свысока, а в глазах сквозила надменность. Однако едва я появился на пороге приёмной, лицо женщины на глазах изменилось, на нём появилась заискивающая улыбка, посетительница поднялась со стула и сделала шаг ко мне.

– Господин Каратель, да? – уточнила она, немного нервным жестом заправив за ухо прядь волос. – Я к вам с просьбой, моему сыну нужна помощь, понимаете.

– Что с вашим сыном? – коротко спросил я.

Гостья взволнованно вздохнула и быстро заговорила:

– Он… влюбился, видите ли, но… та девушка, я думаю, эти чувства неестественны. Мой мальчик не отходит от неё ни на шаг, не слушает, что я ему говорю, – женщина с надеждой посмотрела на меня, ломая пальцы. – Она ему не пара, совсем, а он как помешался на ней! Я беспокоюсь за него, очень! Помогите ему, прошу вас!

Я склонил голову, окинув её взглядом, и спокойно ответил:

– Мы забираем только лишнее, госпожа, а раз никому из Карателей не пришло направление в ваш дом, значит, всё в порядке с чувствами вашего сына. Или отнимаем у людей способность чувствовать краски жизни, если они того не заслуживают, – прозрачно намекнул ей на вторую сторону наших обязанностей, далеко не такую приятную, как первая. – Я ничем не могу вам помочь, – твёрдо завершил разговор.

Она помялась, отведя глаза и подыскивая слова, но я не дал ей возможности продолжить уговоры.

– Всего хорошего, госпожа, – вежливо попрощался с ней. – Вас проводят до выхода, – очень вовремя появилась молчаливая Чали – наверняка ждала где-то рядом, пока я закончу встречу.

После чего я вышел из приёмной и поспешил обратно к Финире и Ирбету, решив сходить за рисунками позже. Уже подходя к садику, я понял, что что-то неладно: оттуда доносился слишком знакомый мне голос той, которой там не должно быть. А художник где?! Я свернул на дорожку, ускорил шаг, а в груди неприятно царапнуло предчувствие, что не успею…

– …Какое хорошенькое! А можно посмотреть? – это Шиарра, но я почему-то совсем не верю в её дружелюбный тон.

Более чем уверен, просила она зеркало Финиры. «Не давай!..» – крик застыл в горле, потому что я как раз вышел к скамейке, где сидела Бездушная и рядом с ней Ши. Я же запретил ей подходить к Нире, чтоб эту дуру влюблённую молнией приложило! Сейчас во мне не осталось ни капли жалости, а лишь одна злость. А Шиарра уже протянула руку к зеркалу, крепко зажатому в пальцах Финиры, ухватила его и потянула на себя.

– Ну покажи ближе, я не отниму! – увещевала Ши и вдруг сильно дёрнула на себя вещицу.

– Шиарра! – строго крикнул я, остановившись, и сразу произошло несколько событий.

Нира оглянулась на меня и на мгновение ослабила хватку, Ши вздрогнула и тоже повернулась в мою сторону, а зеркало, более ничем не удерживаемое, упало на мраморный пол, разлетевшись на сверкающие осколки. Наступившая звенящая тишина была почти осязаемой, лицо Финиры, если это было возможно, стало ещё более безжизненным, а глаза превратились в чёрные провалы из-за расширившихся зрачков. Шиарра тихо ойкнула и приложила ладонь к губам, но я сомневался, что ей в самом деле жалко разбитого зеркала. Она ведь вряд ли знала, что он значил для Ниры. А вот меня переполняла холодная ярость.

– Шиарра, пошла вон, – тихим, ровным голосом приказал я, сверля её взглядом.

Девушка снова вздрогнула, вскинула на меня полные мольбы глаза, в которых дрожала влага.

– Аллард… Я не специально… – прошептала она, но я не поддался.

– Вон, я сказал, и не попадайся мне, – повторил я и позабыл о ней, поспешив к Финире.

До меня донёсся глухой всхлип, прошелестело платье, и в саду стало тихо. Я присел перед Бездушной, взял её холодные ладони в свои и с тревогой всмотрелся в лицо.

– Нира, Нира, хорошая моя, я тебе новое куплю, – настойчиво позвал я, погладив тонкие пальцы.

– Его мне брат подарил… – едва слышным шёпотом вдруг ответила Финира, и – по её щеке медленно сползла слезинка.

Я, как заворожённый, смотрел на бриллиантовую капельку, не веря собственным глазам. Бездушная… плакала?

– Нира? – тоже почему-то шёпотом позвал я. – Ты вспомнила?

Наши взгляды встретились, и по второй щеке сползла ещё одна слезинка, девушка моргнула и прикусила губу.

– Мне больно, – тем же голосом ответила она, беспомощно глядя на меня, и фарфоровая маска её лица дала трещину. – Аллард, почему мне так больно? – снова спросила Финира.

Глядя в озёра её глаз, переставшие походить на холодные драгоценные камни, я сделал то, что хотелось именно в этот момент: выпрямился, потом наклонился к Нире, обхватив ладонями её лицо, и нежно прижался к подрагивавшим, мягким губам. Я не проявлял напора, не пытался быть настойчивым, я просто ласкал рот Финиры, пытаясь таким образом успокоить, а внутри всё ликовало: она чувствовала! И пусть не самое радостное чувство, но оно было, Бездушная плакала! Для меня оказалось полной неожиданностью, когда губы Ниры под моими чуть приоткрылись, не препятствуя моему порыву, а словно приглашая продолжить. Ох… Пришлось опуститься на скамейку рядом с ней, отчего-то ноги не хотели держать. Я погладил языком, смиряя порыв прижаться сильнее, исследовать, углубить этот осторожный поцелуй, потом мои губы переместились на мокрые щёки Финиры, собирая солёную влагу. Пальцы зарылись в светлые, шелковистые пряди, поглаживая затылок, и девушка неуверенно прислонилась ко мне, её ладони легли на плечи. Вот тут я отстранился, решив не испытывать собственную выдержку – от вроде бы невинного поцелуя изнутри лизнуло горячим языком проснувшееся желание.