Любимая

Саманта была готова на всё, готова была биться насмерть. Отец Сэма был ключом к получению меча и победе её клана. Если ради меча Саманте нужно было бы спуститься в ад, она сделала бы это, не раздумывая.

Сэм не мог избавиться от странного, мучающего его чувства. Машина приближалась всё ближе к дому его отца. Навигатор умело управлял системой, ведя их прямо к заветным дверям. Сэм представлял, что его отец живёт в большом городе, на отличной улице, в престижном районе и в большом доме.

GPS-навигатор сообщил, что ехать им оставалось не больше пары километров. Сэма одолевало странное чувство. Они ехали по окраине города, это был даже ещё не город, а просто унылый кусок сельской дороги с разбросанными то там, то здесь небольшими трейлерами.

Когда навигатор сообщил, что им осталось сделать один последний поворот, Сэм просто не мог поверить своим глазам. Они подъехали к знаку «Трейлерный парк Хомстэд».

Именно здесь жил его отец. В трейлерном парке.

Медленно выруливая по грязной дороге, мимо разбросанных то там, то здесь убогих трейлеров, Сэм почувствовал, как внутри всё сжалось. Ему хорошо было знакомо это чувство, он часто испытывал его, когда в очередной раз рушились его мечты. Он был настолько глуп, что позволил себе мечтать. Как он мог быть таким идиотом?

Чем дальше он ехал, тем реже попадалось на пути хоть какое-то жилье. Доехав до конца дороги, он увидел светло-голубой трейлер с нужным ему номером. Крошечный дом на колёсах буквально разваливался на глазах. Двери-ширмы свисали с петель, ступени были покрыты трещинами, лужайка по колена заросла сорняком. Дом стоял чуть поодаль, несколько кустов скрывали его от глаз прохожих. Сюда явно не заходили ради любопытства. Не о таком уединённом жилище мечтал Сэм.

Сэму было стыдно. Ему было стыдно, что он привёз сюда Саманту и собирался представить её отцу. Сэм хотел убежать, а лучше забиться в угол и тихо умереть.

Он припарковал машину и заглушил двигатель. Ни Сэм, ни Саманта не решались выйти из машины. В сотый раз проверяя навигатор, Сэм надеясь, что система перепутала адрес. Система была ни при чём.

«Ну что, пошли?» – прервала молчание Саманта.

Сэм не знал, что ему делать. Что за человек мог жить в таком месте? Что за человек был его отец?

Сэм сдерживал себя, чтобы не завести машину, не нажать на газ и не уехать отсюда подальше. К сожалению, он не мог этого сделать.

Нервно сглотнув, Сэм открыл дверь и вышел из машины. Саманта последовала за ним.

Они подошли к дому и поднялись по лестнице, прогнившие ступени проседали под их весом. Сэм открыл скрипящую внешнюю дверь, собрался с духом, глубоко вдохнул и постучал.

Звук громом пронёсся по трейлеру. Внутри послышалось какое-то движение. Секунду спустя дверь открылась.

Напротив Сэма стоял его отец.

Глава двадцатая

Роджер вывел их на мощёную дорожку, провёл мимо ухоженных газонов и дома Даниеля Фишера. Они вышли на улицу, завернули за угол и обнаружили, что Роджер подводит их к ступеням огромной старинной церкви.

Кейтлин и Калеб изумлённо переглянулись. Они ведь только недавно проходили мимо этого здания!

Дверь в церковь была заперта, но у Роджера был ключ. Отперев дверь, он широко распахнул её, впуская их внутрь.

«Мы решили, не увозить его далеко», – сказал он, улыбаясь и подмигивая.

Они вошли в церковь, Роджер закрыл за ними дверь и запер её на засов.

Вид церкви поразил Кейтлин. Внутри было безумно красиво. Церковь была светлой, просторной и прекрасной в своей простоте. Она не была похожа на все другие церкви, в которых Кейтлин приходилось когда-либо бывать. Внутри не было ни крестов, ни статуй, ни орнаментов, ни колон, ни перекрытий – церковь представляла собой большую комнату с множеством окон. Пол был уставлен многочисленными рядами простых деревянных скамей. Здесь могло поместиться несколько сотен человек. Церковь дарила Кейтлин чувство защищённости.

«Это самая большая в Америке базилика без колонн и перекрытий, – сказал Роджер. – Эту церковь построили искусные судостроители. Время идёт, а церковь стоит, как ни в чём не бывало».

«Вот, значит, как ты проводишь сейчас свои дни, Роджер, – улыбаясь, сказал Калеб. – Теперь ты приглядываешь за старой церковью?»

Роджер не смог сдержать улыбку: «Поверь, это намного лучше, чем постоянно попадать в передряги, – сказал он и устало вздохнул. – Просто я устал, Калеб. Я живу намного дольше тебя, и с меня этой жизни достаточно. Мне здесь нравится. Здесь тихо. Я никого не трогаю, и меня никто не трогает. Я устал от этих проклятых войн. Кланы, политика… Мне нравиться жить здесь одному, это великолепное место.

К тому же я являюсь хранителем сокровища. Честно сказать, спустя все эти годы, я уже и не рассчитывал, что кто-то его найдёт. Я уже начал сомневаться в существовании Избранного. Видимо, я ошибался, – добавил Роджер, глядя на Кейтлин. – Теперь из-за тебя я лишусь работы».

Он посмотрел на Калеба: «Прежде, чем я принесу его, я хочу тебя кое о чём попросить».

Кейтлин стало интересно, что же это мог быть за вопрос, какова цена пропуска к этому бесценному сокровищу, к тому, что этот человек защищал всю свою жизнь.

«Всё, что угодно, дружище», – ответил Калеб.

«Я так давно не слышал, как ты играешь», – сказал Роджер.

Повернувшись, он жестом указал на старинный рояль, стоявший в углу центрального нефа.

«Сыграй Восьмую Сонату Бетховена, вторую часть. Помнишь, ты играл её в Вене».

Калеб в нерешительности оглядел рояль.

«Я так давно не играл…»

Роджер улыбнулся: «Я уверен, твой талант остался при тебе».

Кейтлин вдруг осознала, что очень многого не знала о Калебе и, возможно, никогда не узнает. По сравнению с ним она чувствовала себя такой юной. Она также осознала, что за века дружбы за плечами у Калеба и Роджера было больше приключений, чем когда-либо могло быть у Кейтлин и Калеба. Это её слегка расстроило. Ей безумно хотелось стать бессмертной, стать таким же полноценным, настоящим вампиром, каким был Калеб, чтобы иметь возможность быть рядом с ним целую вечность.

Она смотрела, как Калеб идёт вдоль рядов пустых скамей. Старинные половицы скрипели под его тяжёлыми кожаными ботинками. Преодолев три ступени, он поднялся на деревянный алтарь и прошёл прямо к углу, где располагался рояль. Сняв защитное покрывало, Калеб сел за рояль Стейнвей, открыл крышку и посмотрел на клавиши.

Он закрыл глаза, и Кейтлин было интересно, о чём же он думал в эти мгновения, какие воспоминания они в нём пробуждали? Прошло несколько секунд, и Кейтлин уже начала беспокоиться, что Калеб передумал и не собирается играть.

И в этот самый миг его пальцы коснулись клавиш.

Музыка была прекрасна.

Звуки отражались от стен огромной пустой церкви, заставляя их вибрировать в такт. Музыка заполнила собой всё пространство.

Кейтлин никогда не слышала этого произведения и ничего хоть близко похожего на эту мелодию. Ей захотелось запомнить этот момент навсегда, впечатав его в память. А ещё её захотелось плакать.

Кейтлин стало необычайно грустно, потому что её вновь пронзило чувство отчуждённости, ведь она так многого не знала о Калебе, и вряд ли у неё когда-либо появится шанс узнать всю его историю. Кейтлин нужно было смириться с мыслью, что ей было известно ровно столько, сколько ей могло было быть известно, и радоваться каждой секунде, которую она могла провести с Калебом, ведь её жизнь была так коротка.

Еще Кейтлин стало грустно, потому что она вспомнила Джона. Она не думала о нём довольно давно. Рядом с Калебом мысли о Джона казались ей незначительными и ненужными и были глубоко спрятаны в её подсознании. Они не очень хорошо друг друга знали и свсем мало времени провели вместе, но часть Кейтлин всё еще винила себя за то, что всё закончилось так внезапно. Ей хотелось иметь возможность нормально закончить их отношения. Часть её надеялась, что однажды им вновь удастся встретиться. Кейтлин не знала, как именно это произойдёт, просто она была уверена в том, что это когда-нибудь случится. Нельзя сказать, что Кейтлин с нетерпением ждала этой встречи, особенно сейчас, когда она всей душой была предана Калебу, надеясь, что чувства её никогда не изменятся.