К чёрту правила! Это говорю Я - Гермиона Грейнджер (СИ)

— Как-то не похоже, что я переживаю здесь лучшие дни моей жизни, — продолжал Рон. — Сам понимаешь, рука искалечена, жрать нечего и задница каждую ночь отмерзает. Я надеялся, видишь ли, что, пробегав столько недель с высунутым языком, мы хоть чего-то достигнем.

— Рон, — произнесла Гермиона, — прекрати!

— Мне казалось, ты знаешь, на что идешь, — сказал Гарри.

— Да, мне тоже.

— Так что же именно не отвечает твоим ожиданиям? — спросил Гарри. Теперь на помощь ему приходил гнев. — Ты полагал, что мы будем останавливаться в пятизвездных отелях? Находить каждый день по крестражу? Думал, что на Рождество уже вернешься к мамочке?

— Мы думали, ты знаешь, что делаешь! — крикнул Рон, вскакивая, и эти слова словно пронзили Гарри раскаленными ножами. — Думали, Дамблдор тебе объяснил, что нужно делать! Мы думали, у тебя есть настоящий план!

— Рон! — снова произнесла Гермиона, на этот раз, перекрыв голосом шум дождя, но Рон и тут не обратил на нее никакого внимания.

— Ну, прости, что подвел тебя, — ответил Гарри. Голос его был совершенно спокойным, хоть на него и навалилось ощущение пустоты, собственной никчемности. — Я с самого начала был откровенен с вами, рассказывал все, что услышал от Дамблдора. И ты, возможно, заметил — один крестраж мы нашли…

— Ага, и сейчас близки к тому, чтобы избавиться от него, примерно так же, как ко всем остальным. Иными словами, и рядом со всем этим не стояли! — наконец, до Гермионы дошло: Рон весь день носит медальон, а исходя из самого характера и вспыльчивости Рона, крестраж действует на него сильнее остальных.

— Сними медальон, Рон, — крикнула Гермиона. — Быстро, сними! Ты не говорил бы так, если бы не проносил его весь день.

— Да нет, говорил бы, — сказал Гарри, не желавший подыскивать для Рона оправдания. Гермиона злобно посмотрела на него. — По-твоему, я не замечал, как вы шепчетесь за моей спиной? Не догадывался, что именно так вы и думаете? — Гермиона медленно прикрыла глаза.

— Гарри, мы не…

— Не ври! — обрушился на нее Рон. — Ты говорила то же самое, говорила, что разочарована, что думала, будто у нас есть за что ухватиться, кроме…

— Я не так это говорила, Гарри, не так! — закричала она. — Я сказала, что мы должны поддерживать друг друга и не впадать в состояние полного беспамятства!

— Значит, ты на его стороне? — усмехнулся Рон, — мне казалось, что слизеринцы дружат…

Шлепок. Гермиона со всей силы ударила Рона по щеке, чтобы тот пришёл в себя. Реакция была мгновенная. Рон настолько сильно толкнул Гермиону, что она отлетела на приличное расстояние и ударилась затылком об стол. Сознание, благо, не потеряла. Гарри скривился, увидев, что Рон сорвался на Гермионе, и схватил его за ворот, затем ударил в челюсть. Началась драка. Гарри хватал Рона за волосы, за шею, чуть за больную руку не схватил, но сдержался, а вот Рон напротив — бил куда попадал, не жалея сил. Гарри бросился на Рона забыв обо всём: что тот тяжелее, что Рон — его лучший друг. Плевать! Не хватит рук, он пустит в дело зубы! Сцепились. Рухнули на пол. Покатились, дубася друг друга, куда придётся. Препятствием между ними стала Гермиона, которая вовремя стала посередине, когда Гарри и Рон уже занесли кулаки для следующего удара. У обоих под глазом был фингал, ссадины и даже укус на руке Гарри в области запястья.

— ПРЕКРАТИТЕ! — воскликнула Гермиона. По лбу стекала кровь, видимо, удар пришёлся на всю голову, потому что голова гудела, словно паровоз. Рон и Гарри немного умерили свой пыл. — Неужели вы не видите, что Сами-Знаете-Кто этого и добивается? Думаете, что он — глуп?

Дождь молотил в брезент, Гермиона еле сдерживалась, чтобы не ударить каждого из них. Восторг, который они испытывали несколько минут назад, исчез, как будто его и не было никогда, сгинул, подобно фейерверку, который вспыхивает и гаснет, оставляя после себя темноту, сырость, холод. Где спрятан меч Гриффиндора, они не знали, да и кто они, собственно, такие — трое живущих в палатке подростков, единственное достижение которых сводится к тому, что они пока еще не мертвы.

— Так почему же ты все еще здесь? — спросил Гарри у Рона.

— Хоть убей, не знаю, — ответил Рон.

— Тогда уходи, — сказал Гарри.

— Может, и уйду! — крикнул Рон и подступил на несколько шагов к не двинувшемуся с места Гарри. — Ты слышал, что они говорили о моей сестре? Но тебе на это чихать с высокой елки, верно? Подумаешь, Запретный лес! Гарри Видавшему-Вещи-Похуже Поттеру плевать, что с ней там происходит. Ну, а мне не плевать ни на гигантских пауков, ни на умалишенных…

— Я сказал только, что она там не одна, что с ними Хагрид…

— Да-да, я уже понял, тебе плевать! А как насчет остальной моей семьи? «Уизли вовсе не нужно, чтобы покалечили еще одного их ребенка» — это ты слышал?

— Да, и…

— Не интересуюсь и ими, так?

— Рон! — крикнула Гермиона, — это же не значит, что произошло что-то еще — такое, о чем мы не знаем. Подумай: Билл уже весь в шрамах, многие наверняка видели, как Джорджу оторвало ухо, ты, как считается, лежишь при смерти, я уверена, только об этом он и говорил…

— Ах, ты уверена? Ну, отлично, тогда и я за них волноваться не буду. Вам двоим хорошо, вы своих родителей надежно попрятали…

— Мои родители мертвы! — взревел Гарри.

— А мои, может быть, в одном шаге от этого! — завизжал Рон. Гермиона ударила его ещё раз.

— ДА ЛУЧШЕ БЫ ОНИ БЫЛИ РЯДОМ, ЧЕМ ВОВСЕ ЗАБЫЛИ МЕНЯ!

— Так УХОДИ! — крикнул Гарри. — Возвращайся к ним, притворись, что вылечился от обсыпного лишая, мамочка накормит тебя и…

Рон сделал неожиданное движение. Гарри отреагировал мгновенно, но, прежде чем палочки вылетели из их карманов, Гермиона подняла свою.

— Протего! — крикнула она, и невидимый щит отделил ее с Гарри от Рона — мощь заклинания заставила всех троих отпрянуть на несколько шагов. Разъяренные Гарри и Рон вглядывались друг в друга сквозь прозрачный барьер, и казалось, будто каждый впервые ясно увидел другого. Ненависть к Рону разъедала Гарри, как ржа: что-то, соединявшее их, было разрушено навсегда.

— Оставь крестраж, — сказал Гарри. Рон через голову сорвал с шеи цепочку и швырнул медальон в ближайшее кресло. А потом взглянул на Гермиону:

— Что будешь делать?

— О чем ты?

— Ты остаешься — или как?

— Рон, ты не можешь уйти, — запротестовала Гермиона, — нам…

— Будет лучше, если тебя не будет! — воскликнул Гарри.

— ДОСТАТОЧНО! — перешла на хрип Гермиона.

— Я понял.

— Нет, Рон, постой!

Однако Гермионе помешали ее же Щитовые чары, а когда она сняла их, Рон уже выскочил в темноту. Гарри стоял неподвижно, молча, слушая, как она, выкликая среди деревьев имя Рона, надрывает горло. Через несколько минут Гермиона вернулась с мокрыми, липнувшими к лицу волосами.

— Он ушел! Трансгрессировал!

Она рухнула в кресло. Конечно, терять друзей она не любила, да и любой бы разрыдался, но девушка держалась. Гарри охватило странное оцепенение. Он наклонился, поднял крестраж, повесил его себе на шею. Стянул с койки Рона одеяла, накрыл им Гермиону. А потом забрался на свою и, вслушиваясь в стук дождя, уставился в темную брезентовую крышу.

Реджина пребывала в некотором шоке.

— Дядя Рон бросил вас? — ужаснулась Реджина, — как так?

— Я потом расскажу тебе, что случилось, а сейчас слушай…

Прошло несколько недель после ухода Рона. Сразу же после его побега, Гермиона и Гарри на следующее утро решили трансгрессировать, переместившись в другое место. На этот раз они выбрали какую-то скалу, где их точно никто не сможет найти.

Уже долгое время они вообще не говорили о Роне. Гарри твердо решил, что никогда в жизни не произнесет больше его имени, а Гермиона, читая его мысли, не разговаривала о Роне. Сам Гарри завел привычку вытаскивать потихоньку Карту Мародеров и рассматривать ее при свете волшебной палочки. Гарри ждал, когда в коридорах Хогвартса снова появится точка с именем Рона — это будет доказательством, что он благополучно вернулся в уютный замок под защитой своего чистокровного происхождения. Однако Рон не появлялся на Карте, и скоро уже Гарри доставал ее только ради того, чтобы смотреть на имя Джинни в спальне для девочек. Вдруг она почувствует сквозь сон силу его взгляда, вдруг каким-то образом догадается, что он думает о ней и надеется, что у нее все хорошо. Гермиона видела, что Гарри переживает не меньше её.