Нарисуй узоры болью...(СИ)

Как такое могло случиться? Как?

***

Бейбарсов зевнул и внимательно посмотрел на Ленку, которая слишком задумчиво глядела куда-то вперёд, то и дело косясь на окно, словно за ним должен был появиться какой-то принц на белом коне.

- Ждёшь кого-то? – поинтересовался наконец-то он. – Жанна совсем рядом, её ждать не надо.

- Не жду! – воскликнула моментально Ленка, отрицательно мотая головой и словно пытаясь убедить парня в том, что на самом деле на окружающих ей абсолютно наплевать. – Совсем не жду!

- Я знаю об этом твоём… - Бейбарсов стишил голос и подался вперёд. – Шурасик его, кажется, зовут, я прав?

Ленка отпрянула, сжимая руки в кулаки, и смотрела на Глеба с предельной ненавистью, словно больше ничего не могла сделать.

- Прекрати! – выдохнула она едва-едва слышно. – Прекрати говорить о нём, Глеб, слышишь? Если ты…

- Я не скажу ничего Жанне, успокойся, - рассмеялся Глеб. – Ей вообще много чего не следует знать.

- Она опять?

Бейбарсов кивнул.

К Ленке он относился, словно к своей кровной сестре, хотя, на самом деле, родственниками они были лишь по магии. А вот Аббатикова… Аббатикова порой вызывала у него достаточно странные чувства.

Иногда, правда, очень редко, это было определённое желание – раньше, да, возможно. Но сейчас ненависть становилась всё сильнее и сильнее, а потихоньку даже начала переходить в какое-то презрение.

В обычное время Глеба Жанна просто раздражала, и он совершенно не пытался бороться с этими ощущениями. А зачем, какой смысл?

Если она не пытается ничего в себе изменить, то не стоит пытаться перекрутить и своё отношение к ней, перевернуть его с ног на голову, или, может быть, наоборот – Бейбарсов не вникал в подробности собственных мыслей, ему с головой было достаточно и простой ненависти, которая то казалась слабой, то достаточно сильной – но это не имело никакого значения.

Он вообще в последнее время был очень равнодушен ко всему, что только можно назвать реальностью.

…Ленка подалась вперёд, а после вдруг схватила его за руку, словно собираясь что-то сказать, и пристально посмотрела парню в глаза.

- Точно не скажешь никому ничего? – наконец-то полушёпотом поинтересовалась она. – Глеб, поклянись мне!

- Не скажу, обещаю, - усмехнулся Бейбарсов.

- Тогда и я не скажу, - довольно улыбнувшись, кивнула Свеколт. – Даже помогу, если будет нужно.

- Взаимно.

Он не имел ничего против какого-то учёного, которого нашла себе его сестра по дару – по крайней мере, победителей всё равно может быть больше, чем один, и это немного радовало его.

Бейбарсов не задумывался над вопросом о том, что, скорее всего, что-то может измениться в лучшую сторону.

Или в худшую.

“Тибидохс” – это просто слишком большое количество смертей, которое оправдывается азартом тех, кто платит за него деньги; и даже его создатели в этом году участвуют в нём, что кажется предельно смешным.

- К нам послание! – воскликнула вдруг Жанна, запрыгивая в окно, которое она перед этим открыла магией.

Бейбарсов досадливо прищёлкнул пальцами, вновь закрывая оное, и мрачно посмотрел на Аббатикову.

Ленка мотнула головой – её разноцветные волосы, заплетённые обычно в две косы, нынче растрепались и походили на что-то сродни одуванчику.

- Тише, - прошипела она. – Неужели нельзя вести себя более-менее спокойно, Жанна? Ты же понимаешь, что привлекаешь к нам опасность.

- К нам? Опасность? – рассмеялась Аббатикова. – О чём ты мелешь, Ленка, мы ведь некромаги – и мы всемогущи!

Бейбарсов, который, впрочем, всегда был самым сильным из их тройки, вскочил на ноги и, даже не задумываясь относительно собственных действий, схватил Аббатикову за горло, вытянув руку и сжимая её тонкую шею так, словно это была какая-то верёвка. Жанна была невысока, и поэтому едва-едва касалась кончиками пальцев земли.

Она никогда не видела, чтобы Глеб превращал собственную магию в физическую силу, но, впрочем, сейчас ей показалось это невероятным.

Бейбарсов, казалось, должен был приложить к этому хоть какие-то силы – но сейчас стоял так, словно держал за горло какую-то обыкновенную куклу, а не живую, ещё и вырывающуюся девушку.

- Если мы с Ленкой уйдём, а сюда явится эта Горгона, - начал вполне равнодушно он. – То ты сдохнешь, не успев даже использовать магию.

Жанна дёрнулась, а после резко протянула ему какую-то бумажку и вновь попыталась освободиться, почувствовав, что её ноги буквально отрываются от земли.

Бейбарсов наконец-то отпустил её, и девушка рухнула на землю. Он наконец-то поднял бумагу с пола и развернул её.

Там была всего лишь одна-единственная запись, но она его совершенно не порадовала, скорее очень даже наоборот.

“Убить девчонку”.

Два коротких слова.

- Она даже не указала какую, - воскликнула наконец-то Жанна, отряхиваясь и поднимаясь на ноги.

Её голос оставался немного хриплым, вероятно, Бейбарсов что-то там повредил Аббатиковой, а её регенерация ещё не успела сработать до самого конца. Впрочем, теперь он с радостью убил бы её окончательно, да только было уже, пожалуй, слишком поздно для этого.

- Ну, значит, убьём любую, - равнодушно пожал он плечами.

Ленка поняла, но, придерживаясь их немого взаимного договора, не обмолвилась ни единым словом.

Она понимала, что не стоит портить жизнь тому, что может защитить её и её Александра. От неё требуется только посильная помощь.

========== Боль тринадцатая. Подруга ==========

До конца второго тура оставалось несколько часов, но Рита уже не осознавала этого. Она просто не могла сдержать крик, который буквально вырывался из её груди, заставляя вопить, словно сумасшедшую, и хвататься руками за траву, которая росла вокруг.

На её теле появлялись страшные, отвратительные раны, которые невозможно было заживить.

Рита и до этого не была сильным или хотя бы посредственным магом, она могла спасаться исключительно за счёт собственных зелий, и именно они погубили его.

Где-то рядом продолжала сидеть Склепова. Она опасалась брать Шито-Крыто за руку или хотя бы прикасаться к ней, но, тем не менее, всё ещё считала подругой, и Ритке от этого было хуже всего.

Ей так захотелось признаться в том, что именно она собиралась отравить Гробыню и Гломова, что она сделала этот яд, что сдержаться было практически невозможно. Тем не менее, Рита понимала, что подобное её заявление приведёт только к огромным проблемам, поэтому упрямо молчала, стараясь не говорить вообще ничего, что могло бы привести к плохим последствиям.

- Не плачь, - наконец-то прохрипела Рита.

Её одежда осталась целой и невредимой, потому что средство не могло навредить неживым предметам, а вот кожа покрылась струпьями и отвратительными, кровоточащими ожогами.

- Да ты не переживай! – воскликнула Гробыня, смахивая слезинку, которая скатывалась по её щеке. – Ты ещё справишься. Молодая, сильная – чего тебе бояться? Выздоровеешь и ещё бегать будешь!

Шито-Крыто посмотрела на неё даже не недоверчиво, а презрительно, словно пытаясь заставить себя хотя бы немного меньше ненавидеть Склепову, но упрямо не справляясь с подобного рода заданием.

Она усмехнулась наконец-то и склонила голову набок, словно рассматривая что-то, а после наконец-то вздохнула и закрыла глаза.

От её волос уже не осталось практически ничего – только несколько прядей, которые сохранились, обожжённые проклятой кислотой. Даже если б она и выжила, то стала бы уродиной, а ещё большой вопрос, что из этого хуже.

Когда Рита попыталась открыть глаза, то осознала, что не может – она ослепла, а это означало, что скоро она должна была умереть.

- Слушай сюда, - она попыталась прикоснуться к Склеповой, но та, очевидно, отпрянула. – Я знаю, что это за варево. Оно более чем серьёзное и обязательно убьёт меня окончательно, причём довольно скоро.

Рита закашлялась.

Вот, теперь ожоги на теле будут отражаться и на состоянии организма. При каждом слове её легкие неимоверно жгло, что могло свидетельствовать только об одном – наконец-то наступит смерть.