Побег невозможен. Сорваться с цепи (СИ)

— Да так и есть.

— И что было потом?

Улыбка сползла с лица Мэта.

— Потом... потом внезапно умерла моя мать, мне было тогда 16, дурацкая авария на работе. Отец держался, ему было тяжело, но надолго его не хватило, 2 года спустя он слег, болезни так и цеплялись к нему одна за другой. Он больше не мог тренировать людей и запасенных денег, с каждым днем становилось все меньше и меньше. В конце концов, мы продали школу, но и этих денег становилось все меньше и меньше. Я пытался найти работу, но ничего не выходило, никто не хотел нанимать несовершеннолетнего без определенных бумаг, а бумаги эти можно было получить только от соцслужб, идти к ним означало, садиться к ним на крючок и проходить через нескончаемые проверки. Отец боялся, что его примут, как некомпетентного воспитателя и что меня отправят в приют. Туда я уж точно не хотел. Я искал работу, где мог, работал по черному, пока не наткнулся на одного из прежних учеников моего отца. Поначалу он обрадовался такой встречи, но поняв, что дела у нас не очень предложил помочь. Он рассказал мне о нелегальных турнирах, сказал, что бойцам, которые выигрывают, платят вполне достойно. Я недолго думал, в тот же вечер попросил его познакомить меня с организаторами. Не знаю, повезло мне тогда или нет... в тот день проводили турнир, организатор долго смеялся надо мной, когда я просил у него дать мне шанс участвовать в турнире. Думаю, он согласился только для того, чтобы проучить меня, да и поставил он меня против одного из самых слабых бойцов, но самый слабый боец в таких турнирах больше походит на гору мышц. Не знаю, как я выкрутился, никогда не был хорошим бойцом, об этом ярко говорит сама за себя моя совершенно пустая доска с медалями. Первый бой, первая победа, отличная плата. Я рассказал отцу, довольный показал свой пополнившийся счет, думал, он обрадуется, но он был не просто не доволен, он был в ярости, требовал от меня обещания, что я никогда больше не вступлю на ринги подполья. В тот день мы сильно поссорились. Почти месяц общались кое-как только по делу. Я же не пропускал ни единого турнира, иногда я проигрывал, но чаще я оставался победителем, организаторы были мной довольны. Пару месяцев спустя мне нанесли тяжелую травму. Думаю, я бы хромал всю оставшуюся жизнь, если бы один из организаторов не подсунул мне одну волшебную мазь, которую пока что нигде нельзя было добыть. Полагаю, что именно мой вид, хромающий с костылем, в конец сломил отца, его хватил удар, в больнице он продержался достаточно долго, чтобы оформить все документы на квартиру и свои счета, что осталось от них, по крайней мере. Все его действия не спасли меня от бодания с социальными службами, которые пытались запихнуть меня в приют до совершеннолетия. Но уж куда-куда, а туда мне совсем не хотелось. Я не знал к кому обратиться, оставалось только одно, вновь обратится к организаторам, мазь помогала мне, и я должен был вернуться на ринг через какие-то месяцы, думаю, только поэтому мне помогли. Дело было за малым, слегка подкорректировали мои документы, благо до 20 мне оставалось всего-то полгода. За квартиру я не стал держаться, предпочел продать ее, от нее у меня остались только плохие воспоминания. В те дни у меня не было постоянного места жительства, хоть деньги были, но мне не хотелось нигде оседать надолго. Мотался по разным квартирам, то друзей, то подруг, иногда снимал комнату на ночь, изредка ночевал в машине. Вернувшись на ринг, после той травмы я уже не проигрывал, ну почти не проигрывал. Ничего примечательного за следующие два года не случилось, жил от боя к бою, все так же ночевал, где попало. Однажды после очередного боя ко мне подошел Севан. Разговорил меня, потом предложил работу, я думал, что посмотрю, о чем он говорит, а там решу. Хех оказалось, что в «Айрат» прийти и посмотреть, а потом уйти не получиться. Вот, в общем, и все, четыре года у Севана и вот я здесь.

— Что у Севана действительно было так плохо, что ты решил сбежать от него? — поинтересовался Нэсс, пытаясь определить, о чем Мэт умолчал и не стал ему рассказывать, что это было именно так, он не сомневался, но вот насколько это было важно, не знал.

— Не плохо, просто надоело.

— И когда ты от меня сбежишь? — улыбнувшись, спросил Нэсс.

— Ха! Не знаю, пока что с тобой не приходиться скучать. Как не день, так новая хренатень... — Мэт помолчал мгновение, нерешительно покосился на Нэсса.

— Давай Мэт, — подбодрил его Нэсс, — спрашивай уже.

— Все то... что ты рассказал мне вчера... я не знаю, как ты выжил, я знаю моя жалость тебе ни к чему, но я не могу понять только одного, не смотря на все то, что он сделал ты предан ему, предан организации, ты спас его... да и возможностей самому поставить на этом точку у тебя было больше чем достаточно...

Нэсс медленно повернулся к Мэту, молча изучал его лицо. «Гляди-ка, куда он завел разговор, обычное любопытство? Или у его слов двойное дно или даже тройное, действительно ли он не имеет больше никакой связи с Севаном? Водится ли вообще где-то такой зверь под названием бывший человек Севана? Почему-то не вериться. Конечно, из каждого правила бывают исключения, но лучше поостеречься».

— Мэт, опасные темы развиваешь... очень опасные.

К его чести будет сказано, Мэт не вздрогнул, не побледнел. Что опять навело Нэсса на мысль о том, что с ним надо быть настороже, хотя и хочется довериться ему полностью и безоговорочно.

— Я не имел в виду...

— Мне плевать, что ты имел в виду. Никогда больше не поднимай эту тему.

— Я понял. Я хочу, чтобы ты знал, что я не сомневался в тебе, просто непонятно.

Нэсс молча кивнул и снова отвернулся. «Вот так, кто бы сомневался, что и для Мэта преданность семье, прежде всего. Даже если он и докладывает Севану, посвятил ли его тот во все свои планы? Ага, как же... каков же будет следующий ход? Страшно и интересно одновременно».

6

Охранник на дверях, увидев Нэсса, сообщил ему, что Райдел, квамаранцы, и другие боссы расположились в большом гостином зале и Райдел просил передать, чтобы нигде не задерживался.

Нэсс покивал, но вместо того, чтобы идти на встречу отправился к Базилю, думал не застанет его, но врач был на месте. «Он ночует тут, что ли?»

— Нэсс? — удивился он.

— Меня немного помяли, — усмехнувшись, сказал Нэсс.

— Всегда с тобой что-то да случается. Не надоело? — поднимаясь, спросил Базиль.

«А он сегодня в хорошем настроении, и разговорчивый какой...»

— Надоело, но ничего не могу с этим поделать. — Морщась, Нэсс стянул футболку, сел на высокую кровать.

— Что там у тебя? — спросил Базиль подходя.

— Правую руку чуть не оторвали и душили... опять...

— Кто тебя так? — осматривая правое плечо, нажимая и массируя, спросил Базиль.

— Итоми.

— Хм... не похоже это на него, калечить своих учеников.

Нэсс пожал плечами, сморщился от боли. Базиль заметил его реакцию.

— Так болит? — спросил он, поднимая и отклоняя плечо назад. Нэсс вскрикнул от пронизывающий боли. — М-да... действительно оторвать хотел. — Базиль отпустил его, отошел к своему шкафчику, вернулся с бинтами и тюбиком незаменимой мази. Этикетки все так же не было. — У тебя талант не только Райдела выводить из себя, а, кажется, всех вокруг.

— Есть такое, — протянул Нэсс.

— Поостерегся бы...

Нэсса все больше удивляло это новое отношение Базиля к нему. Нет, жалости, все так же никакой, за что Нэсс был ему всегда благодарен. Но вот видеть, как Базиль волнуется, все равно непривычно. Базиль сделал вид, что не заметил его вытянувшуюся рожу, смазал плечо, и туго обмотал эластичными бинтами, которые зафиксировали плечо на месте, не позволяя делать резкие движения.

Закрепив бинт Базиль нагнулся, нахмурено осматривая его шею. Качая головой, попросил его поднять волосы, осмотрел шею по кругу. Снова взялся за мазь. Нэсс морщился, мазь нещадно пекла. Базиль поднял, было, бинты, но Нэсс остановил его.

— С бинтами будет выглядеть серьезнее, чем есть... а так может, не заметят.