Пожиратели жизни 2 (СИ)

Оли приветливо помахал предвечной хвостами, кивнул и подтолкнул мордой Маюри вперед.

— Приветствуем вас, Темнейшая. Благосклонна ли ночь сегодня? — нарочито вежливо поздоровался Оли.

Маюри уставившись взглядом на абсолютно плоскую грудь, повторил вежливое приветствие, слово в слово за Оли. Предвечная открыто рассмеялась, затем, чуть склонив голову на бок, ответила:

— Еще как, а вот вас явно слегка помяло…

Неярис с чуть брезгливым лицом обошла парочку и, слегка нагнувшись, прошептала в самое ухо коту, тихо, так, чтобы Маюри не услышал:

— Ты ведь понимаешь что то, что у мальчика снаружи — это не так страшно, но внутри… Он никогда не сможет довериться, расслабиться, стать прежним, ты ведь понимаешь, Оли. Он никогда не станет твоим, по крайней мере, секса с ним у тебя точно не будет, если, конечно, тебя волнует его мнение на этот счет.

Отстранившись, предвечная отошла и приглашающе открыла двери в уютную гостиную.

— Иди, малыш, — хвост тронул за плечо. — Я буду ждать здесь.

Оли проводил предвечную долгим задумчивым взглядом, но своего мнения не изменил. Эта женщина даже не подозревает, как силен Маюри.

Предвечная, криво улыбнулась и захлопнула двери перед носом кота, отсекая его от всего, что будет происходить в комнате. Первые пару-тройку минут до чуткого уха Оли доходил невнятный, странный разговор, слова которого невозможно было разобрать, как кот не пытался.

Разговор стих, и наступила тишина, резко сменившаяся громким, полным боли криком Маюри, затем еще одним, и крики слились в один, непрерывный.

Уши прижались к голове, рычание перемежалось с шипением, хвосты бесконтрольно метались по полу. Оли припадал на передние лапы, драл на полосы ковер в комнате предвечной. Кот подбегал к двери, беспорядочно кружил по комнате и ничего, абсолютно ничего не мог поделать.

Крики резко оборвались, и наступила давящая тишина, минут десять ничего не происходило, затем из комнаты быстрым шагом вышла предвечная. Неярис, ничего не говоря, молча шагнула в появившуюся дверь в противоположной стене.

— Эй, так нельзя!

Оли с разбегу врезался в дверь, за которой скрылась предвечная, вышибая. Глаза светились красным, шерсть стояла дыбом, кот воинственно взвыл.

— Не мешай, кошак, — отрезала Неярис. — Я лучше знаю, что можно и что нужно.

Нагнувшись, предвечная поймала мерзкого на вид слугу и развернулась, высокомерно глянула на Оли.

— Ну и?

Кот ушел с пути, слез с обломков двери и низко пригнул голову. Когти никак не удавалось втянуть обратно, и они цокали по деревянному полу, собирая нити ковра.

— Получилось? Я знаю, что шанс на успех один к шести… Но я не сказал Маюри… Вы справитесь, я знаю.

— Оли… Не сейчас, поверь, ты не хочешь все знать, — держа в вытянутой руке слугу, отрезала предвечная, скрываясь в гостиной.

Спустя минуту вновь раздался крик, в этот раз уже какой-то животный, голос Маюри изменился настолько, что его было невозможно узнать.

Оли приник носом к щели под дверью и обреченно замер, выжидая.

Дверь распахнулась, больно ударив кота, и по нему быстро пробежался слуга, а Наярис тихо попросила:

— Оли, отойди от двери, мне нужно с тобой поговорить.

Кот покорно подбежал к предвечной.

— Что с ним?

— С Маюри? Он без сознания, но все получилось, — сжалилась Наярис. — Очнется часа через полтора-два… Но ему будет плохо. Оли, на что ты вообще с ним рассчитываешь? Ты здоровенный, страшный кот, которого он абсолютно не знает. Думаешь, что Маюри просто забудет все, что пережил? Хотя… Мальчик смелый и, как ни странно, смышленый. Ты ведь из-за своей кошачьей тяги к доминированию под него не ляжешь, а он… Он не ляжет из-за своих кошмаров.

— Вы меня не знаете и его тоже. Спасибо, что высказали свое мнение, но мы сами справимся, — почтительно, но не терпящим возражение тоном, сказал Оли и обежал предвечную. Поставил передние лапы на кровать, в которой лежал Маюрни и уставился в его бледное лицо.

Парень выглядел осунувшимся, под глазами залегли тени. Белая простыня накрывала Маюри по самый подбородок, из-за чего человек казался еще бледнее.

— Ладно, котенок, — ухмыльнулась за спиной кота предвечная. — Забирай свой кулек и тащи домой, мой муж вернется через минут двадцать. Да и мальчишке лучше очнуться дома. Только, Оли… Ему будет плохо, очень плохо.

Предвечная отошла и оперлась спиной о стену, с легкой улыбкой наблюдая за тем, как хвосты осторожно укутывают бледного Маюри в простынь.

— Могу приказать слугам тебе помочь…

— Маюри невесомый, — ответил кот, — но наши вещи пусть слуги прихватят. И спасибо вам, я знаю, что предвечные никому ничем не обязаны.

*****

Оли встрепенулся, стоило Маюри пошевелиться. Кот повернул голову, тихо ткнулся носом в плечо.

— Малыш… — позвал Оли.

Парень тут же скривился, тяжело задышал, стараясь не двигаться и открыл глаза, посмотрел на кота:

— Оли… Отвернись, пожалуйста, я хочу посмотреть.

— Все получилось, но ты лучше не шевелись лишний раз, — попросил кот и предложил: — Давай я хвостом подниму одеяло?

— Хорошо, — Маюри чуть требовательнее добавил, — но ты же можешь это сделать и отвернувшись?

— Да, конечно, это подразумевалось.

Оли покрутился на кровати, сел спиной к Маюри, хвосты потянули с парня одеяло.

Кот услышал за своей спиной чуть слышный выдох, потом тихий стон и такую же тихую просьбу:

— Опусти одеяло, пожалуйста. Осталось узнать, выполнила ли предвечная второе обещание.

Кот исполнил просьбу и обернулся.

— Расскажешь, что попросил?

Оли настороженно рассматривал Маюри, словно искал и другие перемены. Отчего-то парень выглядел отдалившимся, каким-то чужим.

— Оли, это не я попросил, это она попросила, — чуть замялся Маюри. — До чего же больно… Я не думал, что будет так плохо. Она из темного дома, и ей для наказания души понадобились мои воспоминания. Вернее, она забрала только память об ощущениях и эмоциях, что я испытывал тогда… Ну, когда был у Гейбла.

Парень опустил взгляд, не решаясь взглянуть в глаза коту.

— Прости, я должен был спросить у тебя разрешения, но я просто… Просто не хочу этого помнить.

— Ничего ты мне не должен, — глухо отозвался Оли. — Ты в своем праве. Просто… Просто ты кажешься немного чужим.

Кот отвернулся, уставился взглядом в стену напротив и продолжил:

— Теперь понятно, что имела в виду предвечная, говоря, что я не нужен тебе. Ты ведь оказался в чужом доме, напуганный, растерянный, я привлек тебя, наверное, только потому, что больше никого не было рядом. А теперь тебе это не надо. Я не нужен.

Маюри рассмеялся и тут же болезненно застонал, чуть отдышавшись, бывший наложник мягко сказал:

— Оли, а тебе не кажется, что при такой ситуации легче бы было просто держаться ближе к Лейти? Ты мне нравишься, нравится твоя самоуверенность, нравится, что ты все говоришь напрямую, даже то, о чем любой человек бы молчал. Мне просто больно!

Оли прижался мордой к боку Маюри странно дрогнувшим голосом спросил:

— Значит, ты все еще мой малыш Ри?

— Да, — Маюри опять чуть слышно застонал, — Оли, мне очень больно…

— Я тебя сейчас всего оближу! — тоном заправского маньяка заверил кот. — Мой Ри!

И принялся за дело. Лизнул щеку и, урча, спустился к шее и на грудь.

— Нет, не вздумай, — кривясь от боли, вцепился в мягкое ухо Маюри. — Там не надо, честно, я потерплю…

Оли поднял голову, забавно высунутый язык торчал между зубов.

— Я понимал твое смущение раньше, но почему сейчас?

— Оли, это ведь секс, оральный секс, — Маюри смутился.

— Тем более, еще и приятно будет.

Кот лизнул в щеку.

— Секс — это не приятно, — скривился парень.

— Ты о чем? Я докажу обратное!

Хвосты заскользили поверх одеяла, поглаживая, едва касаясь.

— Оли, — чуть испуганно начал Маюри, — ты обещал, не надо…

Кот тяжело вздохнул и лизнул ладонь.

— И как только можно отказывать такому мягкому пушистому и ласковому мне? — Оли поправил одеяло и улегся рядом с Маюри.