Тень. Своя судьба (СИ)

   -- Как же, юна! -- фыркнула Нэлисса, когда я передала ей содержание подслушанных переговоров. -- Я думаю, дело в том, что меня уже давно кому-то пообещали. Тайно. Потому и трясутся так надо мной -- видимо, очень важным считают этот брак.

   -- И ты не знаешь, кому именно?

   -- Даже не догадываюсь, -- пожала плечами Нэл. -- Впрочем, я не расстроюсь, если мне придется покинуть отчий дом. В конце концов, сама по себе я здесь все равно никому не нужна.

   В отличие от принцессы, я догадывалась, какой именно союз может быть столь важным для Тауналя, но догадками своими делиться не спешила. Все-таки Нэл действительно была еще очень юной, и до семнадцати лет брак ей не грозил. Время у нас еще оставалось. И для меня этот момент был не менее важен, чем для Нэлиссы, ведь мне придется последовать за ней к будущему мужу, и если ее супруг сочтет, что принцесса во мне больше не нуждается... В общем, я об этом даже думать боялась. Хорошо, что это произойдет еще не завтра.

   Мара Стеумса я все-таки попыталась расспросить. Однако глава Тайной Канцелярии от ответа ушел, намекнув, чтобы я не лезла не в свое дело. Дело-то я как раз считала своим, однако язык все же прикусила, спорить с этим человеком было не только бессмысленно, но и опасно.

   А насчет преподавания принцессе истории и прочих наук он меня просветил. Как оказалось, тайны особой в этом не было. Прежний учитель ее высочества был, конечно, хорош, но крайне неосторожен в речах, и после нескольких доносов пришлось его убрать. Подбором нового занимался один из помощников Стеумса и руководствовался при этом исключительно степенью благонадежности нанимаемого. Разумеется, к благонадежности прилагался соответствующий диплом, и более ни Тайную Канцелярию, ни его величество, который лично утверждал кандидатуру, ничего не интересовало. Образованная принцесса? Да кому это нужно! Меньше знает -- крепче спит. Впрочем, сам мар Стеумс нисколько не сомневался, что юная принцесса отнюдь не глупа и знает и понимает куда больше, чем мог бы предположить его величество.

   -- Вот как, -- грустно отозвалась принцесса, когда я ей об этом рассказала, -- что ж, я лишний раз убедилась, что сама по себе я никому не интересна, в том числе и будущему мужу, иначе бы он проследил за моим образованием.

   -- И кто тебе мешает самой об этом позаботиться? -- возразила я. -- В конце концов, мы все интересны и нужны в первую очередь самим себе, -- и опять я чувствовала себя рядом с ней куда более умной, чем сама принцесса... и чем я на самом деле была.

   Но Нэлиссу мои слова явно навели на размышления. Несколько дней она не возвращалась к этой теме, но я то и дело ловила на себе ее задумчивые взгляды.

   -- Послушай, Тень, -- наконец заявила она, -- тебя ведь учили куда основательнее, чем меня. Давай ты будешь со мной заниматься.

   Отказать ей я никак не могла -- с ее стороны это был серьезный шаг навстречу, признание своей слабости, и принцесса никогда не простила бы мне ни собственно отказа, ни малейшего намека на превосходство с моей стороны.

   -- А чем ты хотела бы заниматься?

   -- Ну-у, не знаю. Математикой, языками... Ты же знаешь несколько языков, значит, и я тоже смогу.

   -- Конечно, сможешь!

   -- С землеописанием я и сама справлюсь, в библиотеке есть хорошие книги, да и от уроков прежнего учителя в голове кое-что осталось. А как ты смотришь на то, чтобы нам разбирать после уроков те темы, которых касается этот, -- принцесса пренебрежительно фыркнула, -- учитель? А еще мне алхимия очень интересна. Зелья там всякие... -- Нэлисса мечтательно зажмурила глаза.

   -- С алхимией сложнее. Это наука практическая, нужен доступ в лабораторию, а для этого придется запрашивать разрешения короля или мара Стеумса.

   -- Он не позволит, -- мотнула головой Нэл, -- а его величество -- тем более. Жаль.

   Но работы нам хватило и без алхимии.

   Давая обещание своей подопечной, я не учла, что сама я усваивала языки, будучи совсем ребенком, когда разум послушно впитывает в себя любые знания. Принцессе шел шестнадцатый год, разум ее был все еще гибок, но прибавлялась еще и подростковая жажда получить все и сразу.

   Словом, быть учительницей принцессы оказалось нелегко. Свободного времени у меня теперь практически не оставалось, исключая раннее утро, когда моя ученица еще нежилась в постели. А ведь были еще и поручения Стеумса, которыми я старалась не манкировать, ибо не жаждала объяснять главе Тайной Канцелярии, что именно отвлекает меня от его заданий. Уроки были нашей с Нэлиссой тайной, стоило в покоях появиться кому-нибудь постороннему, даже горничной, мы тут же прерывали любые занятия и переходили к беседам на нейтральные темы. На прогулках разговаривали по-илмайски -- принцессе все-таки удалось настоять на том, чтобы гвардейцы держались на почтительном расстоянии от ее любимой беседки. Полагаю, без мара Стеумса здесь не обошлось -- по всей видимости, глава Тайной Канцелярии уверился, что я у меня достаточная подготовка, чтобы защитить принцессу, а потому позволил это послабление. Нэлисса восприняла его как собственную маленькую победу и, чувствуя удовлетворение, перестала давить на своих охранников, требуя от них невозможного.

   Но вообще-то уроки илмайского стали для меня настоящей головной болью -- то, что мне в свое время было понятно на интуитивном уровне, принцессе требовалось облечь в строгие формулировки правил и снабдить примерами. Вероятно, дело было в возрасте, а может, в складе ума. Пришлось мне обложиться книгами, благо учебники по различным языкам в королевской библиотеке имелись.

   Совсем иначе обстояло дело с математикой. Как выяснилось, кое-чему принцессу все-таки успели научить: она знала основные арифметические действия, решала простые уравнения и даже умела возводить числа в квадрат и в куб. Но самое главное, Нэлисса мгновенно усваивала все новое, ясно мыслила, и самой ей, видимо нравились эти занятия. Она с легкостью считала в уме, решала уравнения, которые я для нее сочиняла и радовалась собственным успехам. Вскоре возникла нужда в задачниках, и вот это стало уже проблемой. В библиотеке я не нашла ничего подобного, а поручить кому-нибудь купить книги мы не могли, чтобы не выдать себя. Правда, было у меня смутное подозрение, что и королю, и мару Стеумсу было по большому счету все равно, чем мы занимаемся, лишь бы заговоры не строили, однако я все же предпочла не рисковать, а потому попросту выкрала подходящие задачники у младшего сына мажордома. Совесть меня не мучила -- не бедняков ограбила, а то, что мальчишку выпороли, когда пропажа обнаружилась, даже грело мне душу -- уж больно гадким был этот парнишка: пользуясь полной безнаказанностью, устраивал пакости слугам, да еще и хвастался этим. Вообще, когда живешь невидимкой, люди открываются совсем не той стороной, какой они стараются поворачиваться к окружающему миру.

   Краденое пришлось хранить в сундуке с моим оружием, куда никому не было доступа.

   Принцессу, кажется, вся эта таинственность ужасно забавляла и прибавляла в ее глазах очарования учебе. Подозреваю, в ином случае она бы сдалась, но тут была игра, и от нее Нэлиссе отказываться не хотелось.

   Своей подопечной я по-прежнему не доверяла до конца. Что-то подсказывало мне, что если я однажды окажусь между принцессой и ее целью, она не задумываясь перешагнет через мой труп. И я даже радовалась тому, что у нас нет возможности заниматься алхимией -- не хотелось бы дать в руки принцессе такое оружие, как яды и зелья. В конце концов, когда она вздумала поразвлечься за мой счет, то умудрилась разжиться ядом, не имея ни возможности покинуть дворец, ни доступа к лабораториям. А что она могла бы учудить, если бы у нее этот доступ был?

   Словом, текущее положение вещей меня вполне устраивало. В том числе и моя работа на мара Стеумса, как бы я ни уставала. Потому что это была возможность выйти за рамки тесного мирка, в котором, по большому счету, обитали всего два человека -- я и принцесса. Мар Стеумс существовал как бы на границе двух миров -- он знал обо мне, и через него я соприкасалась с чем-то за пределами нашей маленькой вселенной. Не просто наблюдала за чужой жизнью, но чувствовала себя причастной. От моего решения -- пойти или не пойти, сказать или не сказать -- зависели решения других людей. Стеумс давал мне возможность чувствовать себя живым человеком, а не придатком к принцессе, и, вероятно, догадывался об этом, а то и знал наверняка. И полагал, что это знание помогает ему управлять мной. Отчасти так оно и было, но я не сомневалась, что могу отказаться от удовольствия причастности к жизни, если оно пойдет вразрез с моей заветной целью -- получить свободу.