Свобода (СИ)

— Спрашивать, почему ты убежала, я так понимаю, смысла нет? — начал с места в карьер Смит. Девушка кивнула. — И правильно, нечего ворошить прошлое. Тогда хочу тебя поздравить с очень смелым и отчаянным решением — вступить в Крылья Свободы! Лиана...

— Ли Грет, — поправила его девушка, — Ли Грет, называй меня так, мне привычнее.

— Дело твоё, Ли Грет, — интонацией выделив её имя, пожал плечами Эрвин. — А теперь скажи мне: почему ты решила вступить в Легион? Только честно. Если тебе будет так легче, то я спрашиваю тебя, как твой Капитан, а не брат.

— Ты... не сердишься на меня? — запнулась девушка.

— За что я должен на тебя сердиться?

— Я тогда предала тебя и... убежала.

— Ты чувствуешь передо мной вину и поэтому задаёшь эти вопросы? — брат внимательно наблюдал за реакцией сестры. — Ты стыдишься и ничего не можешь с собой сделать. А ты выросла с тех пор, — он встал и подошёл к окну. — Ты научилась главному: взвешивать и понимать каждое своё действие. Подойди ко мне, пожалуйста.

Ли встала рядом с братом.

— Что ты видишь?

Девушка посмотрела в окно. Ей открылся совсем другой вид. Это были не лошади, не природа, не мир, ни спокойствие. Это были солдаты в поте лица, отрабатывающие друг с другом рукопашный бой. Они падали и поднимались. Снова падали и снова поднимались. Мир сломался в глазах Ли.

— Я вижу упорство, смелость, силу.

— Хорошо, это видят все. Ты смотришь на новобранцев. А теперь посмотри на это с другой стороны. Посмотри на трениров. Тебе не кажутся их действия жёсткими? Они избивают их, втаптывают в грязь, ломают.

— Это делает их сильнее. Кто ломается — тот сразу уходит.

— Ты видишь только это? Надеюсь, ещё через лет семь ты сможешь ответить на мой вопрос.

— А если умру?

— Почему ты вступила в Легион. Ответь честно, без утаек. Сейчас ни к чему скрывать.

Девушка замерла. Точно, сейчас бессмысленно было обманывать кого-либо, сейчас ничего уже не изменишь.

— Ты знаешь, откуда я пришла, и где ты меня нашёл. Там людей умирает не меньше, чем за Стенами. Дело совсем не с гигантах. Их там никогда не было. Люди умирали просто от голода, от страха, отчаяния и одиночества. Они зверели. Они переставали быть людьми — за кусок мяса перегрызали друг другу глотки. Не гиганты главный враг человечества. Самый опасный и хитры противник людям — они сами. Гиганты не нужны. Люди и так умрут. Что толку истреблять этих монстров, если монстры живут внутри нас? Тысячи солдат сложили головы, борясь за мир, которого никогда не будет. Даже если гиганты будут повержены, ничего не изменится. Я хочу изменить людей. Хочу изменить этот мир. Достучаться до него.

Эрвин долго молчал. Когда мысли облачились в слова, всё стало намного проще. Ли облегчённо вздохнула. Теперь она, наконец, разобралась в себе.

— Я пойду.

— Не торопись, — остановил её брат. Судя по тому, как ты понимаешь значимость таких тренировок, то у тебя они начнутся с завтрашнего утра. Практики, которую вам давали в армии, как выяснилось, недостаточно. Поэтому тебя и твою подругу...

— Она мне не подруга, — прервала Смита девушка.

Последние слова Эрвин пропустил мимо ушей.

— Как твой брат, я хотел бы сам тренировать тебя, но обстоятельства не позволяют, поэтому я поручу это дело одному из моих подчиненных, — продолжал объяснять Эрвин.

— И кто это будет? — поинтересовалась Ли.

— Пока не знаю, я ещё ничего не решил. Мне надо разобраться с Шиганшиной. Слишком много погибших. Брешь в Стене Мария так и не закрыта. Два гиганта, сотворивших это, были другими. Наша цель — предотвратить повторное напаление, иначе человечеству придёт конец. — Эрвин ободряюще положил руки сестре на плечи. — И, пожалуйста, не пропадай.

Девушка улыбнулась и уже около дверей её нагнали последние слова Эрвина:

— Спасибо, что позволила с тобой поговорить.

Это были именно те слова, которые Грет хотела услышать. Поговорить с братом по душам; почувствовать, что ты не одна; понять, что ещё есть на свете человек, ждущий твоего возвращения — что может быть лучше?

Со спокойной душой девушка схватилась за ручку двери, как она сама неожиданно открылась. Лёгкий испуг, радость, непонимание, боль — всё это длилось секунду, не больше. Его взгляд всё так же мог вызвать ураган страстей и одновременно обуздать его. Ближе чем сейчас они никогда не находились друг к другу. Девушка нос к носу столкнулась с Риваем, на мгновение коснувшись его запаха. Парень на секунду перевёл на неё взгляд холодных глаз, а затем, обойдя со стороны, подошёл к Эрвину. Почему-то сердце ухнуло вниз. Весь энтузиазм пропал, а настроение сошло на нет.

— Мне надо с тобой поговорить, — особо не церемонясь, он сел в кресло, закинув ногу на ногу.

Эрвин уже хотел вежливо попросить сестру поторопиться, но Ли уже сама покинула кабинет Смита. Она чувствовала грусть, словно её предали. Он ей никто. Она ему никто. Так почему же так одиноко?

— Ну так о чём ты хотел со мной поговорить, Эрвин? — спросил Ривай, закончив обсуждать предположения о Шиганшине и двух необычных Гигантах.

— О Лиане...

— Ну, что ты хочешь?

— Как ты думаешь, она изменилась? — спросил Смит.

— Я её недостаточно хорошо знаю, чтобы делать такие выводы, — холодно ответил Ривай. Он решил умолчать о том, что Лиана тогда помогала ему бежать.

— Ясно. Это всё, что я хотел от тебя узнать, — проговорит Эрвин, возвращаясь к бумагам.

— Не глупи, Эрвин. Я не дурак, чтобы чего-то не понимать. Ты просто боишься, что она может совершить что-нибудь в духе семилетней давности, когда она в одиночку пробралась в отряд.

— Ты прав. Я, действительно, этого боюсь.

— Ты уже всё решил, — понял Ривай.

— Ривай, для тебя у меня есть отдельное поручение.

Ли проходила по больничным коридорам, надеясь, что Констанция спит, и она сможет несколько часов посидеть возле неё, привести мысли в порядок, как это всегда получалось. Но её мысли всё время возвращались к Риваю. Изменился ли он? Так сразу и не скажешь. С первого взгляда он всё такой же, только тёмные круги немного ярче выделялись под глазами. Девушка уже давно смирилась с мыслью, что их встреча была случайностью, но судьба снова позволила им соприкаснуться. Девушка искренне не понимала, откуда взялось притяжение. Откуда появилась эта связь? Хотя, вполне возможно, что такие мысли посещали только голову Ли, и Ривай ничего похожего на эти чувства не ощущал.

Неожиданно раздались крики:

— Девушка, Вам ещё нельзя вставать! Куда же вы? Вернитесь сейчас же!

Тут же Ли увидела бледное лицо Констанции. Блондинка, заметив девушку, перестала вырываться из цепких рук медсестры. Грет тут же смутилась — Бел сумела застать её в самый неподходящий момент, как говорится: “Когда на лице всё написано.”

Ли поспешно отвернулась. Впервые она позволила себе думать о чём-то постороннем. С завтрашнего дня начнутся трудные часы тренировок, а это значило, что надо быть сертёзнее. Многие бы повесили носы, только услышав об этом. Она, наоборот, была рада, что сможет отвлечься от ненужных мыслей, придавивших её к земле. Только благодаря тренировкам она сумела забыть. Только благодаря ним она сумела сделать шаг вперёд. Только благодаря ним она стала сильнее.

День пролетел незаметно. Вернувшись в свою комнату, Ли откинулась на подушки. Глядя в потолок, она не видела его, погружённая в свои мысли и переживания. Мучительный бой в Шиганшине вывел её из строя. Девушка заснула. Её ровное дыхание прерывал только тихий свист птицы. Она не могла знать, что дверь тихонько приоткрылась, впуская нежный шёпот ветра и дыхание ночи.

Спать она любила. Сон возвращал её в прошлое. Одни и те же лица, одни и те же слова, одни и тебе страхи.

Ли раз за разом видела один и тот же кошмар. Она вновь видела своих родителей. Она снова и снова переживала тот ужас. В конце концов её сны оказывались реальностью. В каждом сне она, окутанная добром и семейным теплом, разговаривала с мамой. Неожиданно картинка рвалась. И вот её мать, зарезанная ножом, лежит мёртвая. Её любимая мамочка лежит на холодном полу. Картинка снова рвалась: и вот отец её учит ездить на лошади. Кто-то умело переключает карты. Дальше отца съедает Гигант. Грет кричала и просыпалась в холодном поту. Она, как маленький ребёнок, не в силах унять всхлипывания. В глазах горел страх и ужас. Невыносимо было снова переживать то, что даже вспоминать не хотелось.