Ночь полной луны (СИ)

  - Если ты скажешь 'нет', то я не стану настаивать. Я умею ждать, для меня это очень важно. Ты должна САМА меня попросить!

  Я осознала, что лежу поперек передних сидений, и Дэвид одним коленом опирается на пассажирское кресло, нависая надо мной. Его губы совсем рядом: я чувствую его прерывистое дыхание на своем лице. Сейчас во мне боролись два чувства: страх перед неизвестностью и желание прижать его к себе и никогда больше не отпускать. Но Дэвид решил все за меня, он резким движением спрыгнул с подножки автомобиля, снова оказавшись на земле, и потянул меня за руку, помогая подняться. Мое лицо пылало, но ночь скрадывала все краски, сохранив в тайне мое волнение. Хотя, Дэвид, наверно, все равно все понял, но я была даже рада. Не хотелось, чтобы он думал, будто я его боюсь.

  Я совсем растерялась от обилия чувств, нахлынувших на меня, но Дэвид сумел вернуть меня на землю в обоих смыслах этого слова. Когда я ощутила почву под ногами, мне стало лучше, Дэвид тоже заставил себя успокоиться.

  - Пойдем, - как ни в чем не бывало, сказал он. - Ужин ждет нас.

  Я молча подчинилась, найти слова для ответа в этот момент я просто не смогла. Из багажника Дэвид достал огромные пакеты с продуктами.

  - Откуда все это? - спросила я, пытаясь отвлечься от своих мыслей.

  'Наверно, тот человек позаботился о нас' - пронеслось у меня в голове.

  - Я подготовился заранее, - подтвердил он мое предположение.

  В его голосе я не услышала ни тени того волнения, которое заметила несколько минут назад. Дэвид виртуозно владел своими эмоциями, и я в очередной раз позавидовала его таланту.

  - Послушай, какая ночь, - сказал он, взяв меня за руку. - Именно поэтому я люблю это место.

  Тишина заполняла все вокруг, даже ветер, казалось, замер, запутавшись в вершинах деревьев, чтобы не нарушать этого совершенства. Мне совсем не было страшно, Дэвид уверенно вел меня вперед, и я полностью отдалась его власти. Он был здесь хозяином, и мне было спокойно шагать рядом с ним, и постепенно мне даже удалось снова привести свои мысли в порядок.

   Вскоре я заметила знакомый пейзаж. Да, это была хижина, засыпанная обвалившимися сверху камнями. Деревья отступили, и последние отблески скрывшегося за горизонтом солнца осветили эту грустную картину. Дэвид не обратил на нее никакого внимания и стал подниматься по ступенькам, вырезанным в скале.

  - Мы идем в пещеру? - спросила я, хотя ответ был очевиден.

  - Ты догадлива, - поддел меня Дэвид. - Или ты думаешь, что у меня есть еще парочка тайных катакомб в этих горах?

  - От тебя всего можно ожидать, - ответила я.

  - Нет, я не настолько сумасшедший, - он усмехнулся и добавил. - Иди, лучше, вперед.

  Подниматься стало сложнее, и Дэвиду было не удобно тащить меня за собой.

  Я хорошо помнила этот путь, дважды я проделала его: один раз вверх, потом вниз. И между этими двумя событиями произошло то, что изменило в итоге всю мою жизнь, потому что именно та ночь в пещере стала поворотным моментом во всей нашей истории. Алекс однажды сказал: 'Мне вообще кажется, что я что-то проспал'. Именно так оно и было.

  Когда мы поднялись наверх, окончательно стемнело. Успели вовремя, еще полчаса, и пройти по еле заметным ступенькам было бы просто нереально. Наверху прохлада чувствовалась сильней, чем в лесу, и мы поспешили укрыться от нее в пещере. Здесь все осталось таким же, как я помнила: пряный запах душистой травы и огромное количество картин на стенах, которые так и притягивали к себе взгляд. Пока Дэвид раскладывал привезенные с собой вещи и продукты по местам, у меня появилось время разглядеть их внимательнее. Теперь, когда я больше узнала об этом человеке, я смогла до конца понять их смысл и назначение. Десятки мест, которые он мог назвать своей родиной, как это непонятно обычному человеку, и как просто для Дэвида. Здесь вся его история, его жизнь... Мне захотелось прикоснуться к ней, и я провела рукой по старинному полотну, висевшему передо мной. И я почувствовала, как она ожила: засуетились люди на узкой грязной улочке, и на меня вдруг обрушился шум города. В нос ударил нестерпимый запах плесени, и меня тут же захлестнула странная тоска от окружающей серой и однообразной жизни. Я испуганно вскрикнула и отдернула руку от картины. Что это было?!! Я обернулась к Дэвиду, тот неподвижно смотрел на меня, он сразу понял, что произошло.

  - Это чувства, которые испытывал художник, когда писал полотно. Помнишь, я говорил тебе про следы, теперь ты сама их увидела. Мастер вкладывает в свои картины душу, поэтому они хранят в себе его мысли и ощущения даже спустя века.

  Дэвид присел на колени у камина и разжег огонь. По стенам заметались тени и оранжевые блики от костра, и от этого в комнате сразу стало очень уютно.

  - Как странно, - задумчиво проговорила я. - Но раньше со мной такого не случалось.

  - Просто ты не знала, что умеешь это. К сожалению, мы сами настраиваем себя на слепоту, считая, что на большее просто не способны. Нужно верить в себя, и тогда ты, действительно, многое сможешь.

  Я подошла к камину и опустилась на пол рядом с Дэвидом, машинально протянув ладони к теплу.

  - А что я смогу?

  - Все! Открой свои чувства. Научись видеть и слышать, и ты поймешь, как много в мире вещей, которых ты раньше не замечала.

  Дэвид взял мои руки в свои ладони, его пальцы были горячей, чем тепло от пламени костра.

  - Ты научишь меня? - спросила я.

  - Да, - ответил он. - Вот, смотри. Ты видишь огонь, но вглядись в него повнимательней, и тебе откроется вся жизнь каждого дерева, чьи ветки горят сейчас перед тобой. Вот шелестят листья на их вершинах, вот холодный ветер гнет их к земле...

  - Так значит, у деревьев тоже есть чувства? А мы так жестоко сжигаем их в огне!

  - Это сухие ветви, которые сами упали с деревьев, они уже мертвы. Но именно поэтому я стараюсь не рубить на дрова живые стволы, только засохшие. Потому что я люблю этот лес, я понимаю его, а он меня. Между прочим, аборигены многих стран до сих пор просят прощения у животных, когда убивают их. По-моему, прекрасная традиция, а мы еще называем их дикарями.

  Он криво усмехнулся, увидев мое недоумение.

  - Но знаешь, Саша, если начинать задумываться над всем этим, можно сойти с ума. Человек уничтожает так много живого, чтобы сделать комфортным свое существование! Но можем ли мы отказаться от благ цивилизации, чтобы сохранить им жизнь? Вот в чем вопрос.

  Дэвид хитро улыбался, глядя на меня.

  - Да, ты прав, - я с трудом пыталась уложить в голове то, что сейчас услышала. - Это сложный вопрос.

  - Ладно, - Дэвид хлопнул себя по коленям, отмахиваясь от своих мыслей, и резко встал на ноги, - я обещал тебе ужин, надо держать свое слово. Кстати, не забудь про наш спор.

  - Да, но закат уже прошел, - обрадовалась я в надежде, что он передумает.

  - Ничего, будет другой, - оптимистично отозвался он.

  Я только вздохнула, 'отмазаться' не удалось. Но кстати, я еще не проиграла, хотя надежды на это было мало.

  Потом Дэвид занялся приготовлением ужина. Он запретил мне принимать в этом участие, объяснив, что я буду только мешать. Я, конечно, возмутилась, но он остался не преклонен.

  - Женщины ничего в этом не понимают, - бурчал он, разделывая мясо и добавляя в него какие-то лишь ему одному известные специи и маринады.

  В камине он соорудил очаг из камней, специально подготовленных для такого случая.

  - Извини, сегодня я не буду сильно увлекаться, а то наш ужин плавно перетечет в завтрак. В этот раз мы обойдемся облегченным меню.

  - Да уж, пожалуйста, не больше пяти блюд, - сострила я.

  Он только отмахнулся от меня:

  - Грубиянка.

  Время летело быстро, и вскоре по комнате стали распространяться такие ароматы, что мой желудок просто скрутился в трубочку, напоминая, как сильно я проголодалась.

  - М-м-м, замечательно, - приговаривал Дэвид, кладя себе в рот очередной кусочек шкварчащего на огне мяса.