Фея Лоан (СИ)

- Любимое слово из маминого лексикона. Не стоит уповать на архаизм. Матушка чудесная женщина, но она воспитана в другой атмосфере и то, что имело ценность в ее мире, не имеет здесь даже определения. Мне очень странно слышать из твоих уст подобный вздор.

- Просто ты ничего не понимаешь. Мама знает, что говорит. Любовь есть. Когда любишь сердце бьется не так, как всегда, ты забываешь про все и готова на самопожертвование…- синие глаза мечтательно щурились, а взгляд уже летел в небесную даль, на встречу тому неопределенному, что со слов матери было сильней Ка, вожделенней и-цы.

- А как оно бьется? Задом наперед? И какое из сердец, ты не могла бы уточнить? - с ехидством спросил Констант.

- У тебя богатая фантазия сестра, - насмешливо кивнул Рэйнгольф.

- Бесчувственные прагматики! - обиделась девушка.

- О-о, узнаю матушку! - рассмеялся Констант и лег на траву, подперев ладонью щеку. - Не вздумай блеснуть при отце ее словарным запасом. Опять скандал приключится.

- Хочу на Землю! - бросила Эйфия, вставая.

- Зачем? - лениво протянул Констант.

- Там растет любовь? - спросил Рэйнгольф.

- Плодоносит! - буркнула девушка и зашагала к туглосу. Младший брат проводил ее задумчивым взглядом, а старший даже не повернулся.

Эя пробралась в покои матери, и, взглядом усмирив ретивых служанок, застыла у входа в спальню, приложив сейсор к стене. Магорица, конечно, потом доложит маме, что ее дочь вела себя недостойно, но та ее поймет, и как обычно - простит. Главное, чтобы отец не узнал.

- Я запрещаю тебе разговаривать с ней на эту тему! Ты наделяешь ее императивным видением действительности!…

- Хватит на меня кричать! Хам! Черствый прагматик! Девочка имеет право на собственное мнение!…

- Этой девочке двадцать пять лет! Десять лет, как она взяла тэн и созрела для союза!

- О Боже! Союз! С кем?! С этим убожеством Фэйгорном? Айрови Ай?! Кто там еще записывался в кандидаты?! Да никто из них и близко не достоин стоять рядом с моей дочерью!

- Она моя дочь! И она сейти, а не вздорная землянка, отягощенная глупыми иллюзиями!

- Ах, значит я вздорная?! А ты грубый флэтонец, не способный понять тонкую материю души! Что ты хочешь сделать с ребенком? Обречь на страдания рядом с нелюбимым?

- Вздор! "Ребенок"! - губы Рэйсли презрительно искривились. - Она созревшая женщина, который нужен мужчина. Открой глаза, Алэна, твоя привязанность к детям слепа и калечит сильней, чем мое давление. Неужели ты не понимаешь: Эйфии давно пора занять свое место в этом мире. И оно не рядом с тобой, не со мной и не с братьями. Оно в доме мужа! Маленькая Фэя давно превратилась в кьяро!

- Но Люйстик, Рэй?! Девочка не желает…

- Хватит! Эта девочка лучше меня метает мэ-гоцо, и лучше тебя управляется с тэн. Ван-джук прекрасный претендент - он мужчина, и способен здраво оценить все достоинства и недостатки моей дочери. Они пара, и если ты не станешь вмешиваться, через год убедишься, что я прав.

- Я хочу познакомиться с ним ближе. Хочу знать, что он из себя представляет.

- Он ужинает сегодня с нами. Через двадцать семь дней я объявлю о помолвке, и Эйфия отправиться в дом будущего мужа. Рэйнгольф и Констант будут ее сопровождать. Полгода они поживут на Цигруне. Эйфия привыкнет…

- Ты решил женить и мальчиков, - догадалась Алена. Ее охватила тревога: за два года она лишилась двоих дочерей, теперь уходит еще одна и двое мальчиков, а завтра Рэй отдаст Марину и женит Вэйлифа - с кем останется она?

- Сестра Ван-Джук нравится Рэйнгольфу. Возможно, я не стану противиться их союзу.

- А Констант?

Рэй глянул на жену и понял, что она в панике оттого, что дети разлетаются из-под ее крыла. Он подтянул ее к себе и сжал в объятьях:

- Дети выросли, милая, но мы еще слишком молоды, чтобы печалиться по этому поводу, - прошептал с легкой улыбкой и увлек женщину к ложу.

- Мне сорок пять, - напомнила Алена и широко распахнула глаза, глядя, как муж снимает с себя рубашку. Двадцать пять лет они вместе, но его тело словно законсервировалось: по-прежнему сильное, гибкое, гладкое, как у тридцатилетнего. И лицо: годы не оставили на нем ни единой морщины, лишь отшлифовали и зацементировали. Алена и сама не изменилась и выглядела, как в те далекие годы начала их совместной жизни, разве что разнежилась, но это уже относилось к чертам характера, а не лица.

Лоан лег рядом:

- Сорок пять… - прошептал Рэй, с притворной озабоченностью осматривая ее лицо. - Думаешь, пора к пращурам? Мысль…Я возьму другую жену, менее своенравную и более послушную…

- Только попробуй, - улыбнулась Алена и, обвив руками шею Рэйсли, потянулась губами к его губам. - Боже, как я тебя люблю…

Сейсор выпал из пальцев Эйфии: "Больше собственного ребенка? Значит это и есть любовь? Когда не замечаешь никого вокруг, когда соглашаешься с любым вздором?! Лишаешься собственного мнения и права на выбор?! Нет! Такая "любовь" мне не нужна!"

Девушка развернулась и направилась в женскую половину сейти. Мама теперь на стороне отца и послезавтра этот дикарь Люйстик посмеет прикоснуться к ней!

К ляврам любовь! Она флэтонка и никогда не станет собственностью цигруна!

Она не станет терпеть прикосновения дикаря, не будет жить в варварской Пононции с ее грубой культурой! "Снег, ледник", - вот пусть Рэйнгольф и развлекает дикарку Люйстик в этих самых снегах. А она не станет! Она обязательно придумает, как избежать этого союза, чужой власти над ее телом, чужой энергии, ласк.

Девушка увидела тэн и резко остановилась, вцепилась пальцами в перила, чтобы не упасть.

Новенький. Сергей и Стейпфил объясняли ему его обязанности. Тот внимательно слушал, но взгляд - что лезвие и скулы побелели от злости, и даже на расстоянии Фэя чувствовала, как в его груди все дрожит от неприязни, ожесточения, унижения и ярости. Но не это ее взволновало - аромат его и-цы, сильные руки, красивые, очень выразительные глаза - вот что заставило ее остановиться и впиться взглядом в мужскую фигуру. Руки - ласки - и-цы. Вот уже месяц, как она не брала тэн. Отец ругался, Констант смеялся, Рэйнгольф - недоумевал, Марина - удивлялась, а она… не могла. Эта глупая традиция связывать руки тэн, чтоб их прикосновение не осквернило сейти-мэно, вызывали у мужчин естественную неприязнь и отторжение. Их губы брезгливо кривились, а глаза убивали.

Стоящий на коленях мужчина, у которого насильно забирают энергию - что может быть более унизительным и неприятным?

Еще год назад она не испытывала подобных чувств - у нее был Каврис. Молодой вальторец ждал встреч с госпожой и улыбался, завидев ее. Впрочем, он всегда улыбался и всегда старался быть поблизости. Но, Великий Модраш, всего лишь раз она позволила себе взять чуть больше, чем всегда, и тэн упал. Лицо стало серым, некрасивым, а глаза застыли. Это было ужасно - осознавать себя виновницей смерти милого раба, безобидного и доверчивого, как слепые щенки лауга.

А эти тэн - озлобленные, дикие и энергия их не впрок, стоит сгустком, как ком в горле и раздражает.

Стейпфил встретился взглядом с глазами сейти и низко поклонившись, шепнул канно:

- Помоги ей.

Сергей подошел и, обернув ладони гофри, подхватил под локти:

- Вам плохо, госпожа?

Фэя смутилась - агнолик понял, что она голодна, но худшее, что он мог придумать - послать на помощь канно. Хоть и доверенный слуга, кэн и друг матери, но мужчина. Его близость и аромат энергии закружили ей голову, затуманили взгляд. "Почему я в отца? Почему я не могу, как Рэнни, обходиться без и-цы?" - с горечью подумала Эя, падая. Ее подхватил Стейпфил.

- Ты можешь отказаться от тэн, щадить их и болеть. Хочешь, я расскажу тебе, что будет через два месяца без подпитки? - голос отца звучал глухо, но не был недовольным, скорей усталым. Эя взяла и-цы нового раба по настоянию Стейпфила, и теперь приходила в себя. Парень попался упрямым и скупым, а ненависть клубящаяся в нем, сжигала теперь и ее, рождая неприятный осадок во рту. "Нет, лучше уж, быть голодной", - решила она, с опаской покосившись на отца - не угадал ли он ее мысли?