Черный рассвет

Она была готова услышать, что подвела страховка… или внезапный камнепад… или Сильвия оступилась и нечаянно столкнула Майлза в пропасть… Но чтобы Майлз совершил ошибку?!

Мэгги уставилась на Сильвию, и вдруг что-то в этой скорбной фигуре вызвало у нее смутное беспокойство.

Что-то лишнее было в утонченном, бледном лице, в мокрых от слез синих глазах. Все в ней казалось чересчур правильным, слишком трагическим. Сильвия казалась актрисой, удостоенной первой премии Академии театрального искусства, она как будто исполняла известную сцену, и наслаждалась собственной игрой.

– Не понимаю, как это могло случиться, – всхлипывала Сильвия, – крепление было хорошим. Нам следовало повнимательнее проверить страховку, но мы очень спешили. Наверное, у него… о боже!.. у него что-то случилось с ремнем. Может быть, он застегнулся неправильно или карабины были поставлены вверх ногами…

Ну уж нет!

Все чувства Мэгги вдруг обострились. Теперь она уже не сомневалась: такого быть не могло. Это – ложь.

Майлз был очень опытным, ловким, сильным и поразительно техничным скалолазом. Уверенным, но осторожным. Мэгги только мечтала, что когда-нибудь и она станет такой же.

Он никак не мог неправильно застегнуть ремень или поставить карабины вверх ногами. Здоровый или больной, он никогда не пошел бы на спуск без страховки.

«Это я могла бы такое учудить. А он всегда ворчал на меня, что я рассеянная и когда-нибудь попаду в беду. Но Майлз… нет!»

Сильвия лжет.

Эта мысль шокировала Мэгги. Ей показалось, что она проваливается в какую-то черную дыру и комната уносится от нее.

Но почему! Для чего Сильвии выдумывать такую ужасную историю? Зачем ей врать?

Сильвия прикрыла глаза ладонью:

– Я искала его, но… там был лед… расселина в леднике…

Ага! Нет тела. Она говорит, что нет тела.

Мэгги обдало жаром. Глаза Сильвии еще больше убедили ее в том, что интуиция ее не подводит.

Сильвия говорила, опустив глаза в пол, неотрывно глядя на кафельную испанскую плитку, которой была выложена прихожая. Но теперь, когда Сильвия дошла до последних объяснений, ее взгляд скользнул в сторону Мэгги. Она вдруг уставилась ей на ноги, потом опять на плитку и снова на ноги.

Тогда и Мэгги посмотрела на свои ноги.

«Мои носки! Она рассматривает мои носки. Один красный, другой голубой… И она это заметила! Вид моих разных носков отвлек ее, но она продолжает говорить, как актриса, которая настолько часто произносит один и тот же текст, что уже играет свою роль как автомат».

Ярость обожгла душу Мэгги, заполнила все ее существо и вытеснила все другие чувства.

Она пронзила Сильвию тяжелым взглядом. И хотя та стояла очень далеко, Мэгги видела все достаточно хорошо, чтобы понять наверняка: девушка лжет!

Наверное, она совершила что-то… ужасное. И она не может показать нам тело Майлза… Или, может быть, нет никакого тела, потому что Майлз жив!

Да! Мэгги воспарила на крыльях надежды. Это все неправда. Не существует причины, по которой Майлз мог погибнуть. Все, что мы должны сделать, – это заставить Сильвию сказать правду.

Но больше никто не заметил фальши. Все слушали, как Сильвия продолжала рассказывать свою историю, и верили ей.

– Я не могла оттуда выбраться, пока погода не стала лучше… мне пришлось просидеть в палатке целых три дня. Я очень ослабела, но мне удалось кое-как подать сигнал бедствия альпинистам. Они спасли меня. Меня вытащили… А его… было слишком поздно искать его. Я знаю, никто не мог бы спастись во время такой грозы… – И она замолчала.

Рейнджер начал было говорить о плохих погодных условиях, о работе спасателей… Но тут мама Мэгги как-то странно захрипела и стала сползать на пол.

– Мама! – испуганно вскрикнула Мэгги.

– О, Мэгги! Случилось несчастье! – Отец Мэгги только сейчас заметил присутствие дочери.

«Папа волнуется за меня. Он не понимает… Я должна сказать ему..»

– Па, – начала она торопливо, – послушай, есть кое-что…

– Мэгги! – Мама протянула к ней руку. Ее тихий голос был спокоен, даже чересчур спокоен, но в глазах мелькнуло безумие. – Мне так жаль, дочка. Случилось ужасное… – И она потеряла сознание, повиснув на руках у мужа.

Отец Мэгги пошатнулся, и рейнджер вместе с шерифом бросились ему на помощь. Они подняли маму и понесли в комнату. Ее голова моталась из стороны в сторону на тонкой шее, рот и глаза были полуоткрыты. От испуга у Мэгги подкосились ноги и закружилась голова. Она боялась, что тоже потеряет сознание.

– Куда можно…

– Туда, на кушетку, – сказал папа одновременно с шерифом.

Когда маму положили на кушетку, Сильвия снова запричитала. О чем она говорит?

– Мне так жаль… Мне так жаль… Лучше бы я… Мне надо домой…

– Подожди, – остановила ее женщина-полицейский, которая с беспокойством следила за состоянием мамы Мэгги, – подожди, ты не в состоянии никуда идти. Тебя бы следовало сразу отвезти в больницу, но ты так настаивала, чтобы мы сначала заехали сюда.

– Мне не нужна больница. Я просто очень устала…

– Мне кажется, тебе стоит немного посидеть в машине, – предложила Сильвии офицер полиции.

Сильвия кивнула. Она выглядела такой слабой, такой несчастной, когда шла вниз по дорожке к полицейской машине.

«Красивый уход со сцены, – подумала Мэгги. – Не хватает только музыки».

Но Мэгги была единственной, кто оценил это, единственной, кто видел, как Сильвия подошла к машине… и остановилась. Затем повернула и пошла вниз по улице.

Нет, решительно ей нельзя верить. Надо проследить за ней. Но сначала надо переодеться. Мэгги застыла на месте, не зная, куда бежать.

Ей хотелось остаться с мамой. Но ярость и негодование приказывали ей идти за Сильвией. И она решила довериться своей интуиции.

Мэгги помедлила всего мгновение. Сердце колотилось так, что казалось, оно выскочит из груди. Потом Мэгги втянула голову в плечи и сжала кулаки.

Этот жест был хорошо знаком девочкам из школьной футбольной команды. Он означал, что Стальная Нили приняла решение и собиралась броситься туда, куда разумный человек поостерегся бы сунуться. Эй, поберегись – растопчу!

Мэгги вихрем пронеслась по коридору в свою спальню. Она шлепнула по выключателю и стала озираться по сторонам, словно никогда раньше не видела этой комнаты. Что она здесь делает? И почему вокруг такой беспорядок? Как ей вообще удавалось что-нибудь здесь находить?

Она раскидала груду банных полотенец, вытащила из-под них пару высоких теннисных туфель и сунула в них ноги. Переодевать пижаму было некогда. Она схватила с пола темно-синюю куртку, и неожиданно на глаза ей попалась фотография, засунутая за рамку зеркала.

Фотография Майлза на вершине скалы. Он улыбался, показывая жестом – кулак с большим пальцем вверх, – что все отлично. Майлз скинул шапку, и его каштановые волосы отливали на солнце красным золотом. Какой он потрясающий! В нижнем углу черным маркером по белому снегу было небрежно написано: «Самой шумной, упрямой неряхе, – самой лучшей сестренке в мире. С любовью, Майлз».

Не отдавая себе отчета в своих действиях, Мэгги вытащила фотографию из зеркала, запихнула ее в карман куртки и сбежала вниз по коридору.

Все столпились вокруг кушетки. Даже Джейк сунул туда свой нос. Мэгги было видно маму, но раз никто больше не суетится, значит, кризис миновал. Все были спокойны и сдержанны.

«Я ухожу всего на пару минут. Лучше ничего им про Сильвию не говорить, пока я не удостоверюсь сама. Я же вернусь раньше, чем они заметят, что меня нет дома».

И, успокаивая себя этими путаными оправданиями, Мэгги выскочила на улицу и помчалась за Сильвией.