Американский вампир (ЛП)

— Ладно. Хочешь по-плохому? Можем и так.

Кто бы это ни был, он полз. Не убегал от Грэфа, а приближался к нему на четвереньках. Чья-то рука схватила его за лодыжку, и, пытаясь скинуть ее, он дернул ногой.

— Стой! Оноуслышит нас! — потребовал женский голос в панике. — Ложись! Оноидет!

— Что идет?

Он присел, но не из страха перед тем, что к ним приближалось, как считала женщина. Просто хотел получше ее рассмотреть и решить, была ли она сумасшедшей или просто напуганной. Судя по смотрящим на Грэфа глазам — и то, и другое. Блестящие, как луна в темноте, белки, огромные зрачки, почти полностью заслоняющие зеленую радужную оболочку. Губы, такие же бледные, как и вся ее кожа, поджаты от мучительного ожидания. Страх чувствовался в ее запахе, в том, как сильно она вцепилась в его запястье, едва он опустился на колени.

Девушка вдруг отпустила его, подняла голову и посмотрела на окна над их головами. Приложив палец к губам, она медленно поползла назад. Грэф последовал за ней, все еще не имея ни малейшего понятия, что за чертовщина здесь происходит. Еда оставалась едой, а эта даже выглядела довольно аппетитно, несмотря на охвативший её леденящий ужас.

Она открыла дверь в служебное помещение, и они заползли внутрь. Жестом попросив его молчать, девушка бесшумно приблизилась к громоздкому металлическому столу, который не потрудились забрать, когда заправку закрыли. Забравшись под него, она поманила Грэфа за собой.

Затруднительное положение. В любое другое время он был бы вовсе не против прижаться поплотнее к этой маленькой горячей штучке. Но если к ним действительно приближалось что-то страшное, добровольно оказаться в ловушке — не лучшая идея. С другой стороны, после восхода солнца было бы неплохо спрятаться в подсобке, где, к счастью, не было окон. Нечеловеческий рев сотряс стены, и Грэфу уже не пришлось делать выбор. Он нырнул под стол, и девушка с писком попыталась уклониться от него.

— Оноздесь! — закричала она, зажав руками уши и зажмурившись. От звука ее учащенного дыхания и бешеного сердцебиения клыки Грэфа вытянулись в предвкушении.

Вслед за звуком раздираемого металла, стремительно появилась мысль: "О, это нехорошо". Все дальнейшие события разворачивались так быстро, что ему просто не хватило времени, чтобы среагировать прежде, чем он услышал, как что-то проламывает стену с такой легкостью, с какой нож скользит сквозь растаявшее масло, и кусочки асбеста посыпались с потолка, как чертовы снежинки.

— Думаю, пора выбираться отсюда, — решил он, и выбора бежать или остаться у человечки не было. Он схватил ее за запястье и потянул: если хочет сохранить свою руку, последует за ним. Так она и сделала, не переставая вопить: "Не выходи!" — даже когда он выволок ее за дверь.

— Моя машина там! — перекрикивая звук отрывающейся крыши заправки. Что-то двигалось в темноте, но для Грэфа важнее было убраться отсюда подальше, нежели попытаться рассмотреть. Девушка замешкалась, и он затолкнул ее через водительскую дверь и забрался сам, когда она перебралась на пассажирское место.

— Поехали! — закричала она, когда кусок крыши упал капот.

Ей не пришлось повторять дважды. Двигатель взревел, и трансмиссия запротестовала, когда он выжал все триста пятьдесят лошадок, чтобы свалить и вытащить их оттуда.

— Что это было? — Грэф посмотрел в зеркало заднего вида: заправка — единственное, что было в руинах на этой стороне дороги. Больше ничего не было задето: ни протянувшиеся линии электропередач, ни простиравшееся кукурузное поле. — Торнадо?

— Как ты сюда попал? — человечка дрожала и, придерживаясь одной рукой за переднюю панель, попыталась повернуться к нему. В ее голосе сохранились нотки паники, что были слышны во мраке заправки. Словно тот Ад, что они прошли, еще не закончился, и пока слишком рано успокаиваться.

Очень немногие вещи могли напугать Грэфа, но странный вопрос девушки оказался одной из них. Отвратительное чувство.

— А как ещё люди могут попасть сюда? Я приехал.

— Нет, невозможно, — она расслабилась, безучастно смотря сквозь лобовое стекло. — Этого не может быть.

Чокнутая человечка. Превосходно. Ему следовало бы просто остановиться и съесть ее, сбросить тело в канаву и отправиться дальше, но древний инстинкт, более мудрый, чем он сам, предупреждал его, что это плохая идея.

— Ну, не хочу тебя расстраивать, но это правда. И примерно через пару секунд я выкину тебя из машины, если ты не прекратишь вести себя как гребаная сумасшедшая. И тебе дико повезет, если я сначала приторможу.

— О боже, ты действительно здесь. Снаружи, — если бы это было возможно, она распахнула бы глаза еще шире.

— Снаружи чего? Огайо? Ты что Амиш [1]или вроде того? — Грэф остановился на обочине. Что-то во всей этой ситуации было подозрительным, а у него было личное правило: не влезать в человеческие проблемы. К тому же он не ел сумасшедших. — Слушай, не знаю, что значит "снаружи", и почему то место разнесли в щепки, но прямо сейчас ты выйдешь из моей машины.

— Нет, — она схватила его за руку, вцепившись пальцами через рукав рубашки. — Ты должен вернуться!

— Дорогая моя, я никому ничего не должен. Вылезай или я тебя вышвырну, — если и была хоть одна вещь, которой он хотел меньше всего, помимо "заблудиться", так это "заблудиться с человечкой, которая сводила его с ума во всех смыслах". Она лепетала даже тогда, когда он открыл свою дверь и, протащив через коробку передач, выволок девушку из машины. Она продолжала умолять, не замечая, что уже на земле. Грэф оттолкнул девчонку, пресекая отчаянные попытки ухватиться за него руками, и вернулся в машину, захлопнув дверь прежде, чем она попытается снова.

Он немного опустил окно.

— Где ближайший город?

— Ты уже в нем, — процедила она, протирая глаза. — Надеюсь, тебе здесь понравится, придурок.

Понятно… Никакой помощи от нее не дождешься. Да, он бросил ее на дороге, но все же только что спас ей жизнь. Люди могут быть такими неблагодарными.

Грэф тронулся с места. Девчонка сказала "снаружи". Каково черта все это значит? Он не хотел возвращаться к… тому нечто, уничтожившему заправку, так же сильно, как и не хотел оказаться в самом сердце религиозной общины. Промчавшись мимо знака с надписью "Благодарим, что посетили Пинанс", на котором отслаивалась краска и стояла выгоревшая печать клуба "Ротари", он почти вдавил педаль газа в пол. Грэф не хотел видеть заправку, проезжая мимо, по крайней мере, отчетливо. Последнее шоссе округа он проезжал три мили назад. Осталось только вернуться к тому месту и ехать дальше, куда бы та дорога ни вела. И если ему придется забраться в багажник, чтобы укрыться от солнца, что ж, так и быть: неудобно, но это лучше, чем находиться в заложниках у религиозных фанатиков.

Несколько долгих мгновений в тишине, пока он включал iPod. Постоянно происходило что-то странное. Нет смысла думать об этом. Он нашел последний альбом Лили Аллен и поставил его, рассеянно подпевая и вновь разбираясь со своим навигатором.

Три песни спустя, он заметил, что так и не добрался до шоссе. Нет, невозможно. Может, он настолько отвлекся, пытаясь сменить языковые настройки обратно на английские, что не обратил внимания, как проскочил его. Он резко развернулся на 180 градусов и поехал в противоположном направлении. Грэф проехал примерно четверть мили, пока слева от него не показалась разрушенная заправочная станция, а справа — знак с надписью "Добро пожаловать в Пинанс".

— Какого… — впереди по обочине кто-то шел: голова опущена, руки скрещены на груди. Он притормозил рядом с девушкой, одновременно проверяя одометр. Пройдено пятнадцать миль. Именно эти показания были видны на маленьком циферблате прибора, работающего безотказно, как и сам автомобиль.

Девушка одарила его гневным взглядом и вновь отвернулась, проведя рукой по длинным каштановым волосам.