Дориан Дарроу: Заговор кукол (СИ)

Я не смогу здесь жить!

— Вот, возьмите, пожалуйста. — В руку мне сунули что-то мятое и легкое. — Мне всегда помогает.

Платок. Пахнет лавандой, мятой и самую малость — болезнью.

— Или вот. Наилучшее средство. — Моя спасительница протянула табакерку, сама поддевая ногтем щепотку. — Мой покойный супруг весьма уважал…

До постоялого двора дилижанс добирался почти час. За это время я постепенно пришел в себя, вернул платок, присовокупив все возможные благодарности, каковые только пришли в мою измученную голову, еще раз позаимствовал весьма недурной табак и вновь поддался любопытству. Правда, теперь я старался дышать исключительно ртом, а потому, должно быть, являл собой презабавное зрелище.

Впрочем, забавным было и место, в которое мы прибыли. Сама гостиница походила на каменную гусеницу — длинное приземистое строение с нарядной трубой из рыжего кирпича. Рядом находился каретный двор, собравший преизрядную экспозицию экипажей. Были тут и легкие двуколки, и разбитые дорогами почтовые кареты, и даже один черный мобиль с гербом на дверях.

— Эй, сэр, вас куда-нить подвезть? — Хитроватого вида человечек вынырнул из темноты и вцепился в мой саквояж. Глянув в лицо, он вздрогнул, но ноши не выпустил. — Быстренько доставлю. А могу и присоветовать, если еще не решимши, куда.

— Решимши, — ответил я и мысленно ругнулся. До чего же легко прилипают эти словечки! — Эннисмор-Гарденс-Мьюс, шесть.

— Точненько? Глядите… мое дело маленькое. Сказали куда, я и поехал… за недорого. Скоренько, ага. До солнышка успеемо.

Поскольку этот странный своей настойчивостью человек завладел-таки и моим саквояжем, и моим чемоданом, мне не осталось ничего, кроме как идти следом. Будем надеяться, что он знает дорогу.

И что поверенный дал правильный адрес.

И что, прежде чем заключать договор, уведомил хозяев о некоторых нюансах сделки.

Меня опять начали терзать сомнения, каковые изрядно подпортили удовольствие от прогулки по Сити. Снова стала мучить вонь, к ней добавился навязчивый городской шум, от которого сдавило виски. К утру точно мигрень разыграется. А еще этот человек говорит и говорит… зачем?

Хорошо, хоть газовых фонарей изрядно поубавилось, после они сменились масляными, еще более редкими. А через некоторое время исчезли и эти. Лишь время от времени блаженная темнота зыркала желтым глазом, в свете которого были видны фигуры фонарщика и провожаемого им клиента.

Я попытался расслабиться.

Я мысленно повторил себе, что все идет по плану.

Я пропустил момент, когда мы выехали на Эннисмор-Гарден. Широкая лента улицы пролегла меж рядами домов, одинаково длинных и узких. Уже не одна гусеница — целый выводок в коконах цветного кирпича. Вот только бабочки из них не вылупятся.

У шестого дома, спрятавшегося за каменной оградой, из которой торчал пустой столб фонаря, кэб остановился.

— Приехали, сэр. Я уж вас обожду, да?

По-моему, даже этот славный человек сомневался, что мне будут рады.

— Будьте так любезны.

Довеском просьбы стала монета.

А беспокоился он зря: меня ждали. Или точнее будет сказать, ждали, но не совсем меня.

— Это же… — На меня с удивлением воззарилась низенькая и худенькая леди в ночном чепце, который несколько диссонировал с серым домашним платьем. Второй примечательной деталью ее наряда был широкий пояс с двумя рядами крохотных карманов. Из карманов торчали хвостики ключей, а с пояса свисали мешочки всех цветов и размеров. В руке дама держала подставку с толстой свечой.

— Это… простите, это вы, да? — повторила она вопрос. Смею полагать, что сейчас она страстно желала услышать: "нет". Но увы, это был я.

— Дориан Дарроу, леди. К вашим услугам.

— Это он, Мэгги. Он и никто другой. А я тебе говорила, что не стоит связываться с этим пройдохой-Хотчинсоном. Не стоит и все тут. — Вторая леди отличалась от первой ростом, статью и густым басом. Одета она была обыкновенно, если, конечно, не полагать, что редингот цвета фуксии с бирюзовой оторочкой слишком экстравагантен для домашнего наряда. Куда больше меня поразило, что от дамы пахло чесноком и трубочным табаком, но после городских сии ароматы были даже приятны.

— Но как же… как же так…

— А вот так, Мэгги. А вот так!

Да уж, так и никак иначе. Скоро рассвет и мне бы войти, но… что делать, если двери этого дома закроются передо мной? Ответ известен: маска, перчатки и универсальная мазь доктора Барроу. День в гостинице и поиск нового пристанища.

— Но…

— Но отказать ему мы не можем. Не можем, Мэгги, и все тут. Так что, мистер Дарроу, заходите. Да, да, заходите.

— Но Пэгги…

— Денюжку-то мы потратили. Да, да, Мэгги, потратили… и не стоило связываться с этим пройдохой-Хотчинсоном.

— А как же Персиваль?..

Пальчики, пустившиеся в путешествие по поясу, вытащили длинный блестящий ключ, повертели его перед моим носом и вновь спрятали.

— Персиваль переживет.

Я решил про себя, что завтра же съеду. Оставлю фунт за беспокойство и съеду. В конце концов, с самого начала следовало искать квартиру самому.

Звонко хлопнув в ладоши, миссис Пэгги рявкнула:

— Джо! Джо! Помоги гостю с багажом… А вы проходите, мистер. Чаю? Бренди? Уж извините, из вашего-то ничего нету.

— Благодарю вас, миссис…

— Мисс, — оборвала меня толстуха. — Мисс Пэгги Уальт. А это миссис Мэгги Дункан МакКуинси, если по мужу. Но сейчас она вдова. И живем вместе. Кузины мы. А вы проходите, проходите. Небось, притомились с дороги? Дороги нынче тяжелые…

В ее голосе мне слышался рокот волн, омывающих берег. И было в нем нечто успокаивающее, и даже доброе, отчего тиски вокруг головы вдруг разжались, а после и вовсе исчезли. Я осознал, что сижу в удобнейшем кресле возле камина, ноги мои покоятся на низенькой скамеечке, а ладонь приятно холодит бокал с бренди.

— Вы уж простите, что так неловко вышло, — сказала Мэгги и робко улыбнулась. — Мы просто не привыкли к подобного рода… гостям.

— Точно. Не привыкли. И пройдоха-Хотчинсон нисколечко не потрудился упредить.

Потому что боялся отказа.

— И оно, может, правильно. Но мы с Мэгги не какие-то там белошвейки. Мы во все это не больно-то верим… — Пэгги извлекла из складок платья деревянный крест и быстро проговорила: — Вы только слово дайте, что не станете никого тут кусать.

— Не стану. Клянусь именем Его.

Я прикоснулся к печати губами, привычно сдерживая стон. Главное, мои хозяйки остались довольны, а что до остального, то… порой нелегко быть вампиром.

— Глава 2. Где леди Джорджианна получает очередное подтверждение мужского коварства, находит труп, а также принимает судьбоносное решение

Турнюр или кринолин? Ворт или Гаглен? Шанжан цвета морской волны или лиловый бареж? Неизвестное новое или проверенное старое? Примиренных ангелов ради, ну почему все так сложно? Леди Джорджианна Фэйр с раздражением отодвинула оба рисунка. Слишком хороши.

Может быть тогда оба?

Лорд Джордж Фэйр будет негодовать, но… но разве может он понять израненную сомнениями женскую душу? Нет, нет и еще раз нет!

Опустив на пол сонную левретку, леди Джорджианна поднялась, прошлась по гостиной, ловя отражение во всех зеркалах. Закрыла глаза. Попыталась представить…

А может вовсе Редферн? Скучен. Привычен. Обыкновенен…

Тогда Дусе или Пасен?

Время еще есть. До королевского бала почти месяц…

Время уходит. Решать нужно сегодня, иначе можно остаться вообще без платья. Леди Джорджианна и дышать перестала, до того ужасной показалась мысль. Нет! Ни за что!

Левретка, почувствовав состояние хозяйки, поспешила спрятаться под стулом. Предательница! А ведь и ей надо будет заказать попонку в цвет… но все-таки турнюр или кринолин? И цвет… Лиловый придаст коже смуглый оттенок. Да и Ее Величество славится любовью к лиловому. Можно попасть в крайне неловкую ситуацию.