Спящий принц (ЛП)

Глава 1:

Я смотрела на дверь впереди, приближаясь к ней, не глядя на солдат по бокам, старалась казаться им скучающей, немного рассеянной. Ничего особенного, не на что обращать внимания. Просто еще один житель деревни пришел. К моему большому облегчению, они даже не взглянули на меня, и я ушла от моросящего дождика в Дом правосудия, медленно выдохнула, пройдя их, и напряжение ослабло.

Внутри было не теплее, и я плотнее укуталась в плащ, пока шла к комнате, где Чэнс Анвин, самозваный судья Алмвика, расскажет нам о совете Трегеллана. Капли дождя падали с моих волос, носа, пока я разглядывала ряды деревянных лавок и стульев, стоявших перед подиумом, мест было слишком много для оставшихся жителей. Хоть нас было мало, комната воняла, и я скривилась: немытые тела, влажная шерсть, кожа, металл и страх становились неприятным запахом. Так пахло отчаяние.

Те, кто еще цеплялся за жизнь, были мокрыми и дрожащими. Холодный воздух и осенний дождь проникали через нашу тонкую одежду в кожу, где, казалось, оставались на всю зиму. Солдаты стояли у стен, сухие и в теплых зеленых туниках из шерсти и в штанах из плотной кожи, они следили за происходящим в комнате.

За мной раздалось шарканье, я обернулась, а солдаты остановили мужчину и прижали к стене, обыскали, осмотрели плащ и капюшон, а потом отпустили. Жар прилил к моему лицу, я отвернулась и притворилась, что не смотрела.

Пригнув голову, я прошла задний рад и села на скамейку в шести футах от соседки. Та хмыкнула что-то в приветствие, хотя больше звучало как предупреждение, ее рука коснулась амулета на кожаном шнурке, свисающего с шеи. Я взглянула краем глаза и увидела золотой диск между ее кривых пальцев, а потом она спрятала его за одежду. Я знала, что это, но сомневалась, что это золото. Если это было золото, то кто-то уже сорвал бы амулет с ее шеи. Я сама бы это сделала. Золото хоть чего-то бы стоило.

Мой друг Сайлас рассмеялся, когда я рассказала ему, что жители деревни носят амулеты, чтобы защититься от Спящего принца, я смеялась с ним, но в тайне думала, что не так и странно верить в магию в такой ситуации. Полумесяцы из соли и хлеба висели почти над каждой дверью и окном в деревне, медальоны с тремя золотыми звездами прятались под одеждой. Спящий принц был волшебным, существом из мифа. И я понимала, почему люди пытались бороться магией. Но знала, что дешевые кулоны не помешают ему прийти, если он захочет. Как не поможет и соль, священные ягоды и ветки дуба над окнами и дверями, если он решит захватить Трегеллан. Если его не остановил замок, полный стражи, то металл и ветки не спасут.

Пока он не пришел, никто в Трегеллане не верил в такое, это было не по-трегеллиански. Порой некоторые верили в Дуб и Падуб, раскрашивали лицо и зад красным ягодным соком, но так жили редкие из нас. Мы не были лормерианцами с их храмами и живыми богинями, с их жуткой королевской семьей. Мы были людьми науки и разума. Были, как я думала. Было сложно оставаться на стороне разума, когда пятисотлетняя сказка ожила и захватила замок и народ в соседней стране.

Девочкам в Тремейне рассказывали, что нужно вести себя хорошо, или придет Вестник, а потом Спящий принц съест твое сердце. Он был чудовищем из сказки, чтобы мы слушались, простая сказка. Мы не думали, что он проснется. Мы забыли, что он был на самом деле.

Я отвернулась от женщины и начала отмечать, кто остался в Алмвике, случайно поймала взгляд одного из солдат, и он кивнул мне, грудь сдавило напряжение. Я кивнула в ответ и отвела взгляд, стараясь сохранять спокойствие, борясь с желанием похлопать по карману и проверить, на месте ли флакон.

Я не годилась для переноски зелий. Я проверила флакон уже шесть раз по пути сюда, хотя не видела никого, как и не дала бы никому подобраться близко к моему карману. Но в Алмвике стоило оставаться настороже.

Алмвик не был деревней, где с соседями дружат. Здесь просьба о помощи или проявление слабости могло, в лучшем случае, привести к осмеянию. А в худшем можно было получить удар ножом, если попросить не у того человека не в то время. Пока не пришли солдаты, людей могли повесить в лесу, и мы делали вид, что не замечаем этого. Здесь быстро учились не обращать внимания на что-то.

Бесхозные дома сделали Алмвик домом для отчаявшихся и брошенных, для тех, кто потерял свои дома и жил в других частях Трегеллана за преступления, в которых никогда не признаются. Люди всегда говорили, что в тяжелые времена, в войну и болезни, общество объединялось, все друг друга поддерживали. Но не в Алмвике. Война приближалась, дома оставляли, а оставшиеся врывались туда и забирали все, что могли. Я подозревала, что вскоре им для этого не нужно будет повода, ведь инстинкт хватать все, что может помочь выжить, становился сильнее вежливости. Даже сейчас я озиралась, отмечая из оставшихся, кто мог быть угрозой.

Порой мне нравилось так играть, пытаться угадать, кто из преступников тут остался. Худшие преступники – убийцы и похожие – ушли, стоило появиться солдатам, остались должники, наркоманы, игроки и лжецы. Бедняки и невезучие. Те, кто не мог уйти, потому что идти было некуда.

Сюда люди приходили не жить, а сгнивать.

Я сжала кулаки под изорванным плащом и смотрела, как мое дыхание задерживается в холодном воздухе, когда я выдыхала, а потом оно смешивалось с другими, добавляло влажности комнате. Окна с толстыми стеклами были покрыты влагой, и мне не нравилось думать, что я дышу тем, что выдыхали другие, не нравилось думать, что даже воздух был краденым. Я едва могла так дышать.

Когда показалось, что все пришли, все уселись в комнате, напоминая последние изюминки в пудинге. Чэнс Анвин – самый странный судья королевства – прошел в комнату, выпятив грудь, разглядывая лица. Когда он посмотрел на меня, то слабо улыбнулся, и мне стало не по себе, когда его улыбка сменилась хмурым видом, пародией на него. Он выглядел так мило, что я удивлялась, что хмурость не соскальзывает с его лица.

Его сопровождали два мрачных солдата в зеленых плащах, они придержали ему дверь, потом к ним присоединился, что странно, их капитан с красной лентой на груди. Когда еще шестеро солдат прошли за ними и встали по краям, атмосфера в комнате стала напряженной.

Я тут же селя прямо, насторожившись, как заяц, все вокруг меня сделали так же, даже женщина, что ворчала на меня, выпрямила сгорбленную спину, глядя на Анвина. Моя рука скользнула по поясу, проверив нож, руки других двигались к сапогам и поясам, все хотели знать, что мы вооружены.

Какой бы ни была причина собрания, Анвин ожидал, что новости воспримут плохо, и мне становилось не по себе, ведь он мог сказать только одно, чтобы получить такую реакцию от нас. И едкий воздух, казалось, застревал в моем горле.

Чэнс Анвин скользнул взглядом по комнате, посмотрел на всех, а потом сложил ладони вместе.

- У меня есть вести от совета в Трессалине, - сказал он, его голос был самодовольным. – Ничего хорошего. Три ночи назад големы Спящего принца напали на город Хага в Лормере. Они разрушили там два храма, выживших нет. Они убили всех, кт отказался преклониться перед ним, около четырехсот душ. После этого не повезло и храмам в Монкхэме и Лортуне, его армия теперь в пятидесяти метрах от границы между нами и Лормерой. Судя по всему, совет решил, что дальше он пойдет в Шаргат.

Все принялись переглядываться, вскинув брови, ссоры и споры были забыты, все начали шептаться. Я ни на кого не смотрела. Вместо этого я сжала рукоять ножа и глубоко вдохнула. Шаргат был за лесом, был напротив Алмвика, но в Лормере. Големы будут в нескольких часах от нас, по другую сторону леса.

Анвин кашлянул, все притихли.

- Совет решил, что попытки переговоров со Спящим принцем провалились. Он отказался подписать договор о мире с Трегелланом, он не отрицает планов захватить нас, - он посмотрел на капитана, а тот фыркнул и взглянул на одного из солдат, а я задалась вопросом, сколько из того, что Анвин докладывает, он понимает, или ему просто нужно было передать новость. – Исходя из этого, - продолжил Анвин, - совет срочно собрался и решил, что у нас нет выбора, кроме как ввести военное положение в Трегеллане.