К чёрту правила! Это говорю Я - Гермиона Грейнджер (СИ)

Его огорчило то, что ей пришлось пролить еще одну порцию слез, но очень обрадовало, что они снова начали разговаривать, а когда она быстро чмокнула его в щеку и поспешила дальше, он ощутил себя на вершине блаженства. Гермиона лишь посмеялась. А едва они добрались до класса трансфигурации, как произошло еще нечто столь же замечательное и невероятное: навстречу ему из толпы однокашников выступил Симус.

— Я только хотел сказать, — промямлил он, косясь на левое колено Гарри, — что я тебе верю. И послал этот журнал маме.

Если Гарри и нужно было что-то еще для полного счастья, этой мелочью стала реакция на происшедшее Кребба и Гойла. В тот же день, ближе к вечеру, он увидел их в библиотеке: сдвинув головы, они тихо переговаривались. С ними был еще один худосочный мальчишка; Гермиона шепнула, что его зовут Теодор Нотт. Они оглянулись на Гарри, когда он искал на полках книгу с инструкциями по частичному исчезновению. Гойл угрожающе затрещал суставами пальцев, а Гарри прекрасно знал, почему они так себя ведут: он назвал их отцов в числе Пожирателей смерти. Увидев Драко в коридоре, Гермиона лишь встретилась с ним взглядом, и остановилась, чтобы поговорить, отослав Гарри в Большой зал.

— Чего тебе? — грубо спросил Драко.

— Ты не занят сегодня вечером? — спросила Гермиона.

— Для тебя, я занят, — рявкнул Драко. Гермиону это удивило, она взяла его за локоть, но парень вырвался. — Приятно общаться с тем, кто оклеветал моего отца?

— О чём ты?

— Он назвал имя моего отца из числа Пожирателей смерти, — огрызнулся Драко.

— Но ведь это правда, он рассказал всё…

— Вот именно, правда, которая МЕНЯ убила, в первую очередь!

Он обогнул Гермиону и пошёл прочь. Гермиона поняла, что некоторые детали, Гарри мог бы и опустить.

Через неделю, Гермиона узнала, что у Гарри снова был приступ. Оказалось, что стена, которую Гарри сам же и построил, рухнула, поэтому теперь, он был не змеёй, а Волан-Де-Мортом, и это девушку напугало. Она посоветовала пойти к Снеггу, чтобы усилить занятия, но Гарри отказался, попросив сделать это её.

Зайдя в Выручай комнату, когда до собрания оставалось 3 часа, Гермиона вытащила палочку, и направила её на сидящего на стуле Гарри.

— Ты уверен?

— Да, — смело сказал Гарри.

— Легилименс!

Гермиона оказалась в голове Гарри. Она ходила по тому же помещению, в котором был он, будто была самим Гарри. Она почувствовала те же эмоции, и внезапно, как будто со стороны она увидела Руквуда — Пожирателя, который сбежал из Азкабана, она слышала его разговор с Волан-Де-Мортом, слышала всё, будто и находилась в тот момент там. Больше всего её испугало то, что Гарри не пробует сопротивляться, поэтому, она проникла глубже, и увидела, что он не доверяет ей. Гермиону это удивило. Когда она добралась до разговоров с Дамболдором, Гарри мгновенно вышвырнул её из своей головы. Глаза Гермионы были бешеными, она была зла на Гарри, из-за недоверия.

— Ты…. Не доверяешь мне… — прошептала она.

— Что? — удивился Гарри.

— Я видела твой разговор с Дамболдором, — сказала Гермиона, — ты сказал Дамболдору, что не доверяешь мне, потому что я состою в Слизерине. Это не прошлый год и не предыдущие, это пятый курс. Как ты можешь не доверять мне?!

Оттолкнув Гарри, девушка выбежала из Выручай комнаты.

Следующим днём, когда Гермиона с друзьями шли по коридору, направляясь в Большой зал, они услышали чьи-то крики. Удивившись этому, они побежали на крик, и оказались в вестибюле.

Посреди вестибюля, с палочкой в одной руке и пустой бутылкой из-под хереса в другой, стояла профессор Трелони, и вид у нее был абсолютно сумасшедший. Волосы ее встали дыбом, очки перекосились, так что левый глаз казался больше правого, а бесчисленные шали и шарфы хаотически свисали с плеч, создавая впечатление, что она расползается по швам. На полу рядом с прорицательницей лежали два огромных чемодана, один вверх ногами — похоже было, что его спустили по лестнице вслед за ней. Профессор Трелони в ужасе смотрела на кого-то, находившегося у подножия лестницы, но скрытого от Гермионы.

— Нет! — выкрикнула она. — НЕТ! Это невозможно… так нельзя… я отказываюсь в это верить!

— Вы не знали, что все к этому шло? — сказал тонкий голосок, в котором слышалось жестокое удовлетворение, и Гермиона, чуть сместившись влево, увидела, что человек, повергший Трелони в такой ужас — не, кто иной, как профессор Амбридж. — Хоть вы и не в силах предсказать даже погоду на завтра, вы, конечно же, не могли не понимать, что ваш убогий стиль работы и неодобрение, которое я ясно продемонстрировала вам во время моих инспекций, делают ваше увольнение неизбежным!

— Вы н-не можете! — взвыла профессор Трелони; из-под ее огромных очков струились слезы. — Вы… н-не можете меня уволить! Я п-провела здесь шестнадцать лет! Х-хогвартс — м-мой родной д-дом!

— Он был вашим домом, — сказала профессор Амбридж. Гермиона с отвращением заметила, что ее жабье лицо растянулось в злорадной усмешке при виде того, как профессор Трелони, безудержно рыдая, рухнула на один из чемоданов, — но перестал им быть час назад, когда министр магии подписал приказ о вашем увольнении. А теперь будьте добры покинуть замок, Вы нам мешаете.

С жадным наслаждением она смотрела, как профессор Трелони содрогается и стонет, в приступе отчаяния раскачиваясь на своем чемодане взад и вперед. Гермиона услышала приглушенные рыдания и оглянулся: Лаванда и Парвати, обнявшись, тихо плакали друг у дружки на плече. Не выдержав этого зрелища, Гермиона спустилась по лестнице, и подошла к профессору.

— Успокойтесь, профессор, — прошептала Гермиона, — вот, вытрите слезы… все не так плохо, как вы думаете… вам не придется покидать Хогвартс…

— Мисс Грейнджер, вы хотели что-то сказать? — злорадно улыбнулась Амбридж, — она больше не профессор, — Гермиона злобно посмотрела на инспектора.

— Она куда большему научила меня, или кого-либо ещё, нежели вы, Амбридж, — рявкнула Гермиона. Такой тон не понравился Амбридж, и она направила палочку на Трелони и Гермиону, однако на их защиту стали Рон, Блейз и Панси, которые были неподалёку.

— Вы запретили пользоваться палочками нам, — сказал Рон, — но продолжаете пользоваться своей. — к ученикам присоединилась МакГонагалл, подойдя к Трелони.

— Ты не покинешь, школу, Сивилла, — мягко сказала профессор.

— Неужели, профессор МакГонагалл? — ледяным тоном осведомилась Амбридж, сделав несколько шагов вперед. — И кто же уполномочил вас сделать подобное…

— Я, — раздался звучный голос. Дубовые парадные двери распахнулись. Стоявшие рядом с ними ученики посторонились, освобождая путь Дамболдору, только что появившемуся на пороге. Гермиона понятия не имела, что на ночь, глядя понадобилось директору под открытым небом, но его фигура на фоне туманных сумерек казалась весьма внушительной. Оставив двери широко распахнутыми, он двинулся через ряды зрителей к заплаканной, дрожащей Трелони, которая по-прежнему сидела на чемодане, рядом с ней была Гермиона, Панси, Блейз и Рон, также замершей около нее МакГонагалл.

— Вы, профессор Дамболдор? — спросила Амбридж с каким-то особенно неприятным коротким смешком. — Боюсь, вы не понимаете ситуации. У меня имеется, — и она вытащила из складок мантии свиток пергамента, — приказ об увольнении, подписанный мною и министром магии. Согласно Декрету об образовании номер двадцать три, генеральный инспектор Хогвартса обладает правом присутствовать на занятиях, назначать испытательные сроки, а также увольнять любого преподавателя, чьи методы работы она — то есть я, сочтет не соответствующими нормам, установленным Министерством магии. Я решила, что профессор Трелони профессионально некомпетентна. Я освободила ее от должности. — К огромному удивлению Гермионы, Дамболдор продолжал улыбаться. Он опустил взгляд на профессора Трелони, которая все еще бурно всхлипывала, сидя на чемодане, и сказал:

— Разумеется, вы совершенно правы, профессор Амбридж. Как генеральный инспектор, вы имеете полное право увольнять моих преподавателей. Однако у вас нет права выгонять их из замка. Боюсь, — продолжал он с коротким вежливым поклоном, — что подобные решения по-прежнему находятся во власти директора, и мне угодно, чтобы профессор Трелони осталась жить в Хогвартсе. — При этих словах профессор Трелони не то икнула, не то истерически хихикнула: