Приснись мне (СИ)

Плач на берегу стихает. Негоже лить слезы, отдавая последнюю честь великому воину. Бледная, осунувшаяся Сиф, стиснув зубы, загоняет обратно жгущие горло рыдания. Осиротевшие друзья с разрывающей душу горечью провожают глазами маленькую светящуюся точку, уносящую тело друга в Вечность.

Локи стоит чуть поодаль, один.

На мертвенно бледном, заострившемся лице безумной зеленью полыхают глаза.

Течение ускоряется. Борта омывает белоснежная пена. Острый изогнутый нос ладьи на миг зависает в воздухе и с грохотом рушится вниз. И в то же мгновение столб ярких искр взлетает к черному небу, к высоким холодным звездам. Вознося бессмертную душу в прекрасный золотой чертог, где павшие воины живут вечно…

Толпа понемногу редеет. Через короткое время на берегу остается один Локи. Ветер, как ласковый детеныш, треплет черные волосы, игривым котенком трется о щеку. Локи прикрывает сухие, воспаленные глаза, поднимает к небу лицо. Минуту стоит неподвижно. Затем резко разворачивается и стремительным, широким шагом возвращается во дворец.

- Я должен был быть там.

- Не выдумывай. Ты еще слишком слаб.

- И все же…

- Знаешь, что? Это потрясающе! Просто потрясающе! Я не отхожу от тебя уже четверо суток! Ты в буквальном смысле слова превратил меня в свою постельную грелку! И вместо благодарности, намереваешься пустить в задницу к Хель все мои усилия?!

- Локи, ну не кипятись. Я не хотел тебя обидеть. Ты самая лучшая постельная грелка на свете! Во всех девяти мирах! Во всей…

- Заткнись, Тор. Просто заткнись.

Тор замолкает, отбрасывая напускную веселость. Поднимает серьезный, печальный взгляд.

- Ты должен меня понять…Фандрал был моим другом…

Локи вздыхает. Садится на кровать. Осторожно касается пальцами горячего лба. Отводит в сторону прядь пшеничных волос. Последние четыре дня научили его многому. В частности, что именно этот жест успокаивает Тора лучше всего. Действует безотказно. И Локи беззастенчиво им пользуется.

Он не признаётся даже самому себе, но ему доставляет острое удовольствие реакция брата на его прикосновения. От того, как вздрагивает Тор, как неудержимо тянется за узкой ладонью, стараясь продлить касание прохладных пальцев к щеке, в груди разливается тепло, прорывающееся наружу мягкой, светлой улыбкой.

- Он был моим другом, а я…я не смог его спасти. – Между бровей брата залегла скорбная складка, и Локи с трудом сдерживает порыв коснуться ее губами.

- Я понимаю, – как можно мягче говорит Локи. – Но ты не смог бы помочь ему, даже если бы не напоролся на меч Сурта. Он погиб от руки одного из великанов, мгновенно, когда взрывная волна отбросила вас от той пещеры. И когда я думаю, что ты мог лежать сейчас рядом с ним… что в океан Вечности мы могли отправлять сегодня две ладьи!.. – Локи внезапно сжимает кулаки и замолкает. Смотрит в окно блестящими глазами и сдавленно заканчивает, – Когда я думаю об этом, мне хочется вырвать себе сердце, чтобы больше никогда… ты слышишь, Тор?! Никогда!!!! не чувствовать то, что мне пришлось испытать, держа на руках твое мертвое тело.

Локи отворачивается, чтобы Тор не увидел искаженное болью бледное лицо, широко распахнутые глаза и текущие по щекам слезы. Пытается встать, но Тор не пускает. Берет за руку, переплетает пальцы. Осторожно гладит.

- Теперь ты понимаешь, что я чувствовал, когда держал на руках тебя? – слова произнесены тихо, почти шепотом. Но Локи все равно слышит и молчит, закусив губу. Тор не хочет его торопить. Он видит, что брат не готов пока к разговору и не пытается настаивать. Придет время, и они поговорят. Поговорят честно и обо всем.

Больше никакой лжи.

Неосознанно Тор сжимает лежащий на груди медальон. Боги, как же просто все было, когда они были детьми! Но возвращать прошлое уже не хочется. Зачем, когда прямо сейчас, в это мгновение в его ладони дрожат ломкие ледяные пальцы?

Затаив дыхание, он осторожно тянет за руку, и Локи, вздохнув, устраивается рядом, положив Тору на грудь подбородок. Осторожно касается ладонью обнаженной кожи, в том месте, где бьется сердце, а затем, вдруг закрывает глаза и ласково, точно котенок, трется щекой. Это длится всего мгновение, но от этой безыскусной ласки у Тора перехватывает дыхание, а сердце пытается выскочить из груди. Некоторое время оба молчат, слушая как витает в воздухе эхо несказанных слов.

Тор нарушает тишину первым:

- Ты спас мне жизнь, – хрипло говорит он. – Опять.

- Не в этот раз.

Тор удивленно вскидывает брови. Локи отводит глаза. Садится. Говорит, глядя в сторону:

- Твоя рана была смертельной. Я ничего бы не смог сделать.

- Тогда как?..

- Я не знаю. Мне нужно время, чтобы понять. Если подумать, это очень похоже на то, что было со мной: смертельный удар…и фактически возвращение из мертвых, когда тело перестает сопротивляться смерти. Очень мощная магия, замешанная на…

Локи внезапно замолкает. Хмурится. Зачем-то проводит рукой по фибуле, к которой обычно крепится плащ. Резко встает и внимательно смотрит на брата.

- Ты как, в ближайшее время помирать не собираешься?

- Эээ…

- Прекрасно. Я должен идти.

- Куда? Зачем?

- Мне надо подумать.

Все еще хмурясь, Локи накидывает на Тора одеяло и стремительно выходит, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Тор обессиленно откидывается на подушки. Предательская, такая непривычная слабость заставляет его чувствовать себя калекой. Последние три дня он непрерывно метался в жару. И все это время Локи был рядом: отпаивал пахучими травами, держал за руку, гладил разгоряченный лоб, что-то шептал. Ни на минуту не покидал, одним своим присутствием заставляя жар отступать.

Сегодня Тор впервые не чувствует лихорадки. Но силы пока не вернулись, и в глубине души он понимает, Локи прав: он не смог бы дойти даже до порога спальни, не то, чтобы прийти на похороны Фандрала.

От одной мысли о смерти друга до сих пор невыносимо больно. Что бы ни говорил Локи, Тор чувствует свою вину за случившееся. Это он притащил друзей в Муспельхейм. Он не сумел их сберечь. Значит, ответственность тоже на нем.

Почему-то вспоминается далекий солнечный день, когда они вдвоем с Фандралом, тайком вывели из конюшни двух злющих жеребцов, к которым им, тогда еще детям, настрого запрещали подходить. Как долго стояли, восхищаясь играющими под кожей великолепными мускулами, стройными длинными ногами, шелковистой, бархатной шерстью. Стояли, но не решались вскочить в седло. До тех пор, пока Фандрал, наконец, отважившись, не вдел ногу в стремя, легкой птицей взлетая на спину огромному зверю. И Тор навсегда запомнил, как играло солнце, запутавшись в светлых вьющихся волосах. Как страхом и гордостью лучилась улыбка маленького всадника, изо всех сил сжимавшего коленями черные как ночь бока. Помнил ликующий беспечный смех и чувство восхищения, овладевшее им при виде друга, сумевшим первым преодолеть свой страх.

Таким навсегда он и запомнит Фандрала – купающимся в лучах солнца, с разметавшимися по плечам кудрями и бесстрашным торжествующим смехом на губах.

«Прости, друг», – мысленно шепчет Тор. – «Прости. И прощай. Пусть вечным будет твой праздник на великих пирах Вальхаллы. Я тебя не забуду».

Злым движением Тор смахивает навернувшиеся на глаза слезы. И внезапно вспоминает слова Локи о том, что сегодня в последний путь могли отправиться не одна, а две погребальных ладьи.

Все-таки как ему удалось выжить? Если Локи утверждает, что рана была смертельной…

Тор медленно качает головой. Нет, что бы там ни говорил Локи, он наверняка ошибается, от страха за брата приняв обычную рану за смертельную. Тор уверен: именно брат его спас. Сражался за него. Лечил. Сидел рядом, не отходя ни на шаг. До последнего боролся с цепкими руками Хель. Пусть до сих пор он еще время от времени пытается плеваться ядом и щетиниться колючками – Локи не был бы Локи, не пытайся он укусить. И Тор любит его именно таким.

Любит и знает, чувствует – многое между ними переменилось. Пусть пока не сказано главное, не даны ответы на все терзающие душу вопросы, но Локи здесь, рядом. Ближе чем когда-либо. А большего Тору сейчас и не нужно.