К чёрту правила! Это говорю Я - Гермиона Грейнджер (СИ)

Этот последний декрет стал предметом многочисленных шуток. Ли Джордан указал Амбридж, что в соответствии с новым правилом она не вправе выгонять Фреда и Джорджа из класса за то, что они играли сзади со взрыв-кусачкой.

— Профессор, взрыв-кусачка не связана с защитой от Темных искусств. Эта информация не имеет отношения к вашему предмету.

Когда Гермиона и её друзья увидели Джордана в следующий раз, рука у того сильно кровоточила. Девушка порекомендовал настойку растопырника. Гермиона думала, что после побега преступников из Азкабана Амбридж чуточку присмиреет, смутится оттого, что это безобразие случилось под самым носом у ее возлюбленного Фаджа. Но нет, это как будто только утвердило ее в неистовом желании взять под свой контроль все стороны жизни Хогвартса. Она была полна решимости уволить, в скором времени, как минимум, одного преподавателя; вопрос состоял только в том, кого первого — профессора Трелони или Хагрида.

Каждое занятие по прорицаниям и уходу за магическими существами проходило теперь в присутствии Амбридж и ее блокнота. Она маячила у камина в пропахшей благовониями комнате на башне, прерывала становившиеся все более, истерическими вещания Трелони трудными вопросами о птицегадании и гептомологии, утверждала, что Трелони предугадывает ответы учеников раньше, чем они ответят, требовала, чтобы та продемонстрировала свое умение работать с хрустальным шаром, гадать на кофейной гуще или по рунам. Гермиона думала, что Трелони скоро сломается под этим давлением. Несколько раз она встречал ее в коридорах — что само по себе было необычно, ибо профессор предпочитала сидеть у себя в башне, — и Трелони что-то лихорадочно бормотала, заламывала руки и испуганно оглядывалась через плечо, издавая при Гарри этом сильный запах кулинарного изо рта. Если бы она не так беспокоилась за Хагрида, то пожалела бы ее, даже если и терпеть не могла её предмет, но уж коли одному из них быть выгнанным, то кому остаться — такого вопроса для Гермионы не существовало.

К сожалению, нельзя было сказать, что Хагрид на уроках выглядит убедительнее Трелони. Правда, он последовал совету Гермионы и не показывал им никого более страшного, чем шишуга, — видимо, к Рождеству и у него сдали нервы. На занятиях он был непривычно рассеян и взвинчен, то и дело терял нить рассуждений, на вопросы учеников отвечал невпопад и все время тревожно оглядывался на Амбридж. Кроме того, он стал держаться отчужденнее с Блейзом, Гарри, Роном и Гермионой и прямо запретил им приходить к нему после наступления темноты.

— Если она вас поймает, нам всем крышка, — сказал он им без обиняков, и, не желая ставить его под удар, они перестали ходить к нему по вечерам в гости.

Гермиона видела, что Амбридж постепенно лишает близкого друга — Гарри всего, ради чего стоило жить в Хогвартсе: общения с Хагридом, писем Сириуса, «Молнии» и квиддича. Отыграться они могли только одним способом — удвоенным усердием на занятиях ОД.

Они с Гарри с радостью замечали, что известие о побеге десяти Пожирателей смерти прибавило рвения всем членам отряда, даже Захарии Смиту. Но ни на ком это не сказалось так сильно, как на Невилле. Известие о том, что палачи его родителей гуляют на свободе, вызвало в нем странную и даже пугающую перемену. Ни, словом не обмолвился он и о побеге Беллатрисы Лестрейндж с сообщниками. Теперь он вообще почти не разговаривал на сборах ОД и неутомимо отрабатывал каждое заклятие и контрзаклятие, с которыми знакомили их Гарри и Гермиона, — закусив губу от усердия, не обращая внимания на осечки и ушибы. Успехи он делал стремительные. Когда Гермиона преподала им Щитовые чары — способ отражать несильные заклятия так, чтобы они отскакивали в самого нападающего, — быстрее Невилла ими овладел лишь Блейз. Гермиона старалась помогать Невиллу настолько, насколько это было возможно, особенно Невиллу понравились усиленные щитовые чары: Протего максима или Протего Тоталум.

Во вторник, ближе к концу февраля, уроки по окклюменции стали невыносимыми. У Гарри ничего не получалось, и это его настораживало, если не пугало до смерти.

— Может быть, это вроде болезни, — сказала Гермиона, озабоченно глядя на него, когда он поделился своими страхами с ней, Блейзом и Роном. — Как лихорадка. Сначала должно стать хуже, чтобы потом отпустило.

— От уроков со Снеггом становится только хуже, — твердо сказал Гарри. — Мне надоело, что шрам болит, осточертело ходить каждую ночь по этому коридору. — Он сердито потер лоб. — Хоть бы дверь эта открылась. Надоело торчать перед ней и глазеть.

— Не выдумывай. Дамболдор хочет, чтобы тебе перестала сниться эта дверь, иначе не велел бы Снеггу учить тебя окклюменции. Просто надо больше стараться. — сказал Блейз.

— Я стараюсь! — обозлился Гарри. — Попробовал бы сам разок… Снегг лезет тебе в мозги — то еще удовольствие!

— А что, если… — медленно проговорил Рон.

— Что — «если»? — вскинулась Гермиона.

— Если не Гарри виноват, что не может закрыться, — мрачно пояснил Рон.

— Что ты хочешь сказать? — спросила Гермиона.

— Ну, может, Снегг вовсе не хочет помочь Гарри… — Гарри, Блейз и Гермиона уставились на него. Рон мрачно и со значением посмотрел на Гарри, потом на нее. — Может, — он понизил голос, — Снегг на самом деле хочет еще больше раскрыть сознание Гарри — облегчить Сами-Знаете…

— Чушь, — прервал его Блейз, — лучше меня и Гермионы никто Снегга не знает. Тем более, это задание ему дал Дамболдор, Снегг, даже если бы и хотел это сделать, делал бы это быстрее!

— Замолчи, Рон, — сказала Гермиона. — Сколько раз ты подозревал Снегга, и хоть раз оказался прав? Дамболдор ему доверяет, он работает для Ордена, этого достаточно.

— Он был Пожирателем смерти, — уперся Рон. — Где доказательства, что он, в самом деле, перешел на нашу сторону? — и получил пощёчину.

— Я лично ручаюсь за него, — возмутилась Гермиона, — как ты можешь обвинять человека без оснований?! — Гермиона схватила сумку, и выскочила из библиотеки.

Девушка шла по коридору, пытаясь не думать о словах, которые сказал Рон. Конечно, уже с первого курса Снегг не взлюбил Гарри, но чтобы намеренно открывать его разум Волан-де-Морту…

«Бред… Дамболдор тогда бы не доверял ему так. Я уверена, что всё наладится!» — подумала Гермиона.

Спускаясь вниз, чтобы пойти в гостиную Слизерина, девушка не заметила, как остановилась возле кабинета декана. Мысли были сильнее чувств, поэтому, сделав глубокий вдох, Гермиона постучалась.

— Заходи, — послышался голос Снегга. Гермиона открыла дверь и зашла внутрь. — Гермиона? Что-то срочное?

— Не то, чтобы это касалось зелий, сэр, — сказала девушка, — я бы хотела поговорить с вами, как просто с человеком. — Снегга её слова удивили. Однако, он кивнул на стул, который стоял напротив его стола, и Гермиона села.

— Тогда говори, что хотела.

— Я знаю, что вы занимаетесь с Гарри окклюменцией, — сказала Гермиона, — но он говорит, что вы, ничего не объясняя, начинаете проникать в мысли. Гарри думает, что вы делаете это намеренно. Я знаю, что вы недолюбливаете его с самого начала, но… — Гермиона вздохнула, — я хочу верить в то, что вы помогаете ему.

— Начнём с того, что я не стал бы намеренно открывать его сознание, если ты об этом, — сказал Снегг, — второе, Поттер не может закрывать своё сознание, и не понятно, по какой причине. Третье, я стараюсь ему объяснять доступным языком, если Поттер не понимает английский, то буду говорить на латыни.

— Он и латынь то плохо знает… — сказала Гермиона.

— Тем более, — сказал Снегг.

— Как вы думаете, почему он не может закрыть своё сознание от вмешательства Сами-Знаете-Кого?

— Я думаю, что Тёмный Лорд уже осознал эту связь, — сказал Снегг, — а если он её осознал, то и проникать в разум Поттера он может в любую секунду, если захочет. Кстати, Грейнджер, я знаю, что ты не поддаешься манипуляциям.

— Что вы имеете в виду? — удивилась девушка.

— На тебя не действует заклятье Империо, а если не действует оно, то…