Гость из мира Death Note (СИ)

Но ничего не вышло. Мир Эла перестал носить название “Death Note”. Может, вместо потерянного у него появилось какое-то другое имя. Или несколько. Вот только ей его никогда не узнать. Никогда не попасть туда. Как Катя изо дня в день билась над Тетрадью, сколько не думала – факт оставался фактом. И она была поставлена перед ним: ей не перехитрить судьбу. Она была не готова, не хотела мириться, но мирозданию было плевать на её страдания. И Катя готова была взвыть от отчаяния.

Маруся недоумевала, зачем она забрала у неё тетрадь, которую та купила для написания своих великолепнейших стихов. Подруга вообще никак не реагировала на намеки Кати обо всем том, что произошло со всеми ними так недавно. События, которые так хорошо помнила Катя, стерлись из памяти Марины. Они стерлись из памяти Алины. Они стерлись также и из памяти Мака. Точнее, для них все они попросту не существовали. В жизни Марины никогда не было путешествия в мир “Тетради Смерти”, штаба расследования, Лайта, Рюука, поисков Киры по возвращению домой. Никто из друзей Кати не переживал прихода Эла в их мир, никто из одногруппников никогда не знал Влада Корсарова. Это и понятно. Все изменилось. Время отмоталось назад и все пошло по-новому. И в этой версии не было Эла. И его не мог никто знать. Вот только почему она помнила обе версии? Почему это забыли Маруся и Мак? Ведь они тоже меняли тогда историю. Или дело в том, что последний решающий штрих внесла именно она, когда сожгла Тетрадь в комнате Лайта? И как теперь это принимать: как наказание или как награду?

Фактически она пережила самые незабываемые дни в своей жизни, приключения, которые вряд ли кто-нибудь хотел бы забыть. Какой смысл в яркой жизни, если её не помнить? Вот только кроме неё никто не помнил. Не с кем было поделиться воспоминаниями, некому было рассказать, чтобы не сочли сумасшедшей. Да и сама Катя после всех проверок Тетради Переселения начала сомневаться, а не приснилось ли ей всё это? Действительно, разве могло быть такое в реальности в мире, где нет никаких чудес, никакой магии. Чтобы убедиться, что она не спятила и Тетрадь действительно работает, она пробовала записывать в неё названия различных фильмов, аниме и прочего. И та отреагировала далеко не сразу. Видимо, не все вымышленные многочисленными авторами миры действительно существует. Значит. Рюук не врал, говоря, что лишь некоторые люди, могут в своих фантазиях описать реальный мир, существующий где-то вне нашего. Гребаные пророки! Или как их там? И что ей теперь делать? Учить язык, ехать в Японию и искать создателя “Тетради Смерти”, чтобы просить написать ещё что-нибудь с Элом в главной роли?

Катя готова была рвать на себе волосы, ругаться с использованием всех известных ей матов, кричать, биться головой о стену, метаться в истерике, лечь на кровать лицом к стенке и плакать. Размазывать слезы и сопли по своему лицу, потому что умудрилась влюбиться в человека, который живет даже не на другом материке, а гораздо, гораздо дальше. И что самое худшее... Её друзья ничего не помнят, а значит...

Эл её не помнит.

Черт, он её попросту не знает. Не знает, что где-то там в другой вселенной есть она. И не узнает. И будет жить дальше. А она-то его помнит, и как теперь жить с этим? Несправедливо! Почему она должна мучиться? А если бы у неё был шанс его забыть, она бы им воспользовалась? Скорее всего да. Чтобы жить спокойно дальше и ни о чем не думать.

Потеряв всякую надежду вернуться в тот мир, Катя потеряла всякий интерес к Тетради Переселения и к тем возможностям, что она могла дать. Ее не интересовали другие миры, лишь его мир. Но в него она вернуться не могла. И это убивало. Она ничего не сказала об этом ни Марине, ни кому-либо ещё. Просто зашвырнула Тетрадь куда-то в полку и оставила там лежать, как ненужный хлам, сама же чувствуя, как начинает погружаться в глубокую депрессию.

Утешала лишь причина, по которой она приняла окончательное решение сжечь Тетрадь и покончить со всем этим. С Мариной, Маком и Алиной все в порядке. И с дядей Алины, Павлом. Кто были люди, напавшие на них? Лайт управлял ими с помощью Тетради Смерти? А такое возможно – ведь он сам был в их мире, а тот, за которым они втроем следили, не мог быть в курсе происходящего. Или это были наемные убийцы? Миса на недостаток денег не жалуется, могло ли ей быть такое по карману? Могла ли она вернуться в свой мир и нанять кого-либо охранять Лайта? Может быть. В любом случае, на этот вопрос ей никто не ответит.

Ягами Лайт – гребаная сволочь. Он убил Павла. Почти наверняка убил тогда и Алину. Марину. Мака. Ему почти удалось отправить на тот свет её друзей. Не успей она все изменить... В тот момент, когда Рюук сказал ей, что будет после сожжения тетради, Катя на мгновение всерьез задумалась о том, чтобы не уничтожать Тетрадь. Вот только двое её близких друзей на тот момент были уже мертвы. В этом сомнений нет, если к делу руку приложил Лайт, он же Кира. И когда Катя думала об этом, внутри поднималась такая бешенная ярость, что можно было задохнуться. Кто этот ублюдой такой, чтобы так просто лишить жизни дорогих ей людей? Не он был с ними рядом, когда они радовались, грустили или переживали, не ему распоряжаться их судьбой и жизнью. Он убил Эла, лучшего детектива всего их долбанного мира, когда был не достоин даже находиться рядом с ним. Сжечь, сжечь к чертям эту Тетрадь!!! Что Ягами без неё? Никто! Кусок дерьма с непомерно завышенным самомнением! Тетради больше нет, нет, нет! Пусть же теперь живет в своём дерьме, до Эла ему не дотянуться. Пусть уберет свои корявые ручонки от Марины и Максима! От Алины и Павла.

Катя испытала настоящее удовольствие, лишая “божественного” Киру его главного оружия. Оу, подумай только, Лайтик, его утянула у тебя простая студентка с биофака, с вполне себе средним интеллектом. Теперь в её жизни уже не будет Эла, зато два других человека живы и здоровы. И Катя мечтала застрелиться, вспоминая детектива, и радовалась, видя каждый день своих друзей.

Не зря она всегда так боялась влюбиться. Как говориться, любовь – это сначала счастье, а потом разбитое корыто, которое разве что в топку. Катя обзывала себя сопливой дурой, которой только не хватало для полного образа начать постить на стену ВКонтакте цитаты о вечной любви, и не могла не думать о нём. Вспоминать мельчайшие подробности их недолгого, но яркого знакомства. Едва начавшихся отношений, и какими они могли бы быть, не разделяй их пространство и время.

Иногда ей казалось, что она его уже просто ненавидит за то, что он далеко и не знает о ней. Она начинала его винить, в том, что не нашел тогда выхода получше, чем просто изменять судьбу. Сомневалась в том, а действительно ли он любил ее, потому что, если бы любил, то уж точно придумал бы выход для них обоих. Но он просто ушел из её жизни, оставив одну разбираться со всем тем, что ей теперь осталось. Всего лишь воспоминания. И действительность, в которой его нет. И уже никогда нет будет. Как же она порой его ненавидела, думая обо всем этом. И скучала. И мысленно представляла, как говорит ему всё это. Раз за разом прокручивая всё это в голове. Весь мир как будто сосредоточился лишь в одном-единственном человеке. Которого здесь нет. И некому было даже пожаловаться и рассказать, как ей хреново. И в каком она ужасе, понимая каждую секунду, что такого, как он, она нигде не встретит. Никто не мог выслушать. У друзей, с которыми Катя все пережила, эти несколько недель были вычеркнуты из жизни. Если бы они только знали!

====== Часть III. Глава 11. Книга ======

- Вы готовы к завтрашнему? – спросила Алина. Это был вопрос из разряда “Умоляю, скажите кто-нибудь, что вы тоже в жопе, мне полегчает, как только я пойму, что не единственный лох...”. Катя на неё не смотрела, но была уверена, что на лице подруги печальная улыбка, а в глазах – тоска и безнадега. Ну не лежала у Али душа к математике.

Катя прикрыла глаза, пытаясь подавить грустный вздох и очередное чувство дежавю. Оно преследовало и преследовало её день за днем, что она заново переживала уже прошедшие числа мая. И этот вопрос, заданной такой же интонацией, в это же время, на той же лекции, тем же человеком она уже слышала. Разница была лишь в том, что тогда справа от неё сидел Эл. Сейчас же это место пустовало, вызывая уже ставшие за это время привычными тоску и грусть.