Забытая жизнь (СИ)

— Полагаю, это случилось из-за смерти бедняжки Арианы, — говорит Батильда. — Ужасное несчастье потрясло нас всех. Геллерт был у них, когда это произошло, и прибежал ко мне просто-таки сам не свой. Сказал, что завтра же возвращается домой. Страшно расстроился. Я организовала для него портал, и больше мы с ним не виделись. Альбуса смерть Арианы совсем пришибла. Братья потеряли всех своих родных, остались одни на свете. Неудивительно, что порой они срывались. Аберфорт обвинял Альбуса, будто тот виноват в случившемся, — вы знаете, так бывает с людьми в тяжелые минуты. Да Аберфорт и всегда был с сумасшедшинкой, бедный мальчик. И все-таки сломать нос родному брату прямо на похоронах — это уже выходит за всякие рамки! Кендра не пережила бы, если бы увидела, как ее сыновья дерутся возле мертвого тела ее дочери. Жаль, Геллерт не смог остаться на похороны… Хоть поддержал бы Альбуса…

Кошмарная потасовка у гроба, о которой знают лишь немногие присутствовавшие на похоронах Арианы Дамблдор, вызывает ряд вопросов. Почему Аберфорт Дамблдор винил Альбуса в смерти сестры? Был ли это нервный срыв убитого горем молодого человека, как уверяет Батильда, или для его выходки имелись реальные основания? Грин-де-Вальд, исключенный из Дурмстранга за нападения на других учеников, едва не повлекшие за собой человеческие жертвы, бежит из страны всего через несколько часов после гибели девушки, причем Альбус (возможно, под действием стыда или страха) в дальнейшем уклоняется от встречи с ним до тех пор, пока его не вынуждает к этому давление магической общественности.

Насколько известно, ни Дамблдор, ни Грин-де-Вальд никогда не упоминали о своей недолгой юношеской дружбе, однако нет сомнений, что Дамблдор пять лет всеми способами избегал прямого столкновения с Геллертом Грин-де-Вальдом, несмотря на продолжавшиеся все это время исчезновения, несчастные случаи и прочие бедствия. Что ему мешало — остатки прежних дружеских чувств или страх разоблачения? Быть может, Альбус Дамблдор скрепя сердце отправился на битву с человеком, которым в юности восхищался?

И как все-таки умерла таинственная Ариана? Пострадала случайно в ходе некоего Темного ритуала? Узнала нечто такое, чего ей знать не полагалось, о планах захвата власти, которые строили двое друзей? Неужто Ариана Дамблдор оказалась первой жертвой, погибшей „ради общего блага“?»

Здесь заканчивалась глава. Я подняла голову.

— Анри… — Северус выдернул книгу из моих рук, явно испуганный выражением моего лица, и захлопнул не глядя, словно прятал что-то непристойное.

— Анри…

Я молча покачала головой. У меня как будто сломалась какая-то внутренняя опора. Точно так же было, когда умер отец.

Я верила отцу, считала его воплощением добра и мудрости, а теперь все это рассыпалось прахом. Сколько еще можно потерять?

— Мы с тобой рискуем жизнью, сражаясь против Реддла, а он в нашем возрасте обнимался со своим лучшим другом и строил планы, как бы захватить власть над маглами!

— Я так и знал, что ты это скажешь, — бросил Северус. Он старался не срывать на мне злость, но трудно было справиться с голосом.

У меня больше не было сил сдерживаться, я вскочила и заходила кругами, чтобы хоть немного успокоиться.

— Я его идеи не защищаю, — сказал он. — Всякое там «право на господство» — все это просто чушь, та же самая «Магия — сила».

— Дамблдор, каким мы его знали, не рвался к господству над маглами! — заорала я.

— Не верь ни единому слову! — мгновенно ответил Северус. — Ни единому, Анри! Он изменился, Анри, я тебе говорю! Просто изменился, и все! Может, в семнадцать лет он и верил в эту ерунду, но вся остальная его жизнь была посвящена борьбе против Темных искусств! Именно он, и никто другой, остановил Грин-де-Вальда, он всегда голосовал за защиту маглов, за права волшебников из семей маглов, он с самого начала сражался Сам-Знаешь-С-Кем и погиб в бою!

Я просто молчала.

— Анри, прости, но, по-моему, ты злишься, потому что Альбус сам тебе об этом не рассказал!

— Может, и так! — рявкнула я и обхватила голову руками, то ли чтобы сдержать свою ярость, то ли защищаясь от обрушившегося на меня разочарования. — Подумай сам, чего он от меня все время требовал, Северус! Рискни жизнью, Адрианна! И еще разок! И опять, и снова! И не жди никаких объяснений, ты должен слепо мне верить. Поверь, я знаю, что делаю, поверь, хоть я тебе не доверяю! Ни разу он не сказал всей правды! Ни одного раза!

Голос мой сорвался. Мы стояли друг против друга посреди комнаты.

— Он любил тебя, — прошептал Северус. — Любил, я знаю.

Я уронила руки.

— Не знаю, Северус, кого он любил, только не меня. Это не любовь, если он бросил меня в такой жуткой каше.

— Злобные измышления плохо осведомленного человека, — сказал Северус.

Я ощущала себя выжатой, опустошенной. Отец никогда не говорил об этом со мной… не потрудился сказать…

— Что ты вещи свои раскидала? — наконец спросил Северус.

— Я решила устроить субботник, — крикнула я и пошла в ванну комнату.

— Убраться?

— Да, убраться отсюда к чертовой матери, — крикнула я из ванны.

— Ты что, с ума сошла!

— Нет, Северус, — отрезала я. — Я устала здесь отсиживаться!

Через двадцать минут я вышла из ванной комнаты, обернувшись полотенцем.

Северус сидел на краю кровати, держа книгу в руках.

— Вы все покрываете убийцу, ты понимаешь?

— Слишком многое стоит на кону, Анри! — Северус отбросил книгу.

— Я не хочу ждать, я хочу устроить ад ему прямо сейчас!

— Видимо, зелье однозначно разъело тебе мозги.

— Если так, то я и тебе его рекомендую.

— Слушай внимательно, дорогая. — Он встал и подошел ко мне. — Ты никогда в жизни меня не слушала. — Северус схватил меня за плечи. — Я восхищаюсь твоими нервами, Анри. Я никогда не сомневался, что ты одна можешь противостоять армии Пожирателей, но перехитрить самого Темного Лорда тебе не по зубам.

— Я услышала тебя, — рявкнула я, оттолкнув его от себя. — Он это заслужил, и я ему устрою!

— Ты еще очень слаба, -предупредил меня он. — Анри, забудь обо этом…

— Он этого заслужил! —повторила я.

Я была зла и потрясена.

— Убьёшь его — встанешь на сторону зла. На путь невообразимых бессчётных злодеяний.

— Он сжёг мой дом, моих родных! — закричала я.

— Да постой же ты! — Северус схватил меня за руку.

— Отстань от меня! — отдернула я его.

— Ты всё-таки восхитительна, несмотря на свое поведение. Нахватав столько шишек от жизни и тем не менее устояла.

— Если ты думаешь, что я буду тебя благодарить, то этого не будет. Никогда!

— Что ты тогда хочешь?

— Правду, — заявила я.

— Да он меня не волнует. Я за тебя борюсь! За ту женщину, что знаю и люблю. Чтобы не стала чудовищем ты. Ты думаешь, у тебя всё забрали… Поверь, отняв его жизнь, ты потеряешь куда больше.

— А ты наглый ублюдок, Северус, — сказала я и посмотрела на него.

— Ублюдок — да, а говорить правду — это не наглость.

— Не будь идиотом, — я стала собирать свои вещи.

— А кем я ещё могу быть рядом с тобой?

Я от услышанного встала как вкопанная.

— Прекрати, ты любого заставишь к себе в рот заглядывать!

— Даже тебя?

— Я тебя люблю!

— Северус, пожалуйста….

— И никогда не переставал любить!

Он резко подошел и начал меня целовать.

— Ты меня любишь?

— Ты хочешь об этом знать?

— Я хочу это чувствовать.

Во мне начала пробуждаться жизнь, и я обняла его, принимая поцелуи.

«Он любит меня! Какой я была дурой, что сомневалась».

И не было ни холода, ни боли, ни слабости — только тепло горячих губ и тел и жар ладоней. И сила, которую я почувствовала, сжимая его плечи. И я чувствовала своей грудью, как бьется его сердце. Так же сильно, как и мое.

Руки Северуса легли на мои бедра, начиная их поглаживать. Он захватил край полотенца, и стянул его вниз. Теперь я была полностью обнажена.

Я помогла ему снять рубашку и избавиться от брюк. Есть какое-то стервозное удовольствие в расстегивании мужских брюк, поэтому я с удвоенной энергией занялась этим процессом. В его трусах сейчас явно было мало места. Я провела рукой по напряженной вертикальной складке, и Северус весь вздрогнул.