Фатум (СИ)

- Слушай, а, вообще-то, неплохо получилось.

- Неплохо? Да с тобой работал профессионал! – Селена выпрямилась и задрала нос, вызвав смех у соседки. – Там, кстати, можно и цвет глаз менять. Правда, я не знаю, каким образом они это осуществляют.

- Не-е-е-е-т, спасибо, – Никки покачала головой: у нее и так начало ухудшаться зрение, а потому глаза свои она берегла, как никогда. Еще раз взглянув на полученное фото, Николь нажала кнопку «отправить». Все, теперь дороги назад не было. Девушка намерено отрезала пути к отступлению, потому что понимала, что чем больше времени на раздумья у нее было, тем больше было шансов на то, что она передумает. Видимо, слова Вороновой задели и осели в ее сознании гораздо глубже, чем Никки предполагала.

- Страшно? – теперь Селена говорила совершенно серьезно, что было для нее нетипично. Как и то, что она реально ждала ответа на свой вопрос: обычно, брюнетка предпочитала быть единственным действующим персонажем, объектом всеобщего внимания. Когда она говорила, ее должны были слушать все; когда она молчала, слушать было нельзя никого.

- Очень, – Никки отложила планшет и вновь начала теребить завязки спортивных брюк. – Я бы рассказала, но…

- Не, не надо, я не хочу знать. Мне не нужны неприятности.

Николь понимающе кивнула. Она знала, что от Селены не стоило ждать нежностей: она никогда и никому не говорила ничего теплого или ласкового, ничего личного, если на кону не стояла чья-то жизнь. Она изо всех сил поддерживала образ железной леди-стервы, с языка которой одна за другой слетали язвительные комментарии в адрес как врагов, так и друзей, которых было значительно меньше, чем первых. Никки за два года привыкла к такой линии поведения, а потому не обижалась. Более того, она понимала, почему Селена вела себя подобным образом: привязанности – это слабость, а от слабостей нужно избавляться.

- Слушай, – Николь улеглась на кровать и устремила задумчивый взгляд в потолок, – а откуда Крыша берет документы?

- А? В смысле?

- Ну, вот твое имя, например: откуда оно? Он сам его придумал, или же забрал уже реально существующую личность?

- Без понятия, – после некоторого молчания откликнулась брюнетка и, прищурившись, уставилась на собеседницу. – А почему ты спрашиваешь? Тебе что-то известно?

- Да нет, – чуть слукавила Николь, повинуясь какому-то инстинктивному порыву. – Просто… Если нам дают имена реальных людей, то им-то что делать? Куда деваться?

- Ну вот видишь, ты сама ответила на свой вопрос: если бы мы крали чужие жизни, к нам бы уже кто-то пришел и попытался бы забрать личность обратно, так? А раз никого нет, то, как говорится, на нет и суда нет.

- Логично, – кивнула Никки, чувствуя, как спадает напряжение. – Тогда другой вопрос: с какого возраста люди попадают сюда?

На этот раз пауза длилась значительно дольше. Николь уже собиралась повернуть голову, чтобы видеть лицо Селены, но та ее опередила: секунда – и вместо белого потолка перед глазами Никки возникло недоуменная моська брюнетки, обрамленная взлохмаченными волосами.

– Незабудка, откуда вдруг такая жажда познаний??

- Да я так, просто из любопытства, – девушка чуть отстранилась и приподнялась на локтях, избегая пронзительного взгляда собеседницы.

- Из любопытства народ пальцы в розетку засовывает, а ты, детка, устроила интервью. Колись, что тебе рассказал Крыша??

- Ничего, он ничего не…

- Ну, ладно, как хочешь, – нарочито безразлично бросила та, прерывая неубедительную попытку Никки уйти от ответа. – Мне вообще-то плевать. Спокойной ночи, – Селена тут же переползла на кровать Николь и улеглась, подставив под недоумевающе-огорченный взгляд собеседницы свою узкую, костлявую спину. Не то чтобы Никки так уж хотелось продолжить разговор, просто… Эта ночь могла стать последней для нее на этой базе. Через несколько часов она отправится в кокон к стилистам, чтобы те из нее сделали бабочку, и кто знал – может, она сразу же отправится на задание. Возможно, это был последний шанс попрощаться с Селеной, но, судя по тяжелому дыханию брюнетки, возможность была упущена. Выждав еще какое-ток время на случай, если соседка сменит гнев на милость, Николь все-таки сдалась и тоже улеглась на бок. Если бы не приторный запах, исходящий от постельного белья, Никки бы даже н не вспомнила о том, что они с Селеной непроизвольно махнулись кроватями: их спальные места были абсолютно одинаковыми. Такие же скрипучие, прогнутые, неудобные. Но, как ни странно, сейчас Николь, как никогда, была бы рада еще хоть десять лет спать на этих лежаках; теперь, когда ей предстояло покинуть это место, оно казалось ей как никогда притягательным, родным. Тяжело вздохнув и подмяв под себя подушку, девушка вскоре провалилась в сон.

Ощущение было непривычным. Рука Николь уже третий раз тянулась к волосам, чтобы подтянуть хвост, и уже в третий раз безвольно падала обратно: вместо длинной непослушной гривы голова девушки была увенчана аккуратным каре карамельного цвета. Никки даже не знала, что было более непривычно: то, что теперь ее волосы были идеально прямыми и ламинированными, или то, что теперь их концы щекотали ей плечи, оставляя спину обнаженной. Она так привыкла к своему русому «плащу», так привыкла прятаться за занавеской своих волос от окружающего мира, что первым ее порывом было забиться в темный угол и не вылезать оттуда до тех пор, пока волосы не отрастут заново. А когда она услышала первый «взззик» ножниц и почувствовала как ее русая прядь потеряла свою тяжесть, ей и вовсе захотелось расплакаться. Вот так вот: на протяжении последних двух лет из нее делали идеального шпиона, учили драться, выживать, притворяться, а в итоге получили обыкновенную девушку, ревущую в парикмахерском кресле. Результат, конечно, был невероятный: Николь выглядела точь-в-точь как ее фотография, отредактированная Селеной, но все же даже ее новая эффектная оболочка не придавала Никки достаточно уверенности. Да, бижутерию можно покрыть позолотой, вот только суть вещи от этого не менялась.

Николь оказалась права: ей выдали новую комнату. Отдельную, просторную, в служебном крыле. Вещи, которые она так старательно собирала накануне, у нее забрали и выдали новые: больше не было никаких скучных, однотонных мешковатых одеяний, призванных замаскировать гендерную принадлежность воспитанников; теперь у Никки был целый чемодан типичной девчачьей одежды, начиная со всевозможных туфель и платьев, заканчивая кружевным бельем. Ко всему прочему ей выдали внушительных объемов косметичку, набитую всякой и всячиной, и журнал с советами по косметологии. Николь, которая даже во время бытия Вероникой никогда не пользовалась тональником, консилером и прочей косметической ерундой, куда больше обрадовалась, если бы ей выдали оружие и разнообразные шпионские примочки. Крыша заверил, что все это будет, но позже; ближе к отбытию с базы.

И вот сейчас девушка шагала по узкому коридору, катя за собой чемодан, оглядываясь по сторонам и ища нужный номер комнаты. Служебное крыло немного отличалось от того, где она жила раньше. Блоки, где жили воспитанники были куда просторнее, в то время как в служебном было очень узко, а потому там было возможно только однополосное движение. Пока Никки везло, и она никого не встретила, но стоило ей об этом подумать, как из-за ближайшего поворота раздались шаги. Выругавшись про себя, девушка остановилась и прислонилась к стенке, увлекая за собой чемодан, уступая дорогу.

- Вот так встреча, – знакомый голос звучал все так же пренебрежительно и высокомерно. Николь оторвала глаза от чемодана и выпрямилась, встречая будущую напарницу не менее враждебным взглядом.

- Вероника, – Никки едва заметно кивнула в знак приветствия, силясь сохранить вежливый тон. Пусть «пиратка» действовала ей на нервы, но им, как-никак, предстояло вместе работать, а, следовательно, кому-то нужно было засунуть свою гордость куда подальше.

- Значит, ты все-таки согласилась, – «копия» прислонилась к стенке и скрестила руки на груди. – Я была о тебе лучшего мнения.