Жизнь продолжается (СИ)

- Понимаешь, Мария... Я не знаю, как это объяснить, чтобы не показаться тебе сумасшедшим, но... У меня иногда возникает такое чувство, что я уже ЖИЛ в России! Что я говорил по-русски, видел снег, жил в окружении русских людей... Всё это уже было, я точно помню. Я помню русские церкви, пейзажи, даже зиму иногда вспоминаю... Снег, сугробы... Хотя я никогда этого сам не видел, понимаешь?

- Это голос крови. Ты же русский наполовину.

- Возможно. Но у меня такое чувство, Мария, что меня с Россией связывает нечто большее, чем просто кровь. Например, по отцу я колумбиец, но я совсем ничего не чувствую к Колумбии. И испанский, несмотря на то, что я его с детства знаю и свободно говорю на нём, для меня не такой родной, как русский. Знаешь, мне говорили, что в детстве я больше говорил по-русски, чем по-испански, а это значит, что русский язык мне роднее...

Маша тяжело вздохнула и, немного помолчав, заверила его, что обязательно ему во всём поможет. Они ещё немного поговорили о возможном переезде Давида в Россию и о перспективах его тамошней жизни, а потом... Это произошло будто бы само собой, тот поцелуй, о котором доселе Маша и мечтать не смела, но сейчас, когда копия, точная копия её любимого Ивана стояла перед ней, девушка не смогла устоять перед таким соблазном. Давид наклонился к ней, обнял, погладил по мягким, слегка вьющимся волосам, в которых играл огонь заходящего за горизонт солнца. Сейчас она казалась ему особенно прекрасной! Причём, не только внешне, но и внутренне - после этого разговора он почувствовал в Маше родственную душу, о встрече с которой он так давно мечтал. Поцеловав Машу, Давид испытал прилив нежности и счастья. Его больше не пугало его туманное будущее и неизвестность, теперь его жизнь обрела смысл, который подарила ему эта хрупкая рыжеволосая девушка....

...Алла почти заснула, сидя на диване в гостиной, когда до неё донёсся звук подъехавшей машины. Женщина резко вскочила, поправила платье и торопливым шагом направилась к дверям. Давид, наконец-то, он вернулся!

- Сынок, я волновалась за тебя! Ты уехал из дома в очень плохом настроении, и я очень боялась, как бы ты глупостей каких не наделал... Скажи, где ты был?

- Да тут я был, мам, ездил к морю да так... Прокатился по окрестностям. Нужно было проветрить голову и всё спокойно обдумать.

- Понимаю тебя. Но я всё же волновалась, ты уехал в таких расстроенных чувствах...

- Мне и сейчас ненамного лучше, мама, - не стал обманывать её Давид, присаживаясь в кресло, - но я хотя бы всё обдумал и кое-что решил для себя.

- И что? Что ты решил? - Алла присела рядом с сыном.

- Я уже взрослый, мама. Скоро мне будет двадцать пять. И я вполне могу жить самостоятельно...

- Конечно, но... Давид, к чему ты клонишь? Неужели, ты хочешь остаться здесь, на острове? - У Аллы опять в душе похолодело от ужаса. Не дай Бог, если Давид принял такое решение! Убедить его уехать будет очень трудно, а пугать сына жестоким мафиозо, для которого не существует никаких рамок и законов, женщина уже устала. Она никогда не умела красиво сочинять и уж, тем более, нагло и цинично лгать сыну.

- Нет, мама. Я уеду отсюда. Хотя мне будет очень грустно, но... Я всё решил. Я уеду в Россию.

Если и существует ад на Земле или какое-то его подобие, то для Аллы сейчас было бы легче оказаться там, чем услышать от сына подобный ответ. А сын, тем временем, не замечая, что твориться с сидевшей рядом матерью, продолжал:

- Я хочу переехать в Россию, мам, в Москву. Недавно я познакомился с одной девушкой... Она русская. Удивительная девушка, мама! Я хочу поехать с ней... Хочу жить в России, на своей исторической Родине, хочу там работать. Я уверен, что папины знакомые меня там не тронут, а прятаться всю жизнь и жить под чужими документами я не хочу. Это не жизнь, мама. Я хочу сам строить свою судьбу, даже если я потом и пожалею об этом...

- Ты... ты не знаешь, что говоришь! Ты сошёл с ума, Давид, спятил! Не можешь ты ехать в Москву, не можешь...

Дальше Алла не могла говорить. Рыдания душили её, а обида и страх, захлестнувшие её в тот момент, полностью лишали возможности нормально говорить. Она выбежала из комнаты, стараясь не слышать того, что кричал ей сын, пытаясь догнать её, и только оказавшись в своей спальне, запертой изнутри, перед иконой Пресвятой Девы, женщина смогла перевести дух.

- Девушка...Русская девушка... Это она! Эта рыжая девица, которая приезжала сюда! Это она во всём виновата! Она! Но я не позволю ей разрушить наши жизни, нет... Своего сына я буду защищать как тигрица, и если надо, то уничтожу эту проклятую девицу!

С такими словами женщина схватила со стола мобильный телефон и дрожащими от волнения руками начала набирать чей-то номер, при этом мысленно посылая всевозможные проклятия в адрес Маши.

Глава 5.

Сразу после вкусного ужина, на который сегодня подавали национальные блюда карибской кухни, Маша поднялась в свой номер и сделала видеозвонок Алёне. Разумеется, начали разговор девушки с обсуждения отдыха Маши - Алёна просила в деталях описывать ей свои впечатления от Коста-де-Эсмеральда, тамошней природы и экскурсий, и несколько раз спрашивала Машу о том, не завела ли та курортный роман с местным мачо или кем-то из отдыхающих.

- Нет, курортных романов у меня точно нет, - рассмеялась Маша, вспоминая сегодняшний поцелуй с Давидом. Нет, не могла она назвать поцелуй с сыном Ивана банальным курортным романом. Это было нечто большее, гораздо большее, чему Маша ещё не смогла найти какого-то определения или объяснения. Но она была так счастлива, что ей казалось, будто она может взмахнуть крыльями, внезапно появившимися у неё за спиной, и взлететь, медленно паря над землей, над чудесным морем...

- По тебе не скажешь, что у тебя нет никакого романа, - тут же заметила Алёна, - ну, Машка, колись, кто там у тебя! Рассказывай всё в подробностях, а то я уже умираю от любопытства.

- Перестань, Алён... Лучше помоги мне вот в каком деле, - Маша начала издалека, - только не спрашивай, зачем мне это нужно, я тебе при встрече всё объясню...

- Конечно, я помогу, говори в чём проблема, - с готовностью подхватила Алёна.

- Покопайся на форумах и сайтах про Ивана, пообщайся с кем-нибудь из его окружения, если сможешь, конечно...

- Ты о Милерисе? - Алёна нетерпеливо перебила подругу, - Прости, Маш, а с какой стати ты о нём вспомнила, отдыхая на курорте? Ах, ладно, ты ж просила - без вопросов... Могу Александру написать, ну, гитаристу его, помнишь мы с ним переписывались одно время? Он мне тогда всё комплименты писал и в Москву приглашал? В принципе, могу с ним списаться, если надо, только что спросить-то?

- Спроси - с кем у Ивана был роман незадолго до той аварии? Ну, кроме Стрелецкой, про неё и так в прессе достаточно. Пожалуйста, попытайся как-нибудь это выяснить - была ли у него ещё какая-то женщина в то время. Это очень важно!

- Мдя, ты меня всё больше и больше удивляешь, подруга. Я-то думала, что ты там морем и солнцем наслаждаешься, да обществом горячих латиносов, конечно, а она... Нашла где о Милерисе вспоминать! Нет, я, конечно, сама часто Ивана вспоминаю, но это уже перебор. Мы уже им отболели, подруга, пусть Иван покоится с миром, нечего ворошить прошлое...

- Алёна, это не прошлое! Для меня сейчас это очень важно... Ладно, так и быть, я тебе кое-что объясню. Я узнала, что у Ивана есть сын!

- Сын? - Алёна заметно побледнела и изменилась в лице, - Но откуда ты это взяла?

- Я сама его видела! Своими глазами... Он - молодая копия нашего Ивана, понимаешь? И поёт также. А его мать сама призналась мне, что родила его от Ивана...

...Заснуть в ту ночь ему так и не удалось. Пролежав несколько часов в постели с открытыми глазами и даже без намёка на лёгкую дрёму, Давид встал и спустился в сад. Ночь была по-настоящему южной и тёплой. Он присел на резную скамейку возле дом, задумался, залюбовался разбросанной по ночному бархату неба паутинкой звёзд. Закрыл глаза, с наслаждением вдыхая сладкий аромат ночных цветов. Но перед его глазами уже стояла другая картина! И в ней не было ни буйной тропической растительности, ни бирюзовых волн моря, ни раскидистых пальм... Пейзажи, которые видел Давид, были ему совершенно не знакомы - абсолютно голые, без единого листика деревья, чёрная, местами покрытая жёлтой сухой травой, земля. А с неба падают белые хлопья снега! И он радуется этому снегу, которым, постепенно белея, покрывается тёмная земля. Он ловит снежинки, прыгает от радости. И слышит чей-то голос... Тут Давид резко открыл глаза и вскочил. Ему показалось, будто его кто-то звал.