Лесной дом (СИ)

На полпути вспомнила, что поднос-то и забыла. Надо бы возвратится.

Возле двери в покои опять мокро. Смородом вроде не пахнет, откель вода? Взялась за ручку двери да глазом опять к замочной скважине приникла, и не зря! Так как сидела в кресле напротив барина девка! Лица не разглядеть, но по стану видно, что девка, еще не набрала бабьего соку. А лицом-то бела-бела. Сидит, в шаль кутается, хихикает. А наш-то, наш-то, по зале ходит что кочет дворовый, важный из себя весь, одним глазом на молоду бабу посматривает, да все говорит, говорит чего-то. Зубы, значит, ей заговаривает.

Ну и пусть. Не её, Лукерьи, энто дело. Шут с ним и с подносом энтим. Идти надо. Да как от скважины-то этой проклятой оторваться! Ведь не уснуть, коль не узнает, что и как там у барина будет, а главное, пока не разглядит энту бабешку окаянну!

Глава 18

В покоях барина Лисовского

- Пойдем со мной...

- Куда? Неужели тебе здесь не мило?

В ответ серебристый смех, и холодные пальчики касаются груди, живота, стремятся ниже...

- Хорошо, ласковая моя, хорошо. Пойдем, пойдем, куда ты желаешь, с тобою хоть топиться... Что ты опять смеёшься?

- Ты можешь утопиться?.. - снова смех. Не обидный нисколько, напротив, раззадоривает!

- Конечно, могу! Я все могу! Я здесь хозяин!

Лисовский плеснул вина в хрустальный бокал, отхлебнул, не замечая уже, что добрая доля темно-красной жидкости течет по подбородку прямо на белую рубаху.

***

Когда воевода подоспел к деревне, население, вооруженное кольями да вилами, двигалось в направлении усадьбы. Горели факелы, собственно, уже не нужные в этот ранний час, но, видать, или долго собирался народ, или получилось-таки у Фрола если не остановить, то по крайней мере задержать толпу.

Мужики и бабы, в белых рубахах, поголовно крепко выпившие, с ошалевшими глазами, как будто один цельный организм, с одной страшной мыслью - убивать, плавно текли по большой дороге в сторону барского дома.

Воевода кинулся навстречу толпе, не вооруженный, нет, прекрасно понимая, что только стоит этому зверю почувствовать кровь, его уже не остановит никто. Поэтому он попробовал увещевать голосом, но куда там! Спустись даже с небес святой Петр, и у того навряд ли что-то получилось бы... Толпа, будто бы не замечая воеводу, словно вода большой камень, плавно обтекала его как неважное препятствие и текла дальше.

Так глупо воевода себя никогда, наверное, не чувствовал... Вот уже показал спину последний мужичонка, плетущийся в конце процессии с большой палкой, правда, палка использовалась как дополнительная опора.

С другой стороны послышался топот копыт, два всадника.

- Вадька! А ты что здесь делаешь? А кто с тобой?

- Батька мой, Лука... Там за нами еще вои твои скачут.

- А Славка где?

- Славка... - Вадька несколько секунд помедлил, явно сомневаясь, говорить либо нет, но, получив заметный тычок в бок от отца, продолжил: - Славка на мельницу поскакал.

- Зачем ему на мельницу? Ночью?

-Э... Дак утро уже... Дак пожгут... мало ли...

Конечно, мельницу тоже теоретически можно отнести к жизненно важным стратегическим объектам и ретивость и находчивость сына понятны и приятны, но... Что-то тут не так. Уж как-то подозрительно смущенным выглядит Вадька и загадочным его отец.

- А ну, шельмец, говори, что там за дело?! - воевода прихватил спешившегося перед ним парня за грудки.

- Да что, да ничего... Да ничего такого... Зазноба у него тама...

- Да где «тама»?!! Какая-такая зазноба?! Мать твою ёрш!

- Знамо какая, девка, - Вадька, сробев окончательно, еле-еле выцеживал слова и в конце уже тихо прошелестел: - Мельника внучка...

Воевода тщательно ощупал свою голову. Внешне все на месте. Это ж надо! Совсем взрослый стал сын. Уже зазнобу завел... Вот оно чего на мельницу так охотно ездит... Из задумчивости вывел брюзжащий голос Луки:

- Ты это, благородие ваше, пока ты тут башкой мотаешь, с Лисовского уж кишки выпустят.

Воевода быстро пришел в себя, да, со Славкой ничего не сделается, навряд ли местные на мельницу пойдут...

- За мной! К усадьбе!

Маленькая кавалькада устремилась вслед удаляющейся толпе.

***

Рассвет еще только занимался. Лисовский вышел на крыльцо, поежился, прохладно, однако... но в себя прийти не успел, ловкие пальчики опять побежали по животу, ниже, прохладные губы коснулись шеи... Да... даже несмотря на то, что холодная на ощупь, огня в этой молодке на пятерых хватит. Стоит её дотронуться - пожар! Кровь играет! Вот и сейчас вмиг забыл, почто на крыльцо вышел, потянулся к груди с четко проступающими сосками, но молодка быстро приложила палец к губам и скрылась за спиной. Так и есть, Анисим по двору идет, дрова тащит. Верно, ведь сам велел баню с утра топить!

Анисим затормозил на полном ходу, поленья посыпались на землю, парочка угодила на ногу дворовому, но почувствует боль он потом. А сейчас стоял и таращился на барина: всклокоченного, в одной исподней белой рубахе и портах цивильных. Барин осунувшийся, небритый, с лихорадочным блеском в глазах, но самое главное - на белой рубахе и на подбородке даже в сумеречный предрассветный час были четко видны бордовые пятна. Кровь, не иначе.

Ноги у Анисима сначала подкосились, а потом сами понесли прочь, прочь со двора! Оборотень! Как есть барин оборотень!

***

- Скорее, скорее, Гаврюша, пока солнце еще не встало... - прелестница бежала босиком по берегу, сарафан скинула и сзади по траве волочит... тело белое так и манит... догнать, скорее...

***

Маленький отряд воеводы нагнал толпу почти возле усадьбы, мужики были настроены супротив оборотня, но никак не воеводы с воями, а потому, лишь завидев разгневанных всадников, да еще с самим во главе, народ прыснул в разные стороны, как горох просыпанный! Страсти подогрелись Анисимом: улепетывал старый дядька из усадьбы так, как будто сам черт за ним гнался.

***

- Иди сюда, Гаврюша, иди, хочешь моего тела?..

Женщина слегка хлопала по воде ладошкой. Вроде как помнил Лисовский, глубока Полисть в этом месте, а красавица-то стоит лишь по пояс в воде... Капли на белом теле сверкают... Губы алые манят... Сладкие.

***

Варвара проснулась еще затемно, как обычно, надо скотину покормить, корову в поле выгнать, кашу с печи достать да печь протопить, хлеб сегодня печь надо да постирать. Варвара улыбнулась, вспоминая новых знакомых с реки Полисти, хорошие друзья получились - и рыбкой угостят, и за детьми присмотрят. Фрол-то вообще повадился на бережок после кузни захаживать, по стаканчику медовухи пропустить да о своих мужских делах покалякать. С местными у Фрола как-то дружбы не заладилось, у Луки семья большая да жена за одно место крепко держит, прохлаждаться не дает. А тут ишь ты! Нашли друг друга, ладят какую-то установку инженИрную, чтоб, значит, водку гнать! Не столь энта сама водка им нужна, сколь процесс! Да и, к слову, равнодушен к спиртному Фролушка, а вот Мирон, трактирщик, не против покупать за грошики. В воображении Варвары грошики уже падали в кубышку, когда на двор ворвалась простоволосая, в мужском армяке, на исподнюю рубаху накинутом, соседка Акулина. Пожар, что ль? Варвара спешно поставила горшок и ринулась ко входу. Но дыма-то не видать, тут вспомнились слухи об оборотнях, а верить в эти слухи после нового знакомства Варвара была склонна как никто! Быстренько вернулась, прихватила ухват и так и вышла с ухватом наперевес на крыльцо.

- Ох, Варвара! Беда, беда у нас! Мой-то с мужиками напилися да пошли барина на вилы брать!!!

- А ну стой, где стоишь! Ну-ка, матюгнись, а потом перекрестись!

- Ты шаболда простоволосая, мать твою е...., ...ули на меня гляделки вывалила? Говорю ж тебе, мужики на вилы барина пошли брать, вот тебе крест! - Акулина истово перекрестилась. Видать, Варвара за нечисть её приняла. Известно ведь, что нечисть ни креста, ни матерного слова не любит. - Буди скорее мужика своего, пусть п...дует до усадьбы, там наши ..нутые мужики порешили, что наш-то - оборотень! И пошли на вилы его брать! Да перепились пива у Никанора вначале... Что бу-у-уди-и-и-и-и-и-и-ит...