Принц Крови (СИ)

Вдоль стен стояли жрецы: Кристиан сразу понял, что они — жрецы, у них были какие-то потусторонние лица и странные глаза, и странные головные уборы, и странные украшения…

— Надень на него амулет, о царственный, — сказал проводник.

Филипп снял с шеи цепочку с черным камушком и надел ее через голову на Кристиана.

— Что происходит?! — прошипел тот, но Филипп ничего не ответил, у него сейчас было такое же лицо, как и у жрецов. Совершенно отсутствующее, жуткое и пустое.

Сердце вдруг забилось сильнее и во рту пересохло.

Кристиан знал, что сейчас произойдет, но не мог в это поверить.

Словно в кошмарном сне он смотрел на то, как один из жрецов подошел к Филиппу и протянул ему древний бронзовый кинжал. Он заговорил и проводник перевел:

— Только один удар, но точно в сердце, о царственный, и чтобы кровь плеснула на амулет. Тогда душа возлюбленного избранника уйдет к Инпу, а душа истинно любимого войдет через амулет в это тело. И рана затянется, и он поднимется живым. Но важно, чтобы был лишь один удар, сильный и точный.

— Отпустите меня! — заорал Кристиан и дернулся изо всех сил.

Но служители в ожерельях только теснее прижали его руки и ноги к камню, больно, очень больно.

— Филипп! — крикнул парень в отчаянии.

И тут же увидел его лицо прямо перед собой. В широко раскрытых глазах вампира словно застыло отражение его собственного ужаса, в дрожащем свете факелов он казался совсем живым, как никогда раньше похожим на обычного смертного человека, растерянного, испуганного и несчастного. Только кровавые слезы, текущие из его глаз, портили все дело.

— Отпустите его! — вдруг резко приказал Филипп.

И служители послушно разжали руки.

Кристиан снова дернулся, но вампир держал его не менее крепко, чем они, тесно прижимая плечи к камню.

Кристиан схватил Филиппа за руки, пытаясь оторвать их от себя, но вымазанные маслом пальцы только скользили по его запястьям.

— Что ты делаешь? — прошептал парень. Губы онемели и едва шевелились, и голос куда-то пропал. От напряжения и страха его начала колотить нервная дрожь.

— Я должен, детка, — тихо сказал Филипп, — Нет никакого другого способа… Прости, но я не могу оставить его там.

Видя, что Кристиан не понимает, он продолжил:

— Убив тебя, я смогу вернуть Лоррена.

— Что?.. Как это…

— Не я это придумал, поверь мне, и, пожалуйста, пойми: его ждет тьма. Ты не знаешь, что это такое. Это хуже всего, что может быть. А тебе это не грозит. Ты уйдешь в свет.

Пульс так сильно стучал в висках, что Кристиан не очень хорошо понимал, что Филипп говорит, нужно было сосредоточиться, сделать что-то, сказать что-то, чтобы тот пришел в себя и осознал, что творит, понял, какую чудовищную дикость собирается совершить.

Но что-то словно сломалось у него внутри, горло вдруг сжалось спазмом, а глаза наполнились слезами от невыносимой душевной боли: жгучая обида, отчаянное горе, ужас смешались воедино…

— Не делай этого! — всхлипнул он, — Пожалуйста, не надо! Я не хочу умирать! Ты не можешь, я не верю, что ты сможешь! Я люблю тебя, Филипп!

— Я тоже тебя люблю. К сожалению для тебя. Иначе ничего и не вышло бы.

Филипп вдруг ловко перехватил его руки одной рукой, а другой — молниеносным движением вогнал бронзовый нож Кристиану в грудь, прямо в сердце.

Нож был тупой и он скорее рвал ткани, чем резал их.

Это было дико, чудовищно больно. Но, к счастью, — больно было не долго.

Кристиан дернулся и захрипел, глаза его расшились от боли и уже в следующий миг застыли, стекленея. Руки разжались и бессильно упали на алтарь. Из раны хлынула кровь, пропитывая белую тунику вампира.

Несколько мгновений Филипп, замерев, смотрел в мертвые глаза, не веря в то, что сделал. Потом его словно ударило током, он отшатнулся от Кристиана, резко выдернул торчащий из его груди нож и с силой вдавил в рану амулет, прижав его сверху ладонью.

Ничего не происходило.

Кровь продолжала течь, правда, уже не столь обильно, тело медленно остывало, синели губы, заострялись черты, оно было мертвым, пустым.

— Лоррен, где же ты? — пробормотал Филипп, — Лоррен!.. Ничего не вышло… Я так и знал, что не выйдет!

— Наберитесь терпения, — услышал он спокойный голос проводника у себя за плечом, — Этот путь не близок.

Филипп ждал. Минуту за минутой, которые казались ему бесконечными. Ждал, понимая, что будет сидеть так целую вечность в ожидании чуда, которого никогда не произойдет. Пока это тело не превратится в прах. Пока он сам не рассыплется над ним прахом. Ничего не вышло. Он идиот.

Но тут что-то начало происходить.

Мертвая плоть зашевелилось у Филиппа под ладонью и, отняв руку от раны, он увидел, что та затягивается, выталкивая из себя осколки где-то там внутри нее лопнувшего амулета.

Хотелось заорать от радости, но Филипп удержался, со вновь зародившейся надеждой наблюдая за происходящим.

Рана затянулась окончательно. И совершенно бесследно.

Прошло еще несколько секунд, а потом мертвец вдруг резко и глубоко вздохнул. Остекленевшие глаза дернулись в орбитах, на миг закрылись, и снова открылись, с совершенно безумным выражением воззрившись на Филиппа.

— Лоррен? — пробормотал тот.

Оживший покойник некоторое время смотрел на него потрясенно, потом снова с силой втянул воздух в легкие и прохрипел:

— Какого черта мы здесь делаем?

Он вознамерился подняться, и рухнул бы с алтаря на пол, если бы Филипп не удержал его. Ноги его не слушались, его колотило крупной дрожью, так что стучали зубы, на бледном лбу выступил холодный пот.

— Я задыхаюсь, — с трудом выдавил он сквозь зубы.

— Дыши! Просто дыши! — воскликнул Филипп, — Надо дышать!

Лоррен посмотрел на него с удивлением. И глубоко вздохнул. Еще. И потом еще раз.

— Медленнее, — сказал Филипп, — Спокойней… Иначе закружится голова.

Лоррен продолжал смотреть на него не моргая, мертвой хваткой вцепившись в его тунику и по-прежнему выстукивая зубами дробь.

— Какого черта происходит? — повторил он.

— Ты вернулся. Помнишь, где ты был?

Лоррен помолчал несколько мгновений, потом кивнул.

— На мосту. Надо было пройти, но мешал мужик с головой шакала… Стоял у меня на пути…

Он обернулся, словно искал кого-то, и уставился на статую Анубиса.

— Вот этот.

— Анубис, — сказал Филипп, — Ты же знаешь, кто это?.. Ладно, я все тебе расскажу потом, сейчас неважно… Тебе надо одеться.

Он обернулся к проводнику, который по-прежнему стоял рядом, неподвижный и с величественным выражением лица.

— Принесите одежду!

— Ему сейчас лучше принять горячую ванну, — сказал проводник, — Мы можем…

— Не надо! — оборвал его Филипп, что было, вероятно не вежливо, но ему было наплевать, — Он примет ванну в гостинице! Там же есть горячая вода, я надеюсь?

Проводник пожал плечами, что могло означать и то, что ему все равно, где оживший покойник вымоется и то, что он не в курсе, есть ли в гостинице горячая вода. Он что-то сказал стоявшим поодаль служителям. Через минуту кто-то из них принес одежду.

На вымазанное маслом тело и джинсы и свитер оделись легко. Филиппу пришлось делать все самому, Лоррен не очень хорошо справлялся с новым телом, к тому же все еще пребывал в какой-то прострации. А еще он периодически забывал дышать, делая между вдохами долгие перерывы.

Зашнуровав на его ногах кроссовки, Филипп спросил:

— Сможешь идти?

Лоррен неохотно оторвался от лицезрения жрецов и посмотрел на него удивленно.

— Куда?

— К чертовой матери отсюда! — прошипел Филипп, — Или ты собрался остаться здесь навсегда?!

Лоррен отодвинулся от него, попробовал стоять самостоятельно, но его тут же повело. Возможно, это просто от потери крови.

— Что вы со мной сделали? — поморщился он, — Перед глазами плывет, мне холодно, и что-то болит в животе… И… — Лоррен запнулся на мгновение, прислушиваясь к себе с выражением крайнего недоумения на лице, — И похоже, мне надо отлить!