Богами становятся (СИ)

- Я могу помочь Вам, маэлт, – впервые вклинился в их диалог садовник-мудрец. Ещё когда взметнулись рукава от ударов кинжалами, он заметил блеск украшений, тяжёлыми кандалами висящих на тонких запястьях. – Я знаю, что означает сей браслет.

И быстрый взгляд зелёных глаз, обещающий долгую смерть, прошёлся по мужчине. Он выдержал его, но зерно сомнений зародил. Дар вопросительно выгнул бровь, давая возможность ответить девушке.

- Я эльфийка! – гордо вздёрнув голову, начала Элен. – Это брачный браслет. По законам эльфов нашедший свою Пару может надеть браслет, оставаясь верным своему избраннику, несмотря на жизненные обстоятельства.

- У тебя есть избранник? – Ревность злым чудовищем заворочалась в груди.

Ответом был долгий взгляд.

И вспышкой осознание – Я.

- Где второй браслет? Ведь он мой?

Мелкая дрожь перешла в крупные судороги. Стараясь уйти от ставшего решительным взгляда маэлта, Рика вырывалась.

- Ты должен жениться на Амине. Корона и Империя ждут тебя в браке с ней.

- Браслет, – тяжёлым грузом упало слово.

- Старейшины тебе не простят такого самоуправства. Нельзя нарушить все законы и получить всё, – инстинктивно пряча вторую руку за спину, лепетала пойманная девушка, подымаясь по ступенькам выше.

- БРАСЛЕТ! – прозвучало приказом.

- ТЫ НЕ ЛЮБИШЬ МЕНЯ! – отчаянно, последним и самым главным аргументом.

И нервы не выдержали: прорвалась плотина слёз, рыданий, лишая последних сил. Рика рухнула на колени, прижимая ладони к лицу, позволяя рукавам соскользнуть к локтям, оголяя пару брачных браслетов.

Только слёзы смогли пробиться сквозь стену, закрывшую сознание, и добраться до души. С бесконечной нежностью юноша присел перед рыдающей девушкой, протягивая руки к её лицу и отводя её ладони от него, стараясь не поранить перстнями-когтями.

- За что же ты любишь меня, идиота? Я не достоин твоей любви, ангел. Я так долго боялся поверить в это чувство, что проморгал его. Как можно было оставаться таким слепым и эгоистичным, когда такое совершенство одарило меня своей милостью? Сможешь ли ты простить меня когда-нибудь? Я так долго пользовался тем, что ты давала мне, не считая это за ценность, что едва не лишился. Я не заметил, когда нежное чувство поселилось во мне, росло и крепло. Оказывается, есть цепи намного крепче тех, что удерживали меня раньше. Я хочу быть навеки прикован к тебе, ты – госпожа моего сердца, ангел моей души. Только ты мне нужна, с тобою я поровну разделю всё то, что подарит мне жизнь. Я отдаю тебе половину своего сердца, взамен прося половину твоего. Всё пополам: жизнь, долг, власть, печали и радости, болезни и здоровье. Один путь на двоих – одна судьба. Я, маэлт илль Аринэль дес Котанно Дарниэль, спрашиваю тебя: согласна ли ты стать женой мне, равной во всём, любимой и единственной до последнего вздоха? Разделить со мной тяготы власти и радости жизни? – снимая перстень-коготь и надевая его на тонкий пальчик взирающей на него Рики, вымолвил слова клятвы Дар. И в ответ, не заставивший себя ждать, сбивчивым шёпотом, расстёгивая браслет на правой руке:

- Я, Элеонора Торрейн Машт, беру в мужья тебя, маэлт илль Аринэль дес Котанно Дарниэль, обещая любить и хранить верность, деля всё дарованное нам богами поровну.

Тихий щелчок замка на браслете заставил вздрогнуть окружающих. Поднимая взгляды от своих рук, где на левых запястьях были парные браслеты, а на пальцах правых рук – перстни, Дар и Рика боялись дышать. Не закрывая глаз, опасаясь, что видение растает, они медленно склонялись навстречу, пока губы не соединились в поцелуе. И лишь тогда ресницы дрогнули, теряя капли слёз и пряча затуманенные счастьем и неверием зеркала душ. Так и продолжали стоять, не шевелясь и не размыкая губ, продолжая этот невозможно сладкий, взаимный обмен чувств, подтверждающий заключённый сейчас равный союз.

Бухающие в груди сердца, стремящиеся друг к другу, вновь напомнили о том, что жизнь не остановилась. Открыв глаза и видя так близко лицо любимого человека, супруга, новоиспечённые Властители посмотрели на толпу, окружающую их. Прижавшись щеками, они с глупыми и счастливыми улыбками, копирующими друг друга, вели тихий диалог:

- Что мы наделали? – жены.

- Поженились, – мужа.

- Что с нами за это сделают?

- Убьют.

- Бежим?

- Бежим.

И, с громким криком сорвавшись с места, они выбежали на террасу; перепрыгнув через перила, резво удалялись от дворца, держась за руки. Вслед за ними рванул серебристый друг и охранник, обгоняя их по воздуху и спускаясь к земле с открытыми створками дверей. Молодожёны, расцепив руки, запрыгнули в машину, взмывшую в небо в то же мгновение. Раскалившиеся огни дюз и рёв моторов потерялись вдали.

Комментарий к Глава 97 Фарс или трагедия? П/А: Ну если и эта глава не получит отзывов, то я не знаю...

====== Глава 98 Что делать? ======

По залу блуждал проказник-ветерок, играя лентами флагов, прядями волос и тканями одежд. Звуки не спешили вновь вернуться сюда, блуждая в трубочках “музыки ветра” на террасе и листве окружающих дворец растений.

Всхлип принцессы Амины стал спусковым крючком. Загомонили все разом:

- И что это было?

- Катастрофа!

- Они теперь что, Властители?

- Вдобавок равные?

- Что делать с трупами?

- А убийцей?

- Законы нарушены, он не стал хозяином Империи!

- А кто станет? Что делать с принцессой Аминой?

В начавшемся бедламе было всё: охрана старалась накрыть трупы старейшин, от которых натекли приличные лужи крови; истерику принцессы пыталась остановить компаньонка; потерявшие своих глав родов сгрудились в центре и выкрикивали обвинения, переводя внимание с лже-Делхина на садовника-мудреца, не зная, чему верить. Аэтан и все остальные из свиты маэлта держали оборону, защищаясь от нападок и выгораживая своих господ.

Всё это пресёк одним окриком разоблачённый мудрейший, настоящий Делхин Цагааш:

- Тихо! Довольно споров! – прокатилось по залу, а в серых глазах сверкали молнии. – Сделанного не воротишь, надо думать, как жить дальше. Слушайте и запоминайте: всё произошедшее в этой комнате – тайна. Никто посторонний не должен её узнать. Как поступить с непереданными правами – будет решать в главном храме Совет старейшин. Принцесса Амина останется во дворце маэлта, дабы пресечь ненужные обвинения и обезопасить её высочество от возможных неприятностей. Корону также перенесут сюда, чтобы не было пересудов. Тела этих заговорщиков пусть забирают в кланы и похоронят как положено, согласно статусу. Мести не будет, или я обнародую доказательства их вины. Не трогайте дела мёртвых, дабы в памяти о них остались воспоминания, не омрачённые предательством. Через три дня Совет старейшин вынесет решение, как поступить в этой непростой ситуации. Я всё сказал.

Тихо бурча, народ стал расходиться. Монахи и старейшины – в храм, все прочие – по своим резиденциям, унося с собой тела. Амину увели девушки-служанки дома маэлта. Охрана рассредоточилась по периметру дворцовой территории, а в опустевший зал вошли слуги, со вздохом принимаясь отмывать кровь от пола.

Светило достигло линии горизонта и стало медленно за него опускаться. Лёгкий ветерок гнал по небесному куполу редкие облачка, раскрашивая их палитрой заката. Мягкие травы качались, а нагретые камни тихо пели под дыханием планеты. На склоне холма, под защитой скал и деревьев, среди мхов, был расстелен плед, на котором сидели две фигуры. Мужчина и женщина. Наедине с миром. Оружие было снято и лежало неподалёку, серебристая машина укрылась под развесистыми кронами, из её окон лилась тихая музыка.

Ещё в болиде Дар и Рика начали целоваться – дико, задыхаясь от недостатка кислорода и захлёбываясь от распирающих чувств.

- Я до сих пор в шоке – ты принцесса?! – с нотками истерики в голосе не верил Дар.

- Всё потом, ты мой муж! МОЙ МУЖ!!! Мой... – вновь притягивая к себе любимого, бессвязно бормотала Рика, увлекая в головокружительный поцелуй.

Лекс привёз их в это место, подальше от дворцов и охраны, на склон холма у озера. Нацеловавшись до онемения губ, молодожёны перешли сюда, на плед, но приступать к чему-то более серьёзному не спешили. Элеонора первой потянулась к застёжке на одежде Дарниэля, но как только он это понял, то накрыл её руку своей, останавливая. И, несмотря на то, что возбуждение уже приносило боль, молодой супруг не торопился перейти к медовому… вечеру.