Симфония чувств (СИ)

- Вот и хорошо. Ты, главное, не волнуйся, всё будет хорошо, верь мне, - Маргарита присела рядом, обнимая подругу и достала телефон, чтобы набрать номер Джона, но ответом ей были длинные гудки, - Ну, как так - абонент вне зоны... Жан, возьми трубку, пожалуйста, - она нервно постукивала пальцами по экрану, - Опять гудки...

Не успел экран телефона погаснуть, как раздался новый входящий вызов:

- О! Звонок, это, наверно, Жан, - Маргарита была почти уверена, что это Джон перезванивает, но к её разочарованию звонил его брат, - Да, Рафаэль, это я. ЧТО? Вы где? Когда вы прилетели? Почему же не предупредили? Где сейчас Жан - я не знаю, только собиралась ему звонить. Что-то случилось? Как, ты знаешь, где он? Но, откуда? - события происходили с такой скоростью, что она уже перестала что-либо понимать, при этом сохраняя удивительную способность ясно мыслить, - Да что же это такое творится, а? У меня от всего этого уже голова кругом. Знаете, давайте сделаем так - вы поезжайте в клинику, а я встречу Рафа и Ями, мы найдем Жана и подъедем.

Уже вечерело. Маргарита встретила в центральном парке родственников мужа. И Рафаэль рассказал ей, как вскоре после того сна, что так напугал Джона, ему самому приснился отец, просивший помочь старшему брату. Им доверили миссию, которую нельзя было доверить никому другому. Старший брат и хранители были в большой опасности. и только он смог расшифровать письмена с осколков, а князь подсказал, где в огромном Париже можно будет отыскать Джанъяна. Маргарита же рада была принять любую помощь и благодарно приняла её от Рафаэля.

- Танака-сан, расскажите, как это случилось? - пока таксист парковался, навстречу уже выбежала златовласая, в её глазах стояли слезы.

Ондзи не должен был помнить деталей последнего спора, но стоило взглянуть на неё... Видимо, действительно грехи подпитывались тем, что жило глубоко в их душах и что они сознательно или подсознательно подавляли в себе. Предостережения Лауриты были верны, и это оказалось настолько серьезно, чтобы она не могла промолчать.

- Мы повздорили, - коротко ответил азиат.

- Вы? - с недоверием переспросила Даниэлла.

- Я не должен был произносить того, что сказал... Не знаю, что дернуло меня за язык, - он не мог лгать, не мог лгать этим ясным глазам, - Но я не мог больше держать это в себе, я должен был сказать...

- Сказать о чем? - девушка не могла поверить тому, что слышит, она растерянно отступила.

- О силе своих чувств… - если он решил добить её окончательно, то может считать, что у него это получилось.

- Почему вы всё это говорите мне? - всё, что происходило сейчас, начало казаться Даниэлле кошмарным сном.

- Потому, что давно и безнадежно восхищаюсь вами, и не в силах больше молчать, - Ондзи утомленно опустил голову, - Доктор был не в восторге. Не понимаю, как я осмелился... Целый день со мной сегодня происходит нечто странное и непонятное.

- Непонятное? - девушка задумалась, а мужчина вовремя успел взять её по руку, иначе она упала бы, - Сегодня все мы чувствовал себя странно.

- С вами всё хорошо? Только не говорите, что тоже заражены, - сил говорить не было, потому белокурая энергично замотала головой, - Вы в праве наградить меня презрением, но если не лишите своей дружбы и своего расположения, то я буду самым счастливым из смертных.

- Ондзи... не стоит, - на его бледное взволнованное лицо невозможно было смотреть и оставаться равнодушным, - Я не держу на вас зла. Всё, что произошло сегодня, делалось под властью сил, которым мы не могли сопротивляться. Но мне жаль, что не могу ответить на ваше признание, как вы того заслуживаете. Надеюсь, вы примите мою дружбу, ибо не могу предложить вам большего.

- Я рад буду остаться вашим другом, - он не смел поднять на неё глаз, когда так хотелось провести рукой по её щеке и согреть в своих объятиях.

В диком танце сойдутся два лютых врага,

Лёд и пламя на миг преградили твой путь.

Две дороги, но верная только одна,

За ошибку не смерть - так иная судьба.

Сделай только лишь шаг, о другом позабудь,

Пусть сомненья уносят ветра!

Да начнётся игра!

- Что ты делаешь? Куда ты направляешься? - Джон остановился, замерев, прислушиваясь к голосу в своей голове, - Не туда...

Удивительное дело - он слышит своего умершего отца. Неужели это всё - последняя степень сумасшествия? Он так и догадывался, что происходит что-то неладное, но и не предполагал, что будет по-настоящему сходить с ума. Это было так страшно. Джон ладонями зажал уши и продолжил бег, сам не понимая, куда или от чего он бежит.

Вернувшись с прогулки, он чем только не пытался себя занять - и поиграл вместе с сыном и Розалиндой в игры на приставке, и повозился с малышками-близнецами, даже приснул с ними минут на тридцать. Рядом с ними ему становилось немного легче, но вскоре и этого стало мало - он проснулся от непреодолимого желания забиться в самый дальний угол. Сами стены давили на него, было душно, невозможно было дышать и негде было спрятаться от этого помешательства. Он даже не удосужился придумать достаточный предлог - просто вышел подышать воздухом, потому что задыхался, а ноги ускорили шаг, и он уже не разбирал направления.

Голос в его голове всё продолжал неотступно преследовать его и настойчиво взывать:

- Ты не сможешь всё время бежать, от себя не убежишь. Прими себя, иначе всю жизнь так и будешь бегать, - князь и при жизни был достаточно суров, но сейчас он был особенно сердит и выказывал недовольство сыном, - Куда ты направляешься? Не туда... - но сейчас, кроме того, что голос был хмурым, в нем отчетливо звучали теплота и участие.

- Отец, я должен, я не могу подвергать опасности дорогих мне людей, - Джон изнуренно прислонился к ближайшей стене, вытирая рукой вспотевший лоб.

- Ты должен побороть свой страх, - князь уже намного мягче обращался к сыну, - Как ты сможешь помочь другим, если не можешь помочь самому себе, если боишься самого себя? А ведь ты никогда не был трусом, Джанъян. Освободи себя. Вспомни, что для тебя важно в этом мире и помоги тем, кто нуждается в твоей защите.

- Но, что я могу, отец? - оцепенев, он устало опустил голову на грудь и опустился по стене на землю.

В трудные для него часы, отец всегда подсказывал и направлял его, вот и сейчас - кому ещё он может довериться:

- Ты можешь всё, не можешь только жить в постоянном страхе, подавляя свой дар. Сейчас в тебе говорит одержимость мистической фобией. Поверь в себя, только так ты можешь спастись сам и спасти тех, кто тебе дорог. Ты - мой сын, и я верю в тебя, но этого не достаточно, пока ты сам...

- Поверить в себя... - слабо повторил Джон, - Кажется, именно этого мне и не хватает сейчас.

Татуировка с изображением дракона на его коже пылала и жгла плоть, внутри всё также горело.

Удивительно, но этот огонь точно выжигал все его страхи, которых становилось всё меньше и меньше.

Джон открыл глаза и несколько раз удивленно моргнул - он смотрел вниз с высоты двухсот десяти метров смотровой площадки небоскреба на Монпарнасе. Голова закружилась, усиливая чувство опасности, и он поспешил отойти подальше от края. Небеса точно прорвало в тот момент, когда он опасливо посмотрел на свои руки, в одной из которых плясало пламя, а вторая была покрыта коркой инея - на горизонте устрашающе полыхали вспышки молний и громыхали громовые раскаты, а ветер нещадно трепал его длинные волосы.

В диком танце сойдутся два лютых врага,

Лёд и пламя на миг преградили твой путь.