Легенда о проклятом воине (СИ)

Взгляд упал на шкаф — я только что видела в нём запасное одеяло. Вывернулась, в мгновение ока оказалась возле шкафа, достала одеяло, постельное бельё и вручила эту стопку оторопевшему красавцу — коварство с лица стёрлось, как и не было! А затем развернула его по направлению к двери — вы когда–нибудь сворачивали горы?! — и мягко подтолкнула к ней.

Заснула не сразу, ворочаясь в непривычной постели и переживая, что обидела хозяина дома, фактически выставив его из его же спальни. Нужно было самой уйти вниз, глупая. Самоуничижение работало недолго — усталость взяла своё. Ночь прошла спокойно и тихо. Только ближе к утру приснилось, что я иду по улице, и мне холодно. Долго ёжилась, пытаясь согреться, вспомнила, что я вообще–то ещё и огненный маг, а потому должна уметь с этим справляться. Развела костёр и села рядом прямо на снег. Теплее не стало. Разозлилась, вставая, подняла руку — и в ней полыхнул огонь.

Я так и проснулась — сидящей в кровати с полыхающим огнём в руке!.. И страшно подумать, что бы было, если бы я НЕ проснулась!.. Посмотрела на огонь обиженным взглядом и впитала его в себя. Огонёк послушно, едва не пожимая плечами, если бы таковые были, растёкся по ладони и исчез. Мол, не хочешь — чего тогда зря звала?..

А в спальне действительно было зябко. Немного подумав, я ступила босыми ногами на прохладный деревянный пол, преодолевая противное ощущение холода, натянула покрывало на себя — одеяло было слишком большим. И, сонная, замерзшая, всё ещё невероятно желающая уснуть, потопала вниз. Было ещё совсем темно, и идти приходилось на ощупь. Половицы лестницы, на удивление, не скрипели, и пахли деревом. Люблю этот запах. Придерживаясь за перила, как за направляющие, я спустилась в кухню, в нерешительности постояла, озираясь вокруг. Всё было прекрасно видно, хотя и в серых тонах.

Тихонько подошла к перегородке в ту часть комнаты, где были диван и камин. Жан спал, лёжа на животе. Безмятежно, глубоко. Волосы, разметавшиеся по плечам и подушке, неровно приспущенное до пояса одеяло на обнажённой широкой спине. Здесь тепло, несмотря на потухший камин. А я хочу спать. Плюнув на остатки сомнений, я осторожно улеглась рядом, уютно устроившись так, чтобы спина соприкасалась с горячим мужчиной. Жан занимал почти всё пространство дивана, но мне много было и не надо — на самом краю вполне достаточно. Только колени свешиваются — ноги у меня длинные… И очень быстро заснула.

Сквозь веки пробирался яркий дневной свет, пробуждая от не менее ярких сновидений. В доме было тихо и тепло. Из–за окна доносились радостные визги детей, играющих в снежки. С трудом открыла глаза, вспоминая, где я нахожусь. Так всегда бывает — пока открываются веки, сознание судорожно перебирает возможные варианты, пытаясь угадать реальность. Почему–то я решила, что сплю в доме знахарки в Актарионе. Не совпало. Поперёк меня лежало что–то тяжёлое и тёплое. А сзади посапывало его продолжение, грея мне спину.

Скосила глаза на смугловатую массивную конечность и вспомнила, как, замёрзнув под утро, пришла в поисках тепла в гостиную с камином. Я погладила его расслабленные пальцы, прошлась по венке, уходящей под мышцу предплечья. Такая мощная ладонь доверчиво и покровительственно покоилась на моем животе. Кажется, я отлежала себе бок. Сколько времени уже? Девять? Десять?! На другом боку оказалось лежать гораздо приятнее. Его лицо расслабленно и безмятежно. Мерно бьётся жилка на шее, пересечённой парой тонких прядей густых смолянистых волос. Ровное дыхание, поднимающее и опускающее могучую грудь и плечо.

Я откровенно залюбовалась им. Сейчас, когда он спал, был так близко, что я чувствовала его тепло сквозь тонкое одеяло на нём и покрывало на мне. И у меня была возможность без зазрения совести утолить любопытство и изучить его, не смущаясь. И не бояться быть пойманной за беззастенчивым разглядыванием. Я сонно улыбнулась своим мыслям, пробегаясь взглядом по его мускулистой шее и сильным, атлетичным плечам. Такими руками кочергу скрутить — не проблема, наверное! Осторожно положила на его плечо ладонь.

Удивительное сочетание моего тонкого запястья на фоне его огромного тела. Обвела пальцем впадины мышц, чувствуя, что он просыпается. Скользнула по волосам. И медленно, едва касаясь, провела подушечкой пальца и нарисовала линию: лоб, спинка носа, мягкие губы, щетинистый волевой подбородок, изгиб шеи, ямочка между ключицами. Жилка на его шее забилась чаще. А меня жёг азарт! Я не очень осознавала, что и зачем делаю: шкодливо улыбнулась и потянулась к той самой пульсирующей жилке на шее! Раскрыла губы, не отрываясь от кожи, коснулась языком, стараясь это сделать так, как делал он. Нахлынули запахи, мир стал чётче.

Мужчина не двигался. Я почувствовала некую связь между нами — энергетическая смесь доверия, тепла, нежности и многих других непонятных, но очень ярких и острых компонентов окутывала нас обоих. Уникальная связь. Принадлежность, собственничество, безраздельность, ревность... Дальше были инстинкты… Эта связь манила, в ней хотелось вымазаться, напитаться его запахом, попробовать её на вкус.

Я уткнулась лбом в его ключицу, разворачивая голову, чтобы потереться щекой о его грудь. Сладкая, вкусная волна!.. С упоением вдохнула его запах, удивляясь, что он до сих пор спит. Прошлась языком по мощным плитам мышц на грудной клетке, чуть прикусив коричневый кружок — и снова с блаженным, опьяняющим удовольствием потёрлась уже другой щекой. С каждым таким движением мир становился всё менее чётким, но более острым на ощущения. Так хорошо, так приятно!

Снова легла рядом, переваривая пережитые эмоции. Мягко улыбнулась. Протянула руку и положила так, чтобы чувствовать ритм его сердца. Тяжёлые, несколько ускоренные удары. И ни одной эмоции на лице. Медленно стала опускать руку вниз, получая немалое удовольствие от прикосновения. Дойдя до края одеяла, я смущённо остановилась. Моё тело расслабилось, уходила резкость и острота запахов, чёткость зрения стала вполне обычной, без красного оттенка.

Я убрала руку, пытаясь понять — он уже проснулся, или нет?

Секунда, вторая, третья…

— Ммм… А дальше?..

Его лицо по–прежнему было расслабленным, а веки — прикрытыми. И только хрипловатый мурлыкающий голос, полный провокации, был абсолютно лишён сонливости. Я шкодливо поджала губы, распахнув глаза, залилась краской и стыдливо уткнулась носом в подушку. Для пущей надёжности ещё и рукой прикрылась.

Диван заколыхался. По моим плечам и лопаткам щекотно скользнули волосы. Несколько секунд ничего не происходило.

— Значит, как выставлять меня из спальни, так мы смелые, а как приласкать… — его голос был полон иронии и лёгкого недовольства.

Из подушки тут же донёсся жалобный виноватый стон, и его обладательница постаралась закопаться ещё и в плед. Который, впрочем, Жан тут же потянул обратно.

— Нет, так не пойдёт!.. Пошалила, спряталась в подушку, и думаешь — тебе это с рук сойдёт, хулиганка моя бессовестная?..

Он ласково прикусил плечо. Вздрогнула. И, всё ещё заливаясь краской, спросила:

— А чего ты хочешь?

Тяжёлое, горячее тело немного придавило сбоку. Плед соскользнул на пол, сменяясь нагретым одеялом. Я распахнула глаза, почуяв недоброе. И очень вовремя — шаловливая большая ладонь обогнула нижние округлости и потянула шёлковую рубашку вверх, ласково, но настойчиво скользнув по бедру. Я резко развернулась и выпалила:

— После свадьбы!..

Удивлённое молчание.

— И что изменится, Кати? — его бровь поползла вверх в дополнение к полуулыбке.

Я вцепилась в руку, которая продолжала свои беззастенчивые прогулки. Закусила губу и умоляюще уставилась в потемневшие серые глаза.

— Возможно, я стану бояться меньше?..

Ласковое поглаживание пальцами моей щеки, скулы, подбородка.

— Страх никуда не денется, если ты так и будешь от меня бегать. Разве я хоть раз сделал что–то, что причинило тебе физические страдания или боль? Я тебя обижал, или был груб с тобой?