Не такая, как все! Путь домой (СИ)

— Почему ты раздета? О Боже! А деревья… Что тут было?

— Долго объяснять, ты не поверишь. Я и сама с трудом верю, — сгорая от осознания дурацкой ситуации, говорила я.

Он чем-то шелестел за моей спиной. И через несколько минут мне на плечи легла ег длинная, не по размеру мне, рубашка.

— Не хочешь, не говори. Расскажешь, когда сочтешь нужным. Только ответь всего на один вопрос, — говорил на ухо он, заключая меня в свои объятия. — Тебя тут точно никто не обидел? — повернув меня лицом, он заглянул в глаза.

— Точно, точно. Уж можешь поверить, — не глядя в его чайные глаза, отвечала я, все больше краснея от стыда и застегивая рубашку.

— А как понимать вот это? — он указал на лохмотья, прежде бывшие моей одеждой. Алекс отпустил меня и осмотрел поляну, по краям которой валялись деревья и ветки. — Да, видимо, ты сегодня отожгла по полной. — Закончив осмотр измененной местности, он снова посмотрел на меня и, заметив мое смущение, засмеялся.

— Прекрати ржать надо мной! — нахмурилась я. — Лучше отвези до дома.

— О, да! Твой отец просто офигеет от такого зрелища! — продолжал заливаться смехом мой друг. — Что он обо мне подумает? Хотя нетрудно догадаться, — все сильнее хохотал Алекс. — В его глазах я уже давно предстал малолетним озабоченным извращенцем. — Он уже чуть ли по земле не катался со смеху.

— Хватит ржать, уже темнеет. Поехали!

Подняв рюкзак, я пошла к дороге. Алекс, все еще захлебываясь смехом, поплелся за мной, поглядывая на мои ножки и то, что еле скрывала мужская рубашка.

— Какой отец? Мы не дома, если что, — вдруг вспомнила я, когда он меня догнал.

— Но ты только представь, если бы мы были дома, — не успокаивался кареглазый.

Ух, задать бы ему, чтоб не смешно стало. Но потерплю, а то до дома еще доехать надо.

К ночи мы прибыли домой, в съемный дом, а снимали мы его на двоих. От чего многие думали, что мы супруги, ну или жених с невестой. А на самом деле мы были близкие, закадычные друзья. Я сразу же, перешагнув порог дома, прошмыгнула в свою комнату. Переоделась и долго размышляла над происшедшим. А когда в соседней комнате погас свет и стало тихо, решила выйти на улицу. Предварительно заглянув в нее и убедившись, что Алекс уснул, я вышла на улицу. Жили мы в малонаселенном районе города, на окраине. Что меня весьма радовало. Я сбросила с себя легкую ночную сорочку, отошла подальше от дома, поближе к лесополосе, и превратилась в дракона. Даже помня ту жуткую боль, при первом превращении, все равно я захотела еще раз ощутить себя сильным зверем. На мое счастье, боли больше не было, даже наоборот, чувство удовольствия появилось. И мне весьма захотелось опробовать крылья: как оно — летать. Я их расправила, почувствовала, сделала несколько взмахов, поднимая пыль, оттолкнулась и взлетела. Сначала сердца замерли, от страха и высоты. Было тяжело держать равновесие, в один момент я чуть не упала, но все же справилась. Постепенно понимая, как именно надо повернуть крыло или хвост, чтобы развернуться, снизиться или подняться. Полет — это ощущение просто непередаваемо, когда чувствуешь ветер в сильных крыльях. Потоки воздуха в лицо, точнее, морду. Это чудесно!

Пролетая над гладью пруда, я решила приземлиться. Подойдя к самому краю воды, заглянула в его холодные толщи и увидела себя. Наконец-то в лицо. С поверхности пруда в свете луны на меня глядел, сверкая синими глазищами, весьма красивый, изящный белый дракон. Чешуя его своей серебристостью и светящимися переливами могла спорить с ночным светилом. Глаза его были ярко синими с вертикальными зрачками, на слегка вытянутой морде просматривались небольшие острые клыки. На голове были два больших рога, уходящие назад, и еще спадали, словно грива, как ни странно для драконов, длинные мерцающие, серебристые волосы! Сейчас я уже как-то естественно воспринимала эту ипостась, наверно, по большому счету оттого, что она не навсегда, и я могу в любое время — ну как в любое, при наличии нужного объема энергии, конечно, — превратиться туда обратно. Я покрутилась у воды, рассматривая себя в ее зеркале. И все-таки эта грива как-то странно смотрелась, вопреки всем моим земным представлениям о драконах. Сделав несколько кругов над городом, я вернулась во двор. Села, еле сдерживая эмоции от переполнявшей радости и счастья полета. Так вот оно как замечательно летать, особенно на собственных крыльях! И я это реально делаю, а не в мечтах и даже не во сне. Улыбаясь от удовольствия, я превратилась обратно. Накинула на себя сорочку. И только теперь, когда я уже сидела на крылечке нашего старинного съемного дома, меня осенило, что такую тушу в небе ведь могли увидеть люди. А при свете луны не так-то сложно было разглядеть летящее нечто. Я поймала себя на том, что сама вижу все прекрасно и в темноте, надо же! Для пущей уверенности повернулась, и посмотрела в темную комнату дома за спиной, и убедилась, что без особого напряга различаю стоящий в ней гардероб, табурет и торшер с обувью и даже, рядом с ним, маленькую дырочку в углу — видимо, норка мыши. Вот так открытие! Неплохо. А что касается людей, буду надеяться, в три часа ночи никому не приспичило сегодня шататься по улице и глазеть в небо, хорошо освещаемое луной. Свято в это веря, я еще долго смотрела на ночное светило, удерживая себя от желания вновь взлететь. А когда ночная прохлада, давно пробравшаяся под тоненькую сорочку, взяла верх надо мной и я стала вздрагивать от холода, в прекрасном расположении духа решила отправиться спать. И с разворота уткнулась носом в грудь стоявшего на пороге Алекса. Я даже вскрикнула от неожиданности.

— Ты чего тут стоишь? — Я оттолкнула его от себя. — Напугал!

— А ты где шатаешься? По ночам. Что с тобой происходит, может, расскажешь? Посвятишь меня в свои тайны чуть-чуть больше, чем я знаю? Чтобы быть в курсе, чего ждать, куда бежать при случае. — Он преградил мне дорогу.

Я была в шоке, неужто он стоял здесь и все видел? Хотя нет, реакция была бы иная.

— А ты что следишь за мной? — недоумевающе посмотрела на него я. — Ты что-нибудь видел?

— Видел? А что я должен был увидеть? — вопросительно изогнул он бровь. — То, что ты в последнее время решила меня соблазнить? — Его взгляд пробежался по мне, а потом остановился на незатянутой на груди шнуровке.

— Что? — Я начинала злиться. — Пусти! — Я отпихнула его руку от стены и вошла в прихожую.

— А что мне еще думать? Если я тебя без видимых причин вижу уже дважды в чем мать родила!

Я постаралась пройти в комнату как можно быстрее, но меня остановили, поймав за край ночной рубашки. От этого я резко остановилась, а сорочка затрещала по швам.

— Извини. —Алекс сразу же сообразил, что ему сейчас будет плохо.

— Ей Богу, я не хотела, — я развернулась к нему, — и всячески пыталась уйти, но ты напросился сам. — Теперь он пятился назад, а я, на него наступая, кинула недолгий взгляд, от которого он упал на пол и захохотал. Он катался на полу долго, смеясь.

— Прекрати! — сквозь смех говорил он. — Сил уж нет.

На время я остановила это мучение.

— Так-то лучше… — шептал он, еле переводя дыхание.

Я подошла к нему и наклонилась.

— Ну я же говорила не злить меня… — нежно полилась моя речь. — Зачем ослушался?

Он подтянул меня к себе, от чего моя без того просвечивающая рубашка задралась почти до пояса.

— Я же волнуюсь за тебя. — Он смотрел на меня бесстрашными глазами, а потом снова его взгляд пополз ниже.

— Ты опять? — окоротила его я.

— Нет, нет! Еще раз твою бешеную щекотку я не вынесу. Прости, я удаляюсь. — Алекс зажмурился, быстро чмокнул меня в щеку. И так же быстро встал и пошел в сторону своей комнаты. — Я лучше пойду спать, раз с тобой все в порядке.

Он неисправим — делай с ним, что хошь: своим обаянием, вовремя пущенным в ход, всегда сражает наповал. Я подошла к нему и обняла.

— Ты прости меня тоже. Мне просто сейчас очень нелегко справляться с ней… — чуть было не проговорилась.

— С кем — с ней? — уловил мой друг.