Богами становятся (СИ)

- Всенепременно, мой принц, – продолжала их словоизлияния Рика. Дальше был обед с перекидыванием фраз и подначками в адрес краснеющей охраны.

Минула неделя вынужденного лежания, и вот наутро восьмого дня Дар направил болид к госпиталю. Рику долго осматривали доктора, пока маэлт мерил шагами холл, то и дело поглядывая на браслет. Появившийся ненадолго доктор Калин вновь напомнил о некотором воздержании и проблемах психологического характера. Наследник слушал внимательно, кивал, для себя отмечая внутренний страх и запрет на обсуждаемую тему. Щекотливую ситуацию спас сам предмет обсуждения. Фоалинэ вышла своими ногами. Напутствие и от другого доктора о необходимости «поберечься» они слушали потупив взгляды, пока эскулап не пояснил, что бегать, прыгать и вообще «активничать» нежелательно. Оставшаяся пара дней до назначенного Делхин Цагаашем срока прошла спокойно, если можно назвать спокойствием накаляющуюся от ожидания обстановку, шепотки за спиной, усиленную охрану храма по периметру резиденции маэлта и бешеную мозговую активность, частенько приводящую к головной боли.

Всё время после прибытия из больницы виэли пила чай, приготовленный по рецепту Мастера Аэтана, мягко возвращающий спокойный сон и умиротворение. Однако не заметить, что обычно весёлая фоалинэ практически не улыбается, было нереально. Грустная улыбка мелькала на губах, лишь когда девушка смотрела на своего принца, Дарниэля, тоже мучившегося неизвестностью. Он из кожи вон лез, стараясь отвлечь Элен от мыслей, сам плохо спал, обуреваемый думами о будущем, и вскоре уже и его отпаивали настоем трав. Тайно, как и фоалинэ.

====== Глава 96 Недостающий элемент ======

Покой и безмятежность не могли продолжаться вечно, сегодня Дар пришёл из храма раньше обычного и с порога объявил:

- Им всё известно. Главы родов убитых претендентов сообщили Делхин Цагаашу и Совету старейшин о том, кто я и кто ты. Правда о рабстве теперь известна всем. Моё положение и так не было образцом идеальности, а теперь и вовсе пошатнулось. Дальнейшее моё участие под большим вопросом. Они придут к нам завтра с утра и огласят свой вердикт.

Все слушали не дыша. Рика после объявления молча подошла к Дарниэлю и обняла. Он с готовностью и отчаянием притянул к себе девушку. Спрятав лицо в кудряшках, упавших ей на плечо, он выдохнул:

- Всё бесполезно, спасибо, что пыталась помочь.

- Ещё ничего не ясно, а ты уже сдался, – пожурила она его.

- Меня удивляет тот факт, что они с таким энтузиазмом стараются не допустить моей коронации. Это становится даже забавным!

- Тебе надо отвлечься. Сходи в кухню, приготовь что-нибудь новенькое!

- Пойдёшь со мной? – ухватился за идею Дар.

- Нет, не сейчас. У меня есть небольшое дело, я позже присоединюсь к тебе, – отводя с дорогого лица пряди волос, ответила Рика.

- Я пойду, мне надо подумать, – отстраняясь, сказал синеглазый.

Оставшись одна, Рика подхватила планшет и принялась шептаться с Лексом. Спустя час болид сорвался с места. Девушка с тяжёлым сердцем следила за удаляющимися огнями дюз. Тихонько подкрался вечер. Вернувшийся маэлт не встретил своей фоалинэ, но появившийся охранник проводил его к беседке. В затухающих лучах заката всё становилось алым. Посреди зала фонтанов Дар увидел фигуру девушки, почему-то показавшуюся очень хрупкой и миниатюрной. На него устремился взгляд зелёных глаз, на ресницах блестели росинки то ли воды, то ли слёз. Пару разделяло двадцать шагов, а казалось, будто полвселенной.

«Элеонора», – вспомнил он её полное имя, которое почти никогда не употреблялось. Она протянула юноше свою ладонь, зовя, прося, умоляя. Но, даже подойдя к ней и взяв предложенную руку, Дар не мог избавиться от ощущения одиночества и пропасти, что разделяла их. Девушка льнула к нему, нежно целовала, то невесомо ласкаясь, то цепляясь, как утопающий за соломинку. Её невысказанную просьбу маэлт понял, но переступить через себя не смог. Он боялся причинить боль. Не физическую – моральную, не понимая, что благими намерениями делает страдания намного сильнее. Целуя лицо девушки, не мог понять, почему же оно солёное? От слёз или от брызг минеральных вод? Опустилась ночь, тёмной вуалью накрывая всё вокруг. Оставшись в окружении плотного пара фонтанов, слушая звуки ночи и стискивая в объятьях друг друга, оба думали. Каждый о своём, но при этом на одну тему.

Утро застало их в той же позе. Сквозь розоватую дымку виднелся восход, окрашивающий небосвод феерией красок, неземная растительность раскрывалась навстречу светилу, доверчиво поворачивая к нему соцветия. По мощёной аллее к паре неторопливо шёл Аэтан. Сказка кончилась, осталась реальность, и ещё неясно, кто из них был беспощадней, а кто – милосердней. Расцепив объятья и мгновенно замёрзнув, пара направилась ко дворцу. Пора было играть последний акт их драмы. Что будет после оглашения воли старейшин – никто даже не пытался предполагать.

Закончив с необходимыми переодеваниями и завтраком, насильно втиснутым в желудки, маэлт и фоалинэ направились в большую залу, где их ждали Аэтан, настоятель храма и прочие прибывшие с ними мужчины. Увлекая Дарниэля в свой круг, они принялись обсуждать сложившуюся ситуацию, всё больше распаляясь и переходя на повышенный тон. Маэлт держал словесную оборону, доказывая свою точку зрения, в то время как окружающие советовали повиниться во всём и признать правдивость обвинений.

- Правда и лишь правда способна прояснить ситуацию. Старейшины тоже не дураки. Претендентов нет, Вы единственный приемлемый кандидат. Они пойдут на уступки, – доказывал Аэтан.

- Да ну конечно! А то кто ж ещё станет тянуть на себе эту ношу? Только бастард! Вдобавок ко всему, в рабском ошейнике! Мне не нужны их подачки! Если им будет нужен повод, они его найдут: и для оправдания, и для обвинения. Я согласен только на безоговорочное принятие МОИХ условий, или пускай идут в бездну! – распалялся Дар.

- Маэлт, но юридически Вы не можете занять трон в нынешнем несвободном положении и, прислушавшись к нашему предложению… – уговаривал глава квартала.

- Какому?

- Мудрец вправе отложить восхождение на трон Властителя, он может назначить регента на срок до пяти лет…

- Подачки? А если потом он решит забрать власть, и что? Так и будем швыряться Империей? Дал-забрал... Не игрушка вроде. Мне нужна определённость, – в который раз перебил говоривших маэлт.

- Но такой ситуации никогда не было! – отчаянно воскликнул кто-то из мужчин.

- И хвала творцам! Уж лучше, когда всё просто: унаследовал, захватил или выиграл. А не эти хитросплетения обычаев, правил, возможностей и прочей ереси!

Выдвигая и дальше всё более нелепые планы, мужчины сотрясали воздух криками, мольбами и гипотезами. Фоалинэ не прислушивалась к ним, стоя у раскрытых дверей на террасу, вглядываясь вдаль. Она отчаянно ждала и искренне боялась увидеть…

Серебристый болид показался на горизонте и стремительно приближался к резиденции. Заметив машину, Рика глубоко вздохнула: не то облегчённо, не то обречённо. Она медленно подошла к краю площадки, ожидая посадки друга, стараясь унять бешено бьющееся сердце. Рычание дюз сменилось свистом антигравитационных подушек, и болид плавно осел к ногам девушки. Бесшумно открылась дверь салона, где на кресле стояла объёмная пластиковая посылка. Неповреждённый внешний полог, замыкающийся на пароле, подтверждал сохранность груза. Нажав на кнопку вызова пароля, Рика услышала механический голос:

- Место, где все мы были счастливы.

- Сорэнуш, – не задумываясь, ответила фоалинэ.

- Цена жизни? – второй вопрос кода.

- Один хааср.

- Расстояние до невозможного?

- Один шаг, – выдохнула Рика, не замечая первой слезинки, скатившейся по щеке.

Замки на посылке щёлкнули, сеть соскользнула с пластикового ящика, и, отодвинув зажимы, Элен подняла крышку. Ящик был почти полон; на самом верху лежала небольшая шкатулка, которую девушка тут же убрала в карман. Дальше была пластиковая карточка размером с планшет, активировав которую, фоалинэ принялась читать. Но едва дошла до середины текста, как слёзы брызнули из глаз, не давая закончить чтение. Пересилив себя и стряхнув капли с ресниц, Рика дочитала. Даря себе передышку и возможность собраться с силами, она вновь заглянула в посылку. Вещи, лежащие там, вызвали лишь горькую усмешку. Наконец обернувшись, фоалинэ направилась в зал, где столь же эмоционально продолжали спорить мужчины.