Кара небесная или Мелкая, отвали уже, наконец! (СИ)

— Каким, таким?! — Гажил тоже кричал. Ему было это необходимо, ведь сдерживаться и дальше было невозможно. У него были другие планы… Но их притворять в жизнь он будет завтра! Сегодня можно дать волю чувствам, клокочущим в душе, рвущим её на части. — Может, это тебе настало время витать в облаках? Люди не идеальны! Они не обязаны соблюдать правила и жить так, как ты хочешь! Думаешь, я монстр, чудовище, самый мерзкий и отвратительный тип в мире? Так вот, это не так!!! В мире полно людей, намного хуже меня! Так почему бы тебе не заняться их перевоспитанием?! Или, быть может, выбрать для себя более амбициозную цель и сразу изменить мир: сделать его чище, светлее, добрее? Вот только я в таком мире жить отказываюсь, Мелкая!

— Ведёшь себя ты как солидный, сформировавшийся мудак! — прошипела Леви, ощущая, что в глазах предательски защипало. Разве призраки умеют плакать? Разве они способны на то, что доступно только живым. Девушке было больно от слов Редфокса, но не от того, что он кричал или не желал меняться. Нет. Все дело было в том, что она чувствовала, что в чем-то этот человек прав. Так почему она пытается спасти его? Зачем, если Гажила и так все устраивает? Кому это нужно, ему или ей?

— И что с того?! Я взрослый свободный человек, так что имею полное право быть мудаком! В мире выживает сильнейший, именно поэтому я жив, а ты нет! Ты слаба! Все твои идеалы и ломаного гроша не стоят! — мужчина умолк. То, как на него в это мгновение смотрела Леви, было невыносимо — в этом взгляде было столько боли, немого укора и непонимания, что хотелось сквозь землю провалиться. В душе что-то болезненно колыхнулось, засвербело, и сердце сжалось, словно его сдавило в тисках. Гажил не понимал, что с ним происходит, но казалось, он ощущает боль призрака как свою собственную. Да что с ним происходит, черт подери?!

— Неужели ты ни о чем не сожалеешь? — взгляд девушки остекленел и ей стало невообразимо холодно, будто смерть вновь прикоснулась к ней своими костлявыми лапами. Зачем она пытается что-то изменить? Это так глупо! Она не просто слаба, она еще и идиотка, раз все еще верит в то, что в мире есть что-то хорошее и светлое. Зачем ей все это? Зачем?...

— Все мы о чем-то сожалеем, но это не значит, что нужно меняться, — голос мужчины стал тихим, практически неслышным, но, что самое удивительное, Гажил ощущал себя виноватым. Не за то, что убил девушку, не за то, что пытается от нее избавиться, а за свои слова, за правду, в которую верил. Да. Он мудак, убийца, мразь, но он имеет права быть таким. В мире полно людей намного хуже него, так почему именно от него что-то требуют? До чего же мерзко! — Я избавлюсь от тебя, Леви МакГарден. Избавлюсь любой ценой… Это нужно нам обоим. Рано или поздно, я завершу начатое и отправлю тебя в Ад, где тебе придется долго дожидаться меня…

Редфокс резко отвернулся и направился в спальню. На душе было противно и мерзко, хотелось набить кому-нибудь морду. Как это ни странно, но врезать хотелось самому себе… Что это, если не признак сумасшествия?

====== Мужчина может вынести все, кроме слез женщины, причина которых — он ======

Леви не могла найти себе места и успокоиться, была не в состоянии перестать думать об истории Гажила и его жизни. Она словно приоткрыла дверь в его частную жизнь, увидела и услышала то, что ей не стоило знать. Жизнь этого человека не была простой, и в некотором роде мужчина имел право жить так, как ему удобней. Но отчего тогда её, уже остановившееся сердце, сжимается от боли, отчего так жалко саму себя?

Девушке было холодно настолько, что она сама себе казалась куском льда, ей было настолько плохо, что хотелось все крушить и ломать, чтобы весь мир страдал так же, как она в это самое мгновение. Призрак отчаянно желала изменить своего убийцу, открыть для него новый мир, в котором будет не только боль, предательство и смерти, но что тогда будет с ней? Она исчезнет? Леви не хотелось покидать этот мир — девушка хотела вновь стать живой, ощутить тепло этого мира, чувствовать, понимать, смеяться с другими людьми, завести семью и состарится рядом с любимым мужчиной. Этим мечтам так и не суждено сбыться, а она не воскреснет, не вернется в этот мир и не насладится им.

Правильно ли при таких условиях желать счастья другому, тому, кто этого не стоит, не желает и не оценит? Леви не могла найти ответ на этот вопрос, но внезапно появилось осознание, что она не может уйти просто так — кто-то должен прожить её жизнь и эта судьба, судя по всему, выпадет именно Гажилу.

Несправедливо!

Призрак даже не заметила, как начала поскуливать и завывать, а по её щекам текут слезы. Холодные, неприятные, ядовитые слезы. Леви плакала, как никогда раньше, вкладывая в это всю свою душу или то, что от нее осталось. Надрывный плач заполнял собой всю квартиру, проникал за её пределы, заставляя всех, кто его слышит, сжиматься от ужаса и неприятного ощущения. Девушка рыдала навзрыд, выплескивая наружу всю боль и отчаяние, скопившиеся в ней.

Больно. Ей все еще больно! Она все еще хочет жить, вернуться к прежней себе! Увы, это невозможно, её тело уже захоронено и нет никакой надежды. Она мертва, но смириться с этим было невозможно. И даже цель, что появилась у её существования, не могла избавить ощущения обреченности и отчаяния.

Гажил лежал в постели, тупо уставившись в потолок. Ему было о чем поразмыслить, ведь разговор со священником пусть и успокоил его, но не решил проблемы. Мужчина все еще страстно желал избавиться от призрака и вернуться к прежней жизни, стать самим собой и больше не размышлять о жизни и смерти, о собственной судьбе и том, могло ли все сложиться иначе.

Нет, это не для него!

— Должен быть способ, должен! — раздражено рыкнул Редфокс, закрывая уши руками. Это завывание было невыносимо, оно рвало душу в клочья, заставляло ощутить себя полным ничтожеством и последней мразью. Возможно, так оно и есть, но это не значит, что осознавать это приятно. Гажил ощущал боль Леви как свою собственную, её отчаяние было вполне ему понятно и казалось, что уже впору самому начинать подвывать этому замогильному завыванию.

Мужчина понимал, что долго не выдержит такой обстановки, а это значит, что нужно с утроенными усилиями пытаться избавиться от несчастного духа. Да. Именно несчастного! Несчастного по его вине! Редфокс все это понимал, и от этого ощущал себя еще более дерьмово, чем раньше. Мужчина может вынести все, кроме слез женщины, причина которых — он. Леви плакала из-за него, из-за того, что он с ней сделал, чего лишил и как себя вел. Гажил ощущал себя кругом виноватым и это ему не нравилось. Совесть — мерзкая штуковина, от нее невозможно избавиться полностью, и даже, если кажется, что от нее не осталось ничего, маленькая крупица непременно где-то затаится, и в нужный момент даст о себе знать.

— Достала! — рыкнул Гажил, резко откидывая одеяло в сторону и поднимаясь на ноги. Слезы во все времена были сильнейшим оружием женщин, увы, оно действовало даже на жестокого киллера.

Мужчина направился в соседнюю комнату, чтобы положить этому конец, попутно замечая, что в квартире становится все холоднее, а на окнах и стенах появилась тонкая корочка льда. Вне всяких сомнений все дело в Леви — это её рыдания вызвали это! Пора с этим кончать!

— Мелкая! Хватит завывать! Не хватало еще, чтобы соседи решили, что я животных мучаю!

Призрак ничего не ответила, она продолжал рыдать, не в силах остановиться. Она ощущала себя одинокой, никому не нужной, брошенной всеми, у нее не было сил для того, чтобы бороться и просто существовать, но исчезнуть было выше её сил. Леви чувствовала себя неприкаянной душой.

— Хватит, я сказал! — Редфокс не знал, что предпринять. Он и живых девушек-то никогда не успокаивал, а тут мертвая. И что ему делать? Как прекратить это завывание и перестать ощущать вину? Почему он вообще чувствует это? Хотелось ударить кулаком по столу, закричать, потребовать, чтобы Леви заткнулась, но Гажил понимал, что это не подействует. Терпеть, увы, тоже не вариант. Мало того, что голова начинает раскалываться от этого душераздирающего звука, так еще квартира превращается в филиал морозильника.— Мелкая, прекрати, — брюнет нехотя подошел к прозрачной девушке. — Не реви. Такой, как я, этого не стоит. Меня не изменить, смирись с этим… Разве это стоит твоих слез? Не надо.