Коронованный наемник (СИ)

Эльф пробормотал что-то не особо поэтичное и отошел.

Элемир потерял счет показаниям. Его захлестнули воспоминания о том уродливом, тягостном суде в убогой деревушке в их первые дни после приезда в княжество. И он чувствовал – сейчас от него и его соратников действительно ничего не зависит. Эти люди должны сами вскрыть нарывы, давно зревшие в этом глухом, нелепом и жутком углу бескрайних лесов Северного Средиземья. Но где же Сарн?.. Где его носит, если даже рыцари рассчитывали застать его здесь?

Уже перевалило за полдень, когда последний свидетель сошел с галереи, и Элемир встрепенулся. Сейчас станет ясно, к чему привел этот странный суд…

Писарь подал князю мелко исписанный пергамент, и Иниваэль провозгласил:

- Двадцать две деревни оправдывают вас, дезертиры. Пять деревень и столица обвиняют. Итак, мое решение. Я продолжаю считать вас предателями и изменниками. Но мой народ решил вас помиловать. И потому я снимаю с вас обвинения в государственной измене, равно как и с прочей орды ваших подельников, все еще прячущихся по лесам. Я предоставляю вам право вернуться к службе и вновь принести присягу. Каждый, кто воспользуется этим правом, должен дать клятву нести свою службу со всей преданностью долгу и полным радением, поскольку отныне каждое, самое малое нарушение присяги будет сразу караться смертью в напоминание о вашем предательстве и в назидание другим. Все, кого не устраивают условия, должны покинуть Ирин-Таур в течение двух дней, по исходу которых будут объявлены вне закона и приговорены к смерти. Сей указ распространяется на всех, кроме одного, чья вина слишком глубока и премерзостна, а потому не может быть приравнена к вашей. Рыцарь Йолаф, сын Акселя, бывший заместитель коменданта гарнизона! Ты обвиняешься в злостном подстрекательстве, мятеже, злоумышлении против трона и династии, измене присяге и попрании законов княжества. Ты приговариваешься к позорной смерти через повешение. Приговор будет приведен в исполнение на рассвете. Увести арестанта!

Площадь взорвалась гулом голосов, по шеренгам рыцарей пронесся шквал яростного возмущения, кто-то уже бросился к оружию…

- Отставить! – вдруг оглушительно рявкнул Йолаф, и шум утих, словно задернули плотный занавес. Ренегат же отчеканил:

- Вы только что получили право покончить с участью изгоев и преступников и снова вернуться к семьям. Не смейте им пренебрегать. Я же сам отвечу за свои действия перед своей совестью.

Он повернулся к князю:

- Мой сюзерен. По закону княжества я имею право на последнее желание перед казнью. Я прошу вас, заклинаю всеми Валар, отпустите меня до рассвета. Мне необходимо сделать последнее, самое важное дело, ради которого я совершил все, что вы именуете моими злодеяниями. Отправьте со мной отряд моих соратников или, если угодно, отряд эльфов. Я клянусь, что вернусь к рассвету и приму казнь, не дрогнув.

Иниваэль оскалился:

- Отличный ход, парень. Сбежать, уведя с собой кучку мятежников, или вовсе просить убежища у короля Трандуила. Ты отчего-то всегда считал меня идиотом…

Йолаф повысил голос, лицо его пошло пятнами румянца:

- Мой князь, я умоляю вас! Хотя бы шесть часов, а потом казните меня ко всем балрогам, не дожидаясь утра! Я… я, наконец, нашел то, что мы так долго искали прошлой весной! Я смогу все исправить!!! А после этого сами распоряжайтесь мной, как вам будет угодно!!!

- Не смей!!! – остервенело завизжал князь, вдруг теряя самообладание, – не смей играть на этом ради своих поганых замыслов!!! Да покарают тебя Валар за твою отвратительную, беспринципную ложь!!! Увести!!!

Йолаф стиснул зубы и обернулся к своим конвоирам:

- Чего стоите, любезные? Выполнять!

Часовые дрогнули, вдруг отвесили поклон, крепко взяли арестанта за локти и увели. Князь глядел ему вслед, дрожа от злости, на челюстях взбухли желваки. Мерзавец даже в кандалах оставался хозяином положения…

Шагнув обратно к перилам галереи, он выкрикнул:

- Суд состоялся! Очистить площадь! Вечером состоится приведение к присяге! Ополченцам предоставляется право самолично и любыми методами подавлять все формы непотребства и беззакония, если таковые будут учинены прибывшими дезертирами! Каждый новый отряд дезертиров, приближающийся к столице, будет допущен в город лишь после их согласия на поставленные условия! Герольды, развесить копии указа у покинутых деревень и на крупных полянах в лесу! Казначей! К ночи подготовить для эльфов оговоренную плату!

С этими словами князь удалился с галереи, воинственно взмахнув плащом. Элемир поглядел ему вслед.

- Олух, – негромко проговорил рядом Эртуил, – он уже стравливает меж собой крестьян и рыцарей. Мир еще не достигнут, а он заранее выбивает из-под него опору. Законы он блюдет, как же… Знает просто, каналья, что без армии его не орки, так другой кто сожрет, вот и разыгрывает справедливого государя…

Элемир сплюнул и выругался.

В толпе ополченцев тоже бродили разговоры:

- И чего это князь, старая кочерыжка, раздухарился, не пойму, – Осберт хмуро нахлобучил шапку, – пока орки у стен стояли, так эльфы ему были хороши, а сам он где прятался – я по сей день не знаю. А сейчас, вишь, взыграла кровушка Бервирова.

- Молчи лучше, – проворчал кто-то в ответ, – кто их знает, вояк наших. Не было их, а тут явились. Ухо востро держать надо. Уйдут эльфы, и вот тут, почитай, самая потеха пойдет.

- Да пес с ним, с князем, был бы мир, – оборвал их третий, – а вот с Йолафом нехорошо вышло. Никогда я в его измену не верил, всегда знал, нечисто что-то с этим дезертирством. Ну, ей-Эру, это ж с какого топчана нужно рухнуть, чтоб вот так ни с того ни с сего уйти в лес шишки жрать и для чистого удовольствия с разбойниками молотиться? Темнит что-то князь, попомните мое слово, неспроста он так на Йолафа вызверился…

- Да будет вам, ну ровно как дети! – хихикнул кто-то еще, – княжна наша с Йолафом шашни затеяла, об этом еще три года назад шептались! Вот князь и лютует. Не по нему, видите ли, зять из военных. Ему короля подавай! Больно короли в наш угол частят… А по мне так чем Йолаф княжне не жених?

- Ну, вы того, балаболы, потише, – сумрачно ответил старческий голос, – не те времена настали, чтоб рты всуе разевать.

Под эти вкрадчивые пересуды площадь понемногу опустела, и над столицей повисла выжидательная тишина…

Элемир метался по тесной караулке, то и дело натыкаясь на табуреты и раздраженно пиная скрипучие сосновые ножки. Рингар, едва оправившийся от ран и еще не вернувшийся к службе, сидел у стола и с философским спокойствием наблюдал за бесящимся приятелем, чем еще более выводил того из терпения.

- Да какого же балрога лысого ты сидишь, как девица на крылечке?! – завопил, наконец, Элемир.

Рингар терпеливо вздохнул:

- Брат, мы можем вместе крушить эту каморку. Но Сарну и Леголасу это поможет ровно в той же мере. Ты считаешь, нужно выслать поисковой отряд? Так в чем же дело?

Элемир расстроенно рухнул на табурет:

- Беда в том, что я не знаю, где их искать. Все княжество не обшаришь. Я уже говорил с дезертирами, Сарн сказал, что разминулся с Леголасом и собирался на поиски.

- Кстати, – Рингар вдруг усмехнулся, – а наши дураки где же? Ты сказал, они вернулись.

Элемир поднял голову, и его губы вдруг дрогнули сдерживаемой улыбкой:

- Да, я их видел. Но я не стану их торопить, пусть сами придут. Видно, совесть заедает.

- Совесть, – хмыкнул Рингар, – скорее нрава твоего бешеного остерегаются. Ждут, пока отобедаешь и выпьешь.

Элемир что-то собирался ответить, но в этот миг дверь отворилась, и на пороге появился силуэт в густо заснеженном плаще.

- Выпить и я не откажусь, – произнес усталый голос. Прибывший снял капюшон, и эльфы увидели Сарна. Элемир вскочил, опрокидывая табурет, и бросился к коменданту.

После первых рукопожатий, громогласных возмущений и вопросов, Сарн сбросил плащ и подошел к очагу, протягивая к огню промерзшие руки: