В обятьях тьмы (СИ)

— Ты моя, Лидия, и ты знаешь это. Не смей отнекиваться и отрицать, — Кайден нежно улыбнулся и склонился к ее лицу, потершись носом о ее нос, — ты любишь меня, а я люблю тебя. Ничего не изменилось и не изменится.

Банши скривила губы, словно ей больно.

— Ты не говорил мне этого.

— Чего не говорил? — недоуменно переспросил парень.

— Что любишь меня, — совсем по-детски прошептала рыжая и отвела взгляд в сторону.

Почему именно он заставляет ее краснеть и чувствовать себя маленькой неумелой девочкой?!

Кайден беззлобно расхохотался, не прекращая держать девушку за плечи. Когда приступ смеха прошел, оборотень взял девушку за подбородок и заглянул прямо в зеленые глаза. Нет, прямо в душу.

— Если я не говорю этого вслух, это не значит, что я это не чувствую. Ты дурочка, Мартин. Чем чаще я буду произносить такие заветные для вас, девушек, слова, тем менее ценными они будут. Я не хочу обесценивать словами свои чувства, я буду выражать свою любовь к тебе поступками.

Прозвучало сентиментально из уст парня, но Лидия была тронута до глубины души. Ощущая себя пятнадцатилетней школьницей, девушка несмело потянулась к лицу Кая и нежно улыбнулась, почувствовав тепло на своих губах.

— Почему ты сидишь на пороге? — оторвавшись спустя продолжительное время от любимых губ, прошептала Мартин.

Кайден лукаво посмотрел на девушку и расплылся в чеширской улыбке. Девушка недоуменно склонила голову набок.

— Твоя мать не пустила меня в дом, — едва сдерживая рвущийся смех, процедил сквозь зубы оборотень, — надо сказать, меня это слегка обескуражило…и задело.

Банши оторопело посмотрела на парня, а после спрятала лицо на его груди и громко рассмеялась. Кай расхохотался следом, чувствуя, как девушка дрожит в его руках. Щенячья радость щемила сердце.

— Это так похоже на мою маму, — когда приступ смеха прошел, сказала Лидия, — не ты первый, кого она не пустила в дом. Даже Стайлз не сразу удостоился чести оказаться внутри этого святилища.

Мартин махнула рукой в сторону своего дома, но парень не проследил взглядом за взмахом. Кай помрачнел лицом, желваки заходили ходуном, а светлые серые глаза потемнели. Мартин тактично замолчала, понимая, что упоминать своего нынешнего парня (а парня ли?) при Фелане (а кем он был ей?) не стоило.

— Я надеюсь, у тебя есть что посмотреть?

Лидия улыбнулась. Кайден всегда быстро отходил, по крайней мере с ней.

— Да, где-то у меня завалялась пара дисков.

— Я даже не буду спрашивать, что ты тут забыл и как узнал о том, что я нахожусь здесь, — пустым голосом протянула Райли, сидящая на капоте своей машины, продолжая смотреть на город с высоты холма.

Подошедший Стайлз усмехнулся и присел рядом. Подростки сидели плечом к плечу, не отягощенные молчанием.

— Холли сказала мне, что ты постоянно сидишь здесь.

Фелан хмыкнула. С некоторых пор ведьма не могла насладиться одиночеством в собственном доме. С тех пор, как гарпия поселилась в их доме, прошла почти неделя, а Скотт даже и не подумывал о том, чтобы найти Винг новое жилье. Но присутствие постороннего опасного сожителя не так выводило ее из себя, как то, что Кайден, совершенно перестав опасаться и окончательно обнаглев, приводил Лидию домой и они одни «тусили» у оборотня в комнате. Нет, Райли была рада, что любовная жизнь у братика наконец наладилась и что он безмерно счастлив. Вот только эти два влюбленных в друг друга эгоиста как будто забыли об одной существенной детальке — о Стайлзе.

Как ведьма поняла, Стилински оставался в неведении о том, что эти двое творили и Райли было очень за него обидно. Брюнетка говорила Кайдену, что если тот не решится рассказать все кареглазому сам, то это сделает она. Вот только сама Райли тоже никак не могла собрать волю в кулак и открыть глаза сыну шерифа. Не хватало хвоста, чтобы трусливо поджать его.

Поэтому каждый раз, когда дом оккупировался банши и оборотнем, ведьма брала машину и уезжала на вершину холма, рассматривая оттуда весь город. Ни мороз, ни снег не мешали ей наслаждаться заслуженным одиночеством.

«Решайся»

Мысленно шептал голос разума, но руки дрожали. Не от холода, от страха.

«Он не заслуживает этого», — отвечает Райли.

Губы натянуто растягивается, когда Стайлз широко улыбается, поймав неуверенный взгляд ведьмы.

«Чего не заслуживает? Правды!»

Тут же отвечает ехидный голосок. Голова начинает идти кругом.

«Решайся, Райли»

Вкрадчивый чужой голос мелкими шажками пробирается к сердцу, опутывая плоть, проникая внутрь. Глубже, к сердцу, раздираемому сомнениями.

Глубокий вдох.

Резкий свист выпущенного воздуха.

— Она изменяет тебе с моими братом.

И без слов понятно кто. Легкая горькая улыбка Стайлз ранит сильнее, чем самый острый нож, сильнее, чем когда-то ранили ее длинные когти гуль, разрывающие ткани человеческого тела.

— Я знаю.

Удар под дых. Удивление, непонимание, шок. Эволюция чувств завершается хорошо скрываемой ревностью и плохо прикрытой яростью. И один единственный вопрос, гулко стучащий в голове: «почему?!».

— Неужели, ты настолько ее любишь, что готов терпеть такое унижение?

Райли бездумно прикусила губу. Рот наполняется металлическим вкусом крови с привкусом горечи и обиды. Стилински молчит. Долго, до боли выворачивая себе пальцы, обдумывая каждое слово. Ведьма сидит как на иголках. Ей важно знать ответ, как воздух. Она хочет спокойно спать по ночам, хочет знать, что между ними двумя.

«Возможно ли хоть что-то?»

— Нет, — Стайлз переводит взгляд с панорамы города на голубые глаза, в которых отражается его взволнованное лицо, — просто я настолько труслив, что не могу признаться другой девушке в своих чувствах.

Не дав Фелан даже осмыслить сказанное, парень наклоняется ближе и оставляется легкий чистый поцелуй на щеке, стараясь не засмеяться от широко раскрытых от шока глаз и слегка открытого от удивления рта.

«Что-о-о?!»

Занавес.

========== Chapter 42. ==========

Маленький ураган в красивом голубеньком платье ворвался в гостиную. Женщина, сидящая на диване и держащая в руках книгу, вздрогнула от резкого и громкого хлопка закрывшейся двери. Девочка, так бесцеремонно нарушившаяся чужое единение, держалась обеими руками за нос, смотря покрасневшими от невыплаканных слез голубыми глазами.

- Мамочка, Рейчел ударила меня деревяшкой по лицу и толкнула, - едва сдерживаясь, чтобы не заплакать, прохныкал ребенок, - мое платье порвало-о-о-сь!

Обида слишком крепко засела в сердце ребенка. Да и боль в носу сделала свое дело. Слезы покатились градом. Женщина нахмурилась, увидев порванный грязный подол, и еще сильнее нахмурилась, заметив кровь, просачивающуюся сквозь маленькие тоненькие пальчики.

- Райли, подойди ко мне.

Слезы моментально кончились, оставив лишь две мокрые полоски. Ребенок, услышав требовательность в родном голосе, сначала попятился, словно испугавшись удара, а после несмело потянулся к родителю, мелкими шажочками двигаясь к дивану. Женщина засунула руку в карман и Райли зажмурилась в испуге, а после вздрогнула, чувствуя легкие нежные прикосновения ткани к лицу. Всего лишь платок.

- Спасибо, - когда кровь исчезла с лица, прогундосила девочка.

Ей вдруг стало очень стыдно за свои слезы. Мама всегда учила быть сильной, не показывать никому своей слабости. Даже родному человеку.

Даже маме.

- Помнишь, что я говорила тебе, Райли?! – голос женщины стал преувеличенно нежным, но ребенок улыбнулся, не понимая полутонов.

Девочка отрицательно мотнула головой, и улыбка тут же исчезла с лица мамы, уступив место каменной маске.

- Кровь за кровь, Райли, - женщина ласково потрепала ее по голове. Как собаку, - эта девочка, Рейчел, должна поплатиться за то, что сделала с твоим платьем. С тобой.

- Но папа говорил…

- Не важно, что он говорил! Не спорь!