Мгновения жизни (СИ)

Эйлин кивнула. Не желая размыкать объятий, она забралась с ногами на зеленую кушетку и вжалась в Тобиаса так, что почти вся уместилась на его коленях.

― Все будет хорошо, обещаю, ― еще раз прошептал он. ― Мы же клялись друг другу жить долго и счастливо и у… ― он запнулся, ― уйти в иной мир в один день, а я своих клятв не нарушаю.

Эйлин хмыкнула и против воли улыбнулась.

― Не отпущу тебя никуда, ― пробормотала она, утыкаясь в нагрудный карман его вишневого докторского халата. В этот же момент в дверь, по закону подлости, постучали. Бросив быстрый взгляд на наручные часы, Эйлин глубоко вздохнула и будто извиняясь посмотрела на Тобиаса. ― У меня запись на три, но я могу отменить, если хочешь.

― Не стоит, ― качнул головой Тобиас. ― Я лучше еще позанимаюсь. Итоговый тест сам себя не напишет, а я привык быть лучшим, знаешь ли.

Потянувшись, он быстро поднялся и, открыв дверь, нос к носу столкнулся с ожидающей разрешения войти Сарой. Увидев Тобиаса, она сильно покраснела и сперва отвела глаза в сторону, но затем, словно пересилив себя, поздоровалась.

Сара была уверена, что Северус обязательно рассказал всем о том постыдном Рождественском происшествии. Не веря, что подруга не в курсе, и считая, что та великодушно делает вид, будто ничего не знает, теперь Сара как можно реже старалась бывать в некогда любимом доме Снейпов.

― Рад тебя видеть, ― добродушно произнес Тобиас и замялся, понимая, что раз подруга его дочери пришла на прием к психологу, то радость от встречи, возможно, не слишком уместна.

Сара, напротив, сделала вид, что ничего странного не услышала, и с натянутой улыбкой поинтересовалась, может ли она войти в кабинет. Дождавшись ответного кивка, завершившего неловкую встречу, она быстро прошмыгнула за дверь.

Во время консультаций Эйлин терпеть не могла задавать клиентам общие вопросы. По ее мнению, человек, которого спрашивали о том, что же привело его в кабинет психолога, испытывал молниеносное желание побыстрее из него сбежать. Тем не менее начинать самую первую беседу всегда было не просто. Сейчас, дождавшись, пока Сара устроится в мягком уютном кресле, Эйлин участливо поинтересовалась, хочет ли она чаю.

Сара, до этого озиравшаяся по сторонам, вздрогнула и непонимающе посмотрела на Эйлин.

― Вы не злитесь на меня? ― спросила она, игнорируя вопрос о чае. ― Ну, за тот случай, на Рождество, ― дополнила Сара, заметив удивленный взгляд Эйлин. ― Я же… Ох, вы не знаете? Правда? ― удивилась она, только сейчас осознав, что ни Северус, ни Чарли на самом деле так и не рассказали никому о ее выходке.

Спрятав лицо в ладонях, Сара почувствовала себя еще большей дурой, чем все последнее время. Вспомнив, как отчаянно она избегала общения с подругой, ей мгновенно стало нестерпимо обидно и стыдно.

― Вы ведь никому и ничего не расскажете, правда? ― спросила она у Эйлин, теперь уже размышляя, что, пользуясь случаем, может попросить помощи в своей проблеме. Изначально Сара шла на консультацию только для того, чтобы извиниться и покаяться, но теперь ей очень захотелось поговорить и выплеснуть все, что копилось на душе долгое время.

― В конце первой консультации я подписываю контракт, где обязуюсь сохранять полную анонимность, ― пояснила Эйлин. ― Более того, многие воспоминания о сеансах я предпочитаю хранить отдельно.

Поднявшись, Эйлин распахнула створки небольшого шкафчика, стоящего возле окна. На коричневых полках аккуратными рядами блестели пробирки с переливающимися в них серебряными нитями воспоминаний.

― Есть вещи, которые я действительно не хочу держать в голове, ― пояснила она, пока Сара зачарованно смотрела на светящееся содержимое шкафа, ―, а есть люди, которые сами не хотят, чтобы я помнила о деталях наших консультаций. Если хочешь, после нашей встречи одну из пробирок я подпишу твоим именем и помещу в свободную ячейку. Доступ к этому хранилищу есть только у меня, и никто другой его не откроет.

― И вы ничего не вспомните? ― удивилась Сара. Не чувствуя себя причастной к миру магии, она знала лишь какие-то общие понятия, специально не обращая на действия и разговоры отца-волшебника никакого внимания.

― Качественно стереть воспоминание может только опытный легилимент, ― пояснила Эйлин. ― Воспоминания, помещенные в колбу, оставляют в памяти след, который больше похож на сон. Этот след полностью лишен эмоций и деталей, так что даже при всем моем желании я смогу вспомнить лишь факт нашей встречи, но не саму беседу.

Замолчав, Эйлин мягко улыбнулась, заметив, как Сара устроилась поудобнее в своем кресле и, по-видимому, приняла какое-то решение.

― В общем, я люблю вашего сына, ― будто через силу начала Сара. ― И может быть, это действительно очень глупо — говорить об этом с вами, но я больше не могу так…

Сцепив руки на худых коленях, она подавила желание немедленно разрыдаться. Помолчав еще какое-то время, она глубоко вздохнула и внезапно для самой себя ощутила, что ей плевать на чье-либо мнение, а затем признания и секреты, что она хранила в душе долгие годы, хлынули из нее потоком. Перескакивая с темы на тему, Сара сбивчиво рассказывала, как влюбилась в Северуса, еще будучи совсем ребенком, и как после таинственного исчезновения матери из ее жизни ей отчаянно хотелось ее разыскать, но спустя долгие годы отчаянных попыток пришлось бросить это занятие.

Для Эйлин же сюрпризом оказалось не то, что подруга ее дочери влюблена в ее сына, а то, насколько далеко зашло это увлечение. Слушая признания Сары, как мать, она еле сдерживалась от гнева и желания немедленно вытолкать вон эту глупую девицу, но, отринув эти чувства, она все же смогла заставить себя выглядеть спокойной.

― Откуда у тебя оборотное зелье? ― спросила Эйлин, прервав поток откровений.

Сара моргнула и смущенно улыбнулась.

― Я его сварила сама, ― потупившись, произнесла она, ― если мне очень хочется, то я могу сделать что-то волшебное. Может получиться любое заклинание, но только если я действительно этого сильно хочу. А я очень сильно хотела узнать его поближе и, ― Сара смущенно пожала плечами. Признание, что при помощи оборотного зелья она все же сумела провести с Северусом несколько ночей, далось ей не легко, но отступать было уже некуда.

― А ты точно уверенна в том, что это был именно Северус? ― в свою очередь спросила Эйлин. Ей с большим трудом верилось в то, что сын, вечно хвастающийся своим талантом легилимента, так глупо попался в руки этой пигалицы.

― Он был сильно пьян, ― пожала плечами Сара и, округлив глаза, дополнила: ― очень сильно. Но я делала это из-за любви. Я думала, что, если узнаю о нем все, я смогу сделать так, чтобы он влюбился. Теперь я понимаю, что это глупо, ― она усмехнулась, смущенно прикрывая глаза рукой, ― просто, тогда я готова была отдать последнее ради его объятий или простого взгляда в мою сторону.

Заметив выражение брезгливости на лице Эйлин, Сара отвела взгляд, чувствуя к себе еще большее омерзение.

― Когда я увидела эту Чарли, я как с ума сошла. Понимаете? ― спросила она, надеясь на положительный ответ. ― Все, что я делала с самого детства, пошло прахом. Разбилось, стало ненужным. Все мои успехи, мои танцы, где каждое движение я посвящала ему, понимаете?

Голос Сары дрожал, и она резко замолчала, не желая показывать, насколько тяжело ей дается это признание и то, как плохо она себя чувствует. Больше всего на свете ей не хотелось выглядеть слабой и показать, как больно было ощущать крах всех надежд и мечтаний. До Рождества Саре казалось, что еще чуть-чуть, еще несколько лет — и Северус заметит ее и обнимет ее настоящее тело, а не позаимствованное у случайной прохожей.

― Возможно, ― тихо произнесла Эйлин. Закрыв лицо руками, она медленно втянула в себя воздух, даже не представляя, что может сказать и сделать в данной ситуации. ― И как ты теперь живешь? ― спросила она после долгого молчания. ― Я правильно поняла, что больше попыток переспать с моим сыном ты не предпринимала?

Сара поспешно покачала головой, и Эйлин облегченно выдохнула.