Коронованный наемник (СИ)

Сарн медленно выдохнул, встряхивая головой, а стоявшая на коленях княжна тихо опустилась на землю рядом с ним.

- Простите, – глухо пробормотал он, проводя ладонью по лбу, – я сорвался, словно круглый дурак. Но Камрин… Что происходит? Что это, рок? Проклятие? К Морготу… Я все время делаю что-то не так, принимаю какие-то не те решения, которые кажутся мне правильными и разумными, а на поверку оказываются все удлиняющейся чередой промахов…

- Сарн, – девушка покачала головой, – вы потрясены, а потому несете вздор. На вас лежит бремя огромной ответственности, которую вы вовсе не обязаны были взваливать на себя. И эта ответственность требует от вас трезвых решений. Вы принимаете их, и не ваша вина, что они идут вразрез с целой вереницей случайностей. Их не предугадать. Прекратите казнить себя, вы не можете сейчас пасть духом. Вы не вправе.

Сарн вскинул голову, отбрасывая за спину неприбранную гриву и горько усмехаясь:

- Вы чертовски правы, Камрин. И в следующий раз, если я снова учиню подобное непотребство, не тратьте времени на уговоры. Просто ударьте меня, как это делает Леголас.

Самозванка притворно нахмурилась, смущенно отводя глаза:

- Вы порядком меня напугали, Сарн.

Эльф поднялся с земли, подавая руку девушке:

- Признаться, я сам не на шутку струхнул при виде этих следов на снегу. Вы вовремя меня образумили, Камрин, спасибо вам.

Самозванка тоже встала, задумчиво отряхнула камзол:

- Что вас так встревожило? Это может быть кровь любого орка, следов борьбы никаких, да и крови мало.

Сарн коротко отрицательно качнул головой, сдвигая брови.

- Мне уже доводилось видеть такие брызги, миледи. Они обычно разлетаются при кашле, когда стрела попадает в грудь. Но их тогда бывает куда больше. А Леголас… С ним это уже бывало при обращении. Только прежде кровь была красной. Я очень боюсь, Камрин…

Княжна заметно побледнела, но решительно вскинула на коменданта глаза:

- Сарн, люди обращаются двенадцать месяцев. Не могут же эльфы…

- Кто знает?.. – лихолесец стиснул кулак с разбитыми фалангами и подобрал с земли перчатку, – ясно одно: Леголас пережил здесь очередной приступ. Но он покинул это место, а значит, он жив. Я хорошо знаю его и уж всяко ручаюсь, что он не стал бы бросаться в ущелье со скалы вместе с оружием и верхом на варге. Он не тот, кто просто уйдет, не оглянувшись, и оставит всем века бесплодной надежды. Прими он какое-то непоправимое решение, он воткнул бы меж камней меч, как над убитым. Но Моргот, на этих камнях и следов-то толком не различить…

Камрин же молча стояла, глядя куда-то наземь, и казалось, не слышала эльфа. Через минуту она медленно подняла голову, облизывая губы, словно собираясь с духом:

- Сарн, – отрывисто и неуверенно проговорила она, – я очень боюсь ошибиться. Или даже скорее… очень боюсь оказаться правой. Но мне кажется, я могу вам сказать, куда отсюда лежал путь принца, – она указала на снег, неровным треугольником заполнявший промежуток меж нескольких валунов, – посмотрите.

***

Очнувшись, Леголас долго не открывал глаз. Думать ни о чем не хотелось, как не хотелось ничего видеть и вообще никак участвовать в неторопливом вращении мира. Его наполняла абсолютная безмятежность. Боли больше не было, и все тревоги канули куда-то вместе с ней. Как давно он толком не спал… Эта мысль лениво всплыла на поверхность сгустившегося сознания, показавшись донельзя забавной. Ведь и правда, в последние дни пробуждение означало для него лишь приход в себя после очередного беспамятства. Недурно, принц… Вашу жизнь никак не назвать тривиальной…

Леголас медленно вдохнул, подспудно ожидая, что легкие снова откликнутся надсадной болью, но они молчали. Руки и шею щекотал длинный ворс – похоже, он лежал на выделанной шкуре. Эта первая практическая мысль сдернула с разума покров безразличной легкости, и лихолесец разомкнул веки. Над ним уходил вверх каменный бугристый потолок, совсем как в его келье в штабе Йолафа, только не в пример выше. На темном камне лежал дрожащий круг желтоватого света. Леголас помнил, как лишился чувств там, на жестких гранях припорошенных снегом камней у косой скалы, с которой рушились холодные струи водопада. Кто-то поднял его и подал ему воды, той самой, которую он так отчаянно и безуспешно разыскивал непокорными руками в седельной суме. Кто же его неведомый благодетель, и куда его снова привела нескончаемая извилистая тропа его злоключений?

Взгляду окончательно вернулась ясность, и Леголас слегка повернул голову. Он был в небольшом помещении с низкой дверью из плотно сколоченных тяжелых досок. У противоположной стены дотлевал очаг. Было на удивление тепло…

Но эльф ощущал, что он не один. Чье-то безмолвное присутствие угадывалось совсем рядом, будто незримый свидетель давал лихолесцу время осмотреться и самому решить, когда он будет готов его заметить. И Леголас обернулся, с усилием приподнимая на локте свинцово-тяжелое тело. У его низкого ложа, застеленного обыкновенными волчьими шкурами, виднелись в полумраке очертания могучих плеч и густой косматой гривы, обрисованные слабым сиянием горящей сзади свечи.

- Ты очнулся, – произнес уже слышанный лихолесцем низкий голос, – слава Валар. Я опасался, что опоздал.

Леголас встряхнул головой, пытаясь вернуть в русло разбредающиеся мысли:

- Я и сам был уверен, что на сей раз мое дело дрянь. Благодарю вас, вероятно, вы спасли мне жизнь. Хотя трудно сказать, стоила ли она ваших усилий.

- Не глупи, Леголас, – ровно ответил голос, – я согласен, жизнь мало заслуживает титула настоящей леди. Но эта лицемерная блудливая сучка все равно бесценна, и за нее надо держаться, даже если она рвется из рук, как пойманный уличный воришка.

Лихолесец запнулся, а потом осторожно проговорил:

- Мне не знаком ваш голос. Однако вы знаете мое имя. Полагаю, будет честно, если и вы назовете мне свое.

Из полутьмы донесся смешок, впрочем, лишенный всякого яда:

- Мы с тобой старые знакомцы, Леголас. Хотя нашу встречу я представлял иначе.

Силуэт обернулся, протягивая руку назад, и свеча ярко озарила орочье лицо, рассеченное уродливым шрамом. Несколько секунд принц молча смотрел в глубоко посаженные глаза, а потом медленно произнес:

- Сармагат. Готов поклясться, это вы.

Вождь усмехнулся, блеснув клыками:

- Я польщен, что ты узнал меня.

А Леголас, оправившись от первого замешательства, ощутил, как со дна души поднялось неудержимое и нелепое веселье. Не сдержавшись, он громко расхохотался, с трудом принимая вертикальное положение и садясь:

- Право, это совсем не трудно. Каждое новое происходящее со мной событие все невообразимей и несуразней предыдущего. Я уже не уверен, где именно оступился, но все быстрее качусь по этой дурацкой наклонной и, поверьте, зарекся чему-то удивляться. Так неужели меня на грани смерти мог подобрать кто-то иной, кроме моего заклятого врага? Ей-Эру, Сармагат, не томите! Наверняка для меня уже припасены какие-то новые, еще более потрясающие вести! Скажите, вы и правда организатор всего происходящего, или на самом деле вы марионетка в руках какого-нибудь кровавого и безжалостного хоббитского диктатора?

Произнеся всю эту тираду, Леголас снова зашелся в приступе неудержимого хохота, но в нем не слышалось нервических нот. Это был искренний и безнадежный смех того, кто не приучен опускать руки, но и бороться уже устал.

Сармагат молчал, задумчиво глядя на смеющееся обезображенное лицо. Он еще не видел его, и сейчас не совсем понимал, какие именно чувства будит у него этот изуродованный, измученный, но не сломленный недо-орк.

Леголас оборвал смех и глубоко вздохнул:

- Что ж, похоже, мне повезло. По крайней мере, я не подохну в лесу, как подбитый бекас. Но ради Эру, Сармагат, каким чудом вы оказались там? И зачем волокли меня в свою резиденцию, когда меня можно было добить одним ударом и даже счесть это актом милосердия?

Вождь же так же задумчиво улыбнулся одним уголком губ: