Стёпа и зеленые человечки (СИ)

- Нам надо поговорить, Тиопа, - сказал Ирон. – Это серьёзно. Очень серьёзно.

- Это хорошо, что серьёзно, - протянул Стёпочка, хотя на самом деле умирал от любопытства, гадая, что ж так припекло фисташкового. – Потому что я тоже настроен на серьёзный разговор…

Глава 8. Новые данные

- Это хорошо, что серьёзно, - протянул Стёпочка, хотя на самом деле умирал от любопытства, гадая, что ж так припекло фисташкового. – Потому что я тоже настроен на серьёзный разговор…

Ирон медленно кивнул и тихо сказал:

- Я… я понимаю. Я виноват перед тобой. Но я хочу попробовать всё исправить… Выслушай меня, хорошо?

- Да ну? – зловеще протянул Стёпа. – Виноват? Ты обещал, что поможешь мне вернуться домой, помнишь? Ты пригласил меня, как гостя… А что в итоге? Я тут буду твоей подстилкой, да ещё и всех твоих братишек заодно? И буду кладки ваши поганые нести, пока не сдохну? Ты серьёзно считаешь, что одного «виноват» достаточно?

Ирон посмотрел на Стёпу совершенно больными глазами, а потом сполз по стеночке, спрятал лицо в ладонях и зарыдал. Стёпа растерялся. Как многие из мужчин, он терпеть не мог женских слёз. А сейчас выяснилось, что ему не по себе и от мужских. К тому же в рыданиях Ирона чувствовалось неподдельное горе, и широкая Стёпочкина душа дрогнула, тем более, что выглядел фисташковый в этот момент беззащитным и несчастным.

Стёпа присел рядом и начал неловко похлопывать Ирона по плечу, приговаривая:

- Ну ты чего… Ну что случилось-то? Ну чего ты ревёшь-то, ты же мужик… Ирон, ну прекращай сырость разводить… Ну что случилось-то?

Ирон прижался головой к Стёпиной широкой груди и продолжал всхлипывать, а Стёпа машинально начал поглаживать его по голове и плечам, продолжая успокаивать:

- Ну что за беда? Обидели мышку, нагадили в норку? Давай-ка рассказывай, и подумаем, что делать…

Ирон ещё пару раз всхлипнул, дёрнулся и начал успокаиваться. И стал рассказывать о разговоре между матерью и дядями, который только что подслушал.

Стёпа слушал, не перебивая, только крепкие кулаки то сжимались, то разжимались. Когда Ирон закончил рассказ, Стёпа сказал:

- Ну и дрянь твоя мамаша. Редкая дрянь. Из-за каких-то игр непонятных мужа в гроб загнала, парнишку хорошего погубила, а теперь и тебя хочет под мужика положить. Ты, конечно, тоже хорош, но тебе я позже морду набью. Я так понимаю, ты меня сюда приволок, чтобы перед мамочкой выслужиться?

- Да, - вздохнул Ирон. - Тиопа, я такой дурак… Я думал, что мама будет меня любить… Хоть за это… прости. Я не подумал о тебе. Я виноват.

- Ну, что ты заладил, как попугай, - сердито сказал Стёпа, - виноват, виноват… Виноват, конечно. Только вот что теперь делать-то? Ты замуж сильно хочешь?

- Да упаси меня Пресветлые небеса! - с неподдельным ужасом отозвался Ирон. – Уж лучше Зелье Нежной Смерти…

- Таак… - задумчиво протянул Стёпа. – Знаешь, что?

- Что? – тихо ответил Ирон.

- Я с тобой дальше говорить буду только тогда, когда ты поклянёшься, что больше никогда меня не обманешь. А если обманешь… Не будет тебе счастья. Никогда.

- Клянусь, - закивал белокурой головой Ирон, - клянусь чем захочешь – я никогда в жизни тебя не обману.

Глаза у него при этом были очень честные и очень несчастные, но Стёпа всё-таки решил пока целиком фисташковому не доверять. Хватит, один раз доверился уже… Но выбора не было, и он заговорил снова:

- А теперь у меня к тебе такой вопрос… А не бежать ли нам куда подальше? А?

- Куда? – безнадёжно вздохнул Ирон. – Без поддержки Семьи мне будет не выжить. А за тобой будут охотиться Келуджи – слуги Высших. Они тебя поймают и отдадут тому, кому ты был предназначен изначально. А у Высших… Ты у них долго не проживёшь, Тиопа.

- Почему? – спросил Стёпа. – Они такие жестокие?

- Они… - вздохнул Ирон. – Они не жестокие. Они бесчувственные. Им рабы нужны для того, чтобы пользоваться их эмоциями. И чем сильнее эмоции, тем больше им нравится. А самые сильные эмоции… самые сильные эмоции, которые они способны вызвать - это страдание. И они наслаждаются чужими страданиями. А когда раб уже практически опустошён… Они оставляют его в покое, до Храмового праздника. А во время праздника они подвергают таких рабов ужасным мучениям. Просто непредставимым мучениям, Тиопа… А когда несчастный умирает – его кожу натягивают на Ритуальный барабан, стуча в которые, их жрецы молят своего Бога принести им удачу. Их тысячи, этих барабанов на планетах Высших. Говорят, что их рокот похож на плач. А ты очень ценен для них, Тиопа. У тебя такие эмоции… Яркие, чистые… Я чувствую их…

- Ты тоже? – удивился Стёпа. – А остальные в твоей Семье?

- Это свойство нашей расе не присуще, - вздохнул ризитеец. – Я не знаю, почему так получилось со мной, но я очень рано понял, что мама меня не любит. Ко мне хорошо относились отец и дядя Лаор. Прочие же братья все завидуют мне, даже Грам… Вот уж он порадуется, что остался единственным Наследником, когда я взойду на ложе среднего сына Правителя. Единственные из братьев, кто меня хоть немного любит - это Тин и Лин, младшие. Но у них такая же незавидная судьба – мать хочет отдать их в Младшие, а если не повезёт, то в наложники… В общем… некуда мне бежать…

- Стоп, - отрезал Стёпа, которому почему-то была неприятна мысль, что фисташкового будет кто-то иметь в хвост и в гриву. Более того, в груди заворочалось неприятное чувство – Ирона, Тина и Лина хотелось забрать… защитить… Так что Стёпа попытался подбодрить ризитейца:

- А почему бы нам не бежать в мой мир? Придумаем маскировку какую-нибудь и будем жить…

Ирон вымученно улыбнулся:

- Твой мир не внесён в Каталог. Путь к нему долог и сложен, его знают только Келуджи, но даже для них путь затруднителен. Спасибо тебе за доброту, Тиопа, но у нас ничего не получится…

- Ну уж нет! – отрезал Стёпа. – Да не может быть, чтобы никакого выхода не было!

И тут дверь в ванную вновь отъехала в сторону. Совсем немного, но мордашки Тина и Лина были явственно видны.

- Ах вы!.. – тут же вскочил на ноги Ирон. – Вы что, подслушивали?

- Братик, не ругайся, - хором сказали близнецы. – Мы нечаянно!

Ирон хотел отшлёпать наглую мелочь, но Стёпа удержал его:

- Не трогай их! Они и так у вас целые дни взаперти сидят! Они же мальчишки, им шалить надо!

Близнецы тут же состроили жалостные мордашки, и подскочив к Стёпе, обняли его с двух сторон.

- Тиопа хороший! – заявили они. – Тиопа – родственник Дирея! Он нам теперь тоже как папа! Мы его любим!

Молчание Стёпы можно было объяснить только тем, что он полностью охренел от подобной перспективы, и слава Богу. Поэтому близняшки продолжили своё сольное выступление: