Сердце Ведьмы (СИ)

Пластиковая белая коробочка в кармане пальто завибрировала. Артур прислал сообщение.

Art: Что‑то случилось?

Eva: Все норм. Закончу через полчаса.

Убрала смартфон обратно и подозвала официанта, чтобы он приготовил нам счёт.

— Уже собираешься? — с грустью спросила Ангелина.

— Мне надо вернуться в универ. Скоро Артур приедет, — объяснила я,

И снова деликатно умолчала, что он будет ждать меня именно там, а не около кофейни, о визите в которую я даже не сообщила ему.

— А — а-а, понятно, — протянула Маша, — в субботу будет вечеринка по окончанию семестра, придёшь?

Вместе со словами, она достала из сумочки флаер и протянула мне.

С грустью подумала, что вряд ли Артур подпишется на тусовку в обществе пьяных студентов. Тут же вспомнились его светло — зелёные глаза. Прикосновение его сильных рук. И мягкие обжигающие своим холодом губы.

'Быть может наш первый поцелуй был не только первым, но и последним', — с горечью подумала я, складывая в принесённую кожаную обложку купюру за шоколадный напиток.

'…Он твою инициацию остановил, подруга…', — бились в висках слова Маши.

Я не хотела плакать, но слёзы и не спрашивали дозволения, скатываясь с ресниц. Просто обида в душе просилась наружу. И остановить её у меня никак не получалось.

— Ева? — сразу заметили изменение во мне девочки. — Ты что? Что такое?

Их вопросы сыпались в один голос. Мне не хотелось отвечать. Не хотелось плакать. Но слёзы сами капали и капали, предательски обжигая кожу.

— Со мной всё будет в порядке, — отмахнулась от подруг. — Мне просто нужно подышать. До завтра, девочки.

Быстро попрощалась, на ходу надевая пальто, и почти бегом устремилась на улицу. Ноябрьский снег с дождём холодным порывом ударил прямо в лицо. Остановилась, подставляя пылающие щеки во власть стихии. Мне не было холодно. Я привыкла к зиме. А после того, как встретила Артура — и не только привыкла, а полюбила это ощущение озноба на своей коже. Полюбила….

Насколько же я оказалась наивна и глупа, что снова поверила в то, что могу быть нужна тому, кому не нужен никто!

Мокрые капли стекали по лицу, и я подняла его вверх, чтобы жар, всё сильнее распространяющийся по телу вопреки всему, прекратил эту жуткую пытку. Полной грудью я сделала несколько глубоких вдохов, и всё равно не могла надышаться. Не могла пошевелиться. Слишком поздно я осознала, что вчерашний приступ снова начал повторяться. Сердце замедлило стук, постепенно останавливаясь. Ноги подкосились, и я начала падать. Едва подол моего пальто коснулся мокрой мёрзлой земли, как спасительный холод мужских сильных рук подхватил меня, не давая упасть окончательно.

— Ева, — сквозь пылающую пелену бушующего в душе пекла боли, услышала голос Артура. — Что же ты делаешь, Ева?

Его голос звучал с сожалением, с долей упрёка, с чувством крайней печали, но я не хотела слушать. Пытаясь освободиться из его объятий, я продолжала плакать.

— Ты никогда не полюбишь меня, — роняя слёзы, сказала то, что так болело, и было эпицентром свирепствующего пламени, сжигающего меня изнутри.

— Бля, — выругался Артур, с силой встряхивая меня за плечи и ставя на ноги. — Прости меня, дорогая, но ты не оставила мне выбора, — сухим, бесцветным тоном добавил он.

Архивампир посмотрел прямо в мои глаза, поднимая мой подбородок вверх, заставляя и меня смотреть на него.

— Ты забудешь о том, что произошло за последние два дня, Ева. Я для тебя всего лишь телохранитель, приставленный твоей матерью, чтобы охранять тебя. И ничего больше. Ты больше не будешь страдать, не будешь сожалеть, не будешь испытывать ко мне что‑то большее, чем просто понимание, — и отпустил меня, резко отворачиваясь в другую сторону, обхватывая голову руками, поминая Изначальный Хаос, Бездну, которая там родилась и ещё почему‑то мою мать.

Причём архимага Де Алькарро чаще остального, и с сопровождением далеко не лестных эпитетов.

Боль в сердце уже почти достигла пика. Дышать стало невозможно.

— Арт…, не работает, — попыталась объясниться я.

Внушение на меня не подействовало. Пусть мамочка и позволила мне жить жизнью, которой я хочу, но ментальный блок от магистра Риуса всё ещё на месте — то есть в моей голове.

Громко простонав, архивампир развернулся и подхватил меня на руки, снова жутко матерясь, за две секунды перемещаясь с крыльца кофейни до автомобиля, припаркованного им же самим около центрального корпуса университета.

— Мне не всё равно, — бережно усаживая меня на пассажирское сиденье, прошёлся тыльной стороной ладони по моей щеке. — Никогда не было всё равно, — опустился на полусогнутых коленях передо мной. — Никогда, Ева.

— Мне жарко, — срывающимся голосом прошептала ему в ответ.

Между уходящей волной судорог, на смену которой надвигалась новая, ещё более сильная, я едва успела сделать полвдоха. Артур быстро оценил мой приступ удушья, и начал расстёгивать пуговицы пальто. Осознавая, что, скорее всего после того, как закончится моя инициация, то и моё присутствие на Земле уже не станет возможным, перехватила его руку, пытаясь в последний раз ощутить столь желанную близость.

— Ева, — позвал он тихо.

Выражение сострадания в зелёных глазах заставило меня перестать смотреть ему в лицо, и я уткнулась носом в его грудь. Наверное, это было бы романтично, если бы я не свалилась с места прямо на мужчину, ведь он так и сидел на корточках около автомобиля, а дверь была открыта.

Уже вскоре он лежал прямо на припорошенном мокрым снегом асфальте, а я, как тотализатор падения, разумеется, сверху. О не правильности местоположения не подумала. Машинально потянулась к его губам, и закрыла глаза, пытаясь затеряться в ощущениях, чтобы не чувствовать боли, раздирающей мою душу и сознание. Ведь я знала, что спасёт меня. И он знал.

Зарываясь пальцами в его светлые волосы, я бесконечно отчаянно лелеяла надежду, что не останусь не услышанной. В порыве яростного желания унять пытки, в стремлении забыться, я влила все свои эмоции в этот поцелуй. И Артур ответил, яркими резкими и жёсткими касаниями блуждая по моим губам, проникая внутрь, захватывая свою власть. Распалённые чувствами движения быстро становились всё более настойчивыми и утверждающими, пробуждающими новую бурю внутри меня. Бурю, сметающую на своём пути всё, что было до этого.

— Истомина? — раздался прямо над нами голос нашего куратора Дмитрия Николаевича, наряду с лёгким осуждающим покашливанием.

Если быть точнее, то покашливание было лёгким, а вот осуждение очень даже наоборот.

— Бля, — снова выругался Артур, с большим трудом отрываясь от меня.

Архивампир помог мне подняться, нежно и целомудренно целуя в щеку, и даже тепло улыбнулся. А после не прошло и секунды, как ни Артура, ни куратора на территории парковки не стало. Правда, пока я осматривала грязное, мокрое и почему‑то местами порванное пальто абсолютно без пуговиц, архивампир успел вернуться. Один.

— Где Дмитрий Николаевич? — флегматично поинтересовалась, сворачивая испорченный кусок серого драпа.

— Он пошёл погулять, — беспечно пожал плечами блондин.

И, как ни в чём не бывало, сел за руль.

— Он наш куратор, — предупреждающе приподняла бровь. — Ты что с ним сделал?

— Да нормально всё с ним. В отличие от некоторых, у него нет знакомых эмпатов, и как следствие ментальных блоков тоже нет, — еле сдерживая усмешку, сказал Арт.

Едва я успела закрыть дверцу машины, как он наклонился ближе и застегнул на мне ремень безопасности.

— То, что ты сказал. Тебе точно не всё равно? — спросила, пока его лицо ещё около моего, и я могла бы разобрать малейшее изменение, которое должно произойти в следующие секунды.

Ответом мне послужил новый поцелуй. Не такой, как раньше. Долгий, сладостный и затягивающий куда‑то к новому уровню моего восприятия своего тела.

— Точно, — ещё раз проходясь по моим губам ответил Артур.

Внезапно почувствовала, как в моём сердце что‑то теплеет, разливаясь приятной волной по венам. Замерла, пытаясь понять, что это только что было.