Сто семидесятая (СИ)

Мы вернулись на то самое место, где нас перехватил лейтенант, но сейчас препятствий больше не было и мы продолжили идти вперёд.

- Твоя каюта, - махнул ран Альрон на одну из панелей.

Я уже сделала шаг в указанном направлении, мечтая скрыться внутри, когда меня перехватили за локоть.

- После. Сначала мне нужны твои силы, - он сделал шаг в направлении другой каюты. Приложил руку к скану и вошёл внутрь, утягивая меня следом.

Новая волна страха захлестнула разум.

Он оставил меня посреди просторной комнаты, исчезнув за одним из внутренних перекрытий. В тупом онемении я не могла сделать ни шага.

Что будет здесь? - билась навязчивая мысль в голове, - если он не стал себе отказывать даже в транспортнике.

Взгляд, как назло, упёрся в просторный диван с коричневой обивкой. К щекам подступил румянец, стоило воспоминанию о настырных пальцах всплыть в голове.

Хотелось рыдать от злости, гнева, страха и беспомощности. В груди свербело.

Словно заворожённая, с полными слёз глазами я так и стояла истуканом, не в силах сдвинуться ни на шаг. Бежать? Но куда? Где укрыться? Я замкнута на Зигме словно в жестяной коробке посреди мёртвого космоса.

Тысячи камер наблюдают за каждым коридором, ни одного знакомого лица, никого, кто бы пожалел Хранящую. Я, как и другие тейанки, существую исключительно чтобы поддерживать силы Проводящих. Я не более чем чей-то питательный завтрак или, может быть, обед. Какая разница?

Я и не заметила, как ратенмарец появился в комнате. Ощутив чужие руки на своих плечах, я вздрогнула, но он не позволил отшатнуться, развернув к себе.

Слёзы текли по лицу, застя глаза и смазывая очертания предметов. Кроме полотенца, на ратенмарце не было больше ничего.

Позволяя мне вздрагивать от сдержанных рыданий, он отыскал язычок молнии под самой шеей и, не торопясь, повёл его вниз до пояса. Затем расстегнул змейки на рукавах и, нырнув ладонями под ворот, стянул платье вниз.

На мне осталось только бельё, но это не играло ровно никакого значения. Я впервые в жизни оказалась раздетой перед незнакомым мужчиной. Ратенмарцем.

Оставив меня без одежды, он замер напротив, скользя по мне взглядом.

- Ты не похожа на шестнадцатидюжинного подростка, - озвучил он свои мысли, не ожидая ответа.

Мои плечи всё ещё тряслись, когда его ладони легли поверх. Словно изучая новую территорию, ран Альрон огладил заострённые косточки, потёр большими пальцами ключицы, провёл по рукам вниз. Настала очередь двигаться дальше - его ладони накрыли мою грудь, ощупывая, некрепко сжимая, словно проверяя, насколько она упругая.

Сердце едва дрожало в груди, сбивая дыхание и не позволяя сделать вдох. Дрожь усилилась, слёзы скатились по щекам. Крупные подушечки пальцев коснулись сосков. Затем я почувствовала горячее дыхание на коже и в мою шею впился поцелуй-укус.

Жадный и требовательный, он причинял боль, зубы неосторожно прошлись по коже. Руки легли на мою талию, он рывком привлёк меня к себе. Прикосновение кожи о кожу ошеломило. На миг у меня, кажется, остановилось сердце.

Ран Альрон снова нырнул под бельё и продолжил то, чем занимался в транспортнике.

- Сдавайся, - азартно произнёс он, оторвавшись от своих издевательств и, скользнув по моему лицу взглядом, потянул меня за собой. Остановившись у дивана, одним движением освободился от полотенца, сел и заставил меня опуститься сверху, с усилием потянув за запястье.

Сквозь тонкую ткань белья, всё ещё остававшегося на мне, я ощущала его напряжённый член, упирающийся в точку меж моих разведённых ног.

Его руки не успокаивались ни на уту, блуждая по телу. Ратенмарец вобрал в рот мой сосок и я ощутила, как чужие зубы легко защемили нежную кожу, заставив меня вскрикнуть, заскулить громче. Я в ужасе глядела на его возбуждённое, словно у хищника, лицо, видела, как горят его глаза, читала, сколько удовольствия ему приносит жестокая игра.

Впервые я прикусила язык в прямом смысле слова, чувствуя во рту привкус крови. Лицо искривилось помимо воли. Пусть я не проронила ни слова, но он не мог прочесть на моём лице, сколько ненависти и гнева пылало в этот миг в моей душе.

- Значит, сдаваться ты не желаешь? - воодушевлённо уточнил он, наталкиваясь на испепеляющий взгляд. Губы растянулись в угрожающей улыбке, он явно что-то задумал. И легко приподняв моё тело над собой, бросил меня на диван - и тут же навалился следом. Уцепившись за бельё, сорвал его одним резким движением, причиняя боль.

Лежать перед ним при свете, не имея на теле ни клочка одежды и демонстрируя всё, каждый укромный уголок, было жутко. Но видеть его внушительное, слегка влажное на конце естество, которое он собирался воткнуть в меня, было ещё ужасней.

Склонившись, он снова прикусил сосок. Затем его язык принялся изучать кожу, опускаясь всё ниже... и вот я почувствовала прикосновения там, где сама не решалась дотронуться пальцами, считая такое поведение постыдным!

По моему лицу текли горячие слёзы стыда и смущения, когда он вылизывал каждую складочку моего тела, тёр и гладил мерзким языком. Мне стало очень-очень жарко. Я словно горела в собственной ненависти, металась в агонии, чувствуя что вот-вот сорвусь вниз, упаду в пропасть. Погибну...

Убийственный миг - и тело ударило разрядом, оглушая, выбивая все мысли из головы и заставляя звезды вспыхнуть перед глазами...

Всё ещё не в себе, я натужно глотала воздух, словно рухнув на землю после стремительного высасывающего силы забега.

Ратенмарец поднялся, не сказав ни слова.

Когда с трудом собранные остатки храбрости всё же позволили распахнуть глаза, ран Альрон уже стоял надо мной, глядя на моё обнажённое тело. Увидев, что я смотрю в ответ, он искривил край рта в надменной усмешке и, не спеша, облизал губы. Усталость после слияния с Зигмой исчезла с его лица, словно и не было.

Зря я считала, что его поступок был способен лишить меня смущения. От этого жеста я почувствовала, как снова начинают пылать щеки, и свела колени, отворачиваясь в сторону.

Снова хотелось разрыдаться, но теперь от злости. Ему нравится надо мной насмехаться, нравится наблюдать за мучениями своей жертвы!

- Тебе нечего стесняться, Светлячок. Ты вела себя очень хорошо.

Вопреки желаниям, солёная влага прочертила новые дорожки по щекам.

- Тридцать один процент не твой показатель. Это лишь доказательство нежелания делиться энергией или, - он склонился и провёл языком вдоль щеки, пробуя на вкус мои слёзы, - неумение Проводящего обращаться с источником энергии.

Источник энергии. Батарейка.

Я зажмурилась так сильно, как только могла, не желая чувствовать его дыхание, пока он шептал мне на ухо: