Мрачный шепот (ЛП)

Брови мужчины полезли на лоб, и он недоуменно сморгнул.

— Двадцать семь сотен лет, правильно?

Да, но только если бы он говорил с Талией.

— Нет. Всего лишь двадцать семь самых что ни на есть обычных лет.

— Ты же не имеешь в виду человеческое летосчисление?

— Нет. Я говорю о собачьих годах, — сухо проговорила она и поджала губы. Куда делся фильтр, что всегда удерживал ее от колкостей? Однако Страйдер не возражал, скорее, он казался ошеломленным. Будет ли такой же реакция Сабина, когда он соизволит проснуться? — Почему тебе так трудно поверить в мой возраст? — Пока эхо вопроса витало меж ними, ее осенила мысль и она побледнела. — Я что, выгляжу древней?

— Нет, нет. Конечно, нет. Но ты бессмертна. Могущественна.

А могущественные бессмертные не могут быть столь юны?

Стоп. Он думает, что она могущественна? Удовольствие прекрасным цветком распустилось в ее груди. Ранее это слово применяли только к ее сестрам.

— Ага, но все же мне только двадцать семь.

Он потянулся — сделать что? Гвен не знала и не желала знать — она отпрянула назад, вжалась в спинку сидения.

В то время как она жаждала прикосновения Сабина с самой первой минуты — почему? почему? почему? — и этим утром даже воображала, как творит с ним весьма порочные вещи, мысль, что кто-то другой будет ее лапать ей не улыбалась.

Страйдер уронил руку.

Девушка расслабилась, вновь ища взглядом Сабина. Теперь лицо его пылало краской, а челюсти яростно сжимались.

Плохой сон? Неужто все убиенные им собрались вместе в его голове и мстительно терзают его?

Возможно, это благословение, что Гвен не позволяла себе уснуть. Она на своей шкуре испробовала подобные кошмары и ненавидела их всей душой.

— И все Гарпии так юны, как ты? — поинтересовался Страйдер, опять привлекая к себе внимание.

Может ли эта информация быть использована против нее? Даст ли этот секрет ей преимущество? Уместна ли здесь ложь?

— Нет, — честно призналась она. — Три моих сестры слегка постарше. А также, более красивы и сильны. — Она слишком любила их, чтобы завидовать. Слишком. — Они бы не попали в плен. Никто не может заставить их делать что-то против их воли. Ничто не пугает их.

Ладно, пора заткнуться. Чем больше она рассказывает, тем больше проявляются ее собственные неудачи и недостатки. Будет лучше, если воины решат, что она владеет некоторой долей мужества.

Но почему я не могу быть похожей на сестер? Почему я бегу от опасности, когда они смело бросаются на нее? Если бы одну из них влекло к Сабину, они бы рассматривали разделяющее их расстояние, как вызов, и соблазнили бы его.

Погоди-ка. Стоп. Это уже попахивает безумием.

Ее не влекло к Сабину. Он красив, да, и она даже фантазировала, как займется с ним любовью. Но все это вызвано чувством благодарности. Он освободил и убил ее врага.

А еще некоторые его особенности вызывали у нее замешательство. Весь он, буквально, состоял из насилия и жестокости, но ни разу не обидел ее.

Но признаться во влечении к бессмертному воину? Никогда.

Когда Гвен опять начнет ходить на свидания, она выберет себе доброго, деликатного смертного, который не будет никоим образом подстрекать ее темную половину. Этот добрый, деликатный смертный будет предпочитать романтичные встречи дуэльным схваткам. Добрый, деликатный смертный, который будет ухаживать за ней и смирится со всеми ее недостатками. Рядом с ним она почувствует себя нормальной.

Это все, к чему она всегда стремилась.

Внимание Сабина было сосредоточено на Гвен с момента посадки на самолет.

Ладно. С момента, когда он увидел ее впервые.

Он подумал, что она не может расслабиться, потому что он пугает ее, и решил притвориться спящим. Вероятно, он оказался прав, потому что она ослабила бдительность и открылась.

Страйдеру.

И это раздражало его сильнее языков самого яркого адского пламени.

Все же он не осмелился «пробудиться». Даже тогда, когда услышал, что Страйдер попытался прикоснуться к ней, и Сабину захотелось съездить кулаком по физиономии друга, впечатывая его носовой хрящ в ткани мозга. Их беседа очаровала его.

Девчушка — а именно такой она и была, девчушкой, всего лишь двадцатисемилетней девчушкой, которая заставила его почувствовать себя гребаным Старцем — считала себя неудачницей во всех смыслах этого слова, а сестер — образцом для подражания.

Более красивы? Вряд ли.

Сильнее? Его передернуло.

Их бы не взяли в плен? Любого можно застать врасплох. И сам он не исключение.

Ничто не пугает их? У каждого свой глубинный, тайный страх. Опять же, даже у Сабина. Он боялся потерпеть неудачу так же сильно, как Гидеон страшился пауков.

Гвен — такая застенчивая и перепуганная после пребывания в пещере — не удивительно, что у нее были сомнения в своей силе и своих смертоносных способностях. Но он и понятия не имел, насколько глубоко коренятся эти ее страхи. То, как она сравнивала себя с сестрами, говорило о том, что она вся переполнена сомнениями. Она просто «трещала» от них. И пребывание с ним рядом только ухудшит ситуацию.

Все его бывшие любовницы были самоуверенными женщинами (довольно хорошо за тридцать, чтоб им!) Он и выбирал их именно по этому признаку — уверенность.

Но они быстро менялись, его демон вцеплялся мертвой хваткой в проблески неуверенности. Некоторые, как Дарла, даже наложили на себя руки, не в силах вынести постоянную критическую оценку их внешности, ума, их окружения. После Дарлы он зарекся заводить отношения раз и навсегда.

Потом он увидел Гвен. И загорелся желанием — о, да, он просто весь превратился в желание. Возможно, он мог бы позволить себе одну ночь с ней и сумел бы как-то это оправдать. Но сомневался, что одной ночи ему будет довольно. Не в этом случае. Слишком много способов овладеть ею, слишком много всего он хотел сотворить с этим изящным маленьким тельцем.

Ее роскошная красота воспламеняла его кровь от одного взгляда, рот наполнялся слюной, а тело томилось от потребности прикоснуться. Ее неуверенность пробуждала в нем инстинкт защитника так же, как стремление к разрушению у его демона. Ее запах — аромат солнечного ветра, упрятанный под слоем грязи, которую она до сих пор не смыла — доносился до него, подзывая все ближе… и ближе…

«Поддаться ему означало уничтожить ее. Не забывай».

«Возможно, я буду хорошим мальчиком. Возможно, я оставлю ее в покое».

Слушая эти умасливания, Сабин до крови прикусил язык. Демон хотел, чтобы он усомнился в его злостных намерениях.

Однажды он купился на это. Больше такого не повториться.

— Ты слишком часто это делаешь, — сказал Страйдер Гвен, отвлекая Сабина от раздумий.

— Что? — голос девушки прозвучал хрипло.

Поначалу Сабин считал, что это из-за усталости. Но нет, эта хрипотца была ее характерной чертой. Наряду с неприкрытой сексуальностью.

— Наблюдаешь за Сабином. Он нравится тебе?

Она задохнулась, явно приходя в ярость.

— Конечно же, нет!

Сабин изо всех сил постарался не взвыть. Могла бы хоть немного посомневаться перед тем, как отвечать.

Страйдер усмехнулся.

— А я думаю, что нравится. И знаешь что? Я знаю его тысячи лет, потому мне известные многие его секреты.

— И? — буркнула она.

— И. Я не против ими поделиться. То есть я сделаю услугу вам обоим, если помогу тебе изменить о нем мнение.

«Твой друг копает под тебя», — заявил демон Сомнений, — «возможно, он сам имеет на нее виды. Глупо будет доверять ему после такого»

Сабин напрягся на минутку, но тут же отмел неприятное ощущение.

Он предостерегает ее ради ее же блага. Ради моего собственного блага. В точности, как он и сказал. Потому уймись.

— Я не хочу иметь с ним ничего общего, уверяю тебя.

— Тогда ты не будешь переживать, если я оставлю тебе в покое, так и не сказав того, что знаю.

Из-под полуприкрытых век Сабин наблюдал, как Страйдер поднялся на ноги.