Охотничья луна(ЛП)

— Стреляла в них. И все.

— И что потом случилось?

Я заставила себя снова взглянуть на поляну, постепенно успокаиваясь. Теперь я уже могла восхититься той чистой яростью и потрясающей силой, которая, должно быть, потребовалась, чтобы такое провернуть. Я часто жалела, что не могу убивать монстров более чем единожды. А вот кто-то, или, скорее, что-то, смогло.

Я сделала маленький шаг вперед. Нога шаркнула по пропитанной кровью траве. Я скривилась. Будет немного сложно собрать костер из этих ошметков, но я справлюсь.

Пошла дальше по кругу, обозревая, систематизируя, да вот толку в этом было мало. Я знала, что на поляне должно быть девять мертвых волков. Но, похоже, из того, что от них осталось, вряд ли удастся собрать хоть одного.

— Что случилось ночью? — продолжила тихо спрашивать Джесси. Я понимала, почему она не повышает голос. Поляна стала каким-то заколдованным местом. Что-то здесь было не так. Я это чуяла, и Джесси тоже.

Я быстро рассказала ей об охоте, оставив за скобками причину, по которой мне захотелось убивать, мои насмешливые выкрики и поведение камикадзе. Некоторые вещи можно рассказать только человеку посвященному, а ей о них знать необязательно.

Тем не менее, когда я дошла до эпизода с бурым волком, Джесси меня перебила:

— Ты уверена, что он оборотень?

— Абсолютно. А что?

— Да просто интересно, как настоящие волки реагируют на оборотней.

— Они им не слишком по душе.

— Настолько, чтобы сотворить с ними такое? — ткнула она пальцем на месиво.

Я нахмурилась.

— Нет. Обычно настоящие волки сбегают, поджав хвост. Они чуют, что оборотни не такие, как они, а другие. Волков можно назвать как угодно, но только не тупицами.

— Думаешь, это сделал бурый волк?

Я задумалась. То, что оборотень убил сородича, само по себе довольно странно. Сложно поверить, что он озверел и растерзал девятерых себе подобных, но возможно все. Он же, в конце концов, оборотень.

— Возможно.

— Почему ты его не убила? — спросила Джесси.

Я сама задавалась этим вопросом еще с прошлой ночи. У меня было лишь одно оправдание, и при свете дня и ввиду того, что мы обнаружили на поляне, оно показалось не очень убедительным, но я все равно его озвучила.

— Твой парень предположил, что они хотят, чтобы мы их убили.

— А ты не могла вспомнить об этом до того, как претворила в жизнь свою мечту побыть Терминатором?

Я пожала плечами.

— Ой.

Джесси фыркнула. Думаю, я начала ей нравиться.

На уничтожение всех свидетельств произошедшего на поляне у нас ушла большая часть дня. Новое горючее помогло разжечь огонь, несмотря на пропитанную влагой землю. Мы с Джесси удостоверились, что на сухую траву и буйно растущие вокруг деревья не попало ни одной искры.

В ожидании пока погаснут последние угольки, Джесси заговорила.

— Он их съел.

Так как она лишь констатировала факт, я не стала утруждать себя ответом.

— Для меня это слишком странно, — продолжила она, — а когда оборотни начинают вести себя странно…

— Оборотни странные по определению.

— Верно. Но у них есть поведенческие модели, как и у настоящих волков. Хотя наполовину они люди, другая половина у них звериная. А звери, которые ведут себя непредсказуемо, означают проблемы.

В этом я с ней спорить не стану.

— Нам нужно поговорить с Уиллом.

— Тебе — возможно, но я, думаю, смогу еще несколько часов обойтись без него.

— Все смешнее и смешнее, — пробормотала она и зашагала в сторону бара.

Когда мы вышли из леса, на стоянке уже были машины.

— Ну прямо золотая жила, — заметила я. — И что их всех сюда тянет?

— Не могу сказать.

— И ты сочла, что мне лучше остановиться здесь, потому что?..

Джесси пожала плечами:

— По ночам ты охотишься, так что шум тебя не потревожит. Днем, пока ты спишь, здесь тихо, а по утрам и вечерам так оживленно, что никто и не заметит, как ты приходишь и уходишь. А если и заметят, то будут слишком пьяны, чтобы интересоваться. Или хотя бы пьяны настолько, что их станет легко убедить, будто они ничего и не видели.

Хотя мне и не хотелось это признавать, она сделала правильный выбор.

Когда мы садились в машину Джесси, Ковбой как раз выходил из своей — огромного «кадиллака», который казался слишком большим для его тушки. С другой стороны, а какая бы машина не показалась? Он захромал к двери.

Вчера вечером хромоты я не заметила. Возможно, сапоги ему жмут.

— Кто это? — полюбопытствовала Джесси.

— Ковбой.

— Значит, вот он какой. — Она проводила его взглядом, пока мужчина не исчез за дверью. — Он в моем списке отслеживания.

Я удивленно моргнула:

— Оборотней?

— Дебоширов. Приходится хотя бы притворяться, что я выполняю ту работу, ради которой меня наняли.

Она завела машину и объехала бар с задней стороны. Я не сводила глаз с домика Дэмьена, затем заметила проблеск белого в деревьях на задворках. Дэмьен вышел из леса, для разнообразия полностью одетый, и прислонился к углу здания.

Наши глаза встретились. Он поднял руку. Сердце замерло, а в животе запорхали бабочки от волнения, какого я уже много лет не испытывала. Я по уши в дерьме, если от одного его вида начинаю возбуждаться и волноваться. Нужно очень, очень осторожно обращаться с Дэмьеном Фицджеральдом и моей необъяснимой страстью к нему.

Джесси нажала на газ, и машина бодро покатила по Гуд-роуд. Зубы клацнули, едва не прикусив язык, когда мы наехали на кочку. Я с большим трудом заставила себя переключиться с мыслей о Дэмьене на наш прерванный разговор.

— И что же Ковбой сделал, чтобы попасть в перечень смутьянов Кроу-Вэлли?

— Он дебошир. Я бы сказала, классический пример комплекса Наполеона, но это было бы слишком очевидно. Любит напиваться и махать кулаками, но не выбирает, кому именно надирать задницу — мужчине, женщине, ребенку, собаке. Такой себе Наполеон равных возможностей для всех.

«Запомни: держись от Ковбоя подальше».

Мы доехали до главной улицы, и Джесси повернула к своей квартире.

Я уже видела город вечером, и впечатления на меня он не произвел. Днем же Кроу-Вэлли был не так уж плох. Чистенький, даже очаровательный. Заведения необходимых услуг миролюбиво соседствовали с фривольными магазинчиками.

— Кофе, — отчаявшимся голосом протянула я, когда мы проезжали мимо кофейни.

— Ты не хочешь их кофе. Слабенький дерьмовый латте по три бакса за стаканчик?

Я повернула голову и вздохнула, когда кофейня осталась позади.

— Детка, — улыбнулась она, — ты пожалеешь, если не попробуешь кофе, который готовит Кадотт. Будешь хорошо себя вести, и я попрошу его сварить чашечку для тебя.

— Носит серьгу и варит кофе. О, сердце, успокойся.

— Я сказала, веди себя хорошо, — прищурилась Джесси.

— Не думаю, что знаю, как это.

— Так учись. — Она остановила патрульную машину перед участком. — Нужно отметиться.

— Разве эта штуковина не для этого нужна? — Я постучала по рации.

— Когда она работает.

До этого я не обращала внимания, что за всю дорогу не слышала даже секундного треска из радио, не говоря уж о вызове один-Адам-двенадцать.

Джесси скрылась за дверью. Заинтригованная, я последовала за ней, но остановилась на пороге так резко, что дверь хлопнула мне по заднице.

— Я попала в шоу Энди Гриффита [4], — выпалила я.

Кабинет шерифа точь-в-точь напоминал участок в Мэйберри. Стол, обезьянник, телефон, шкафы для документов. Я бы не удивилась, увидев спящего на нарах Отиса. Джесси подняла глаза от документов и нахмурилась.

— Не ерничай. Здесь почти ничего не происходит.

— За исключением отдельных нападений оборотней.

— Разве что их.

— И комплекса Наполеона у Ковбоя.

— Да, и его.

Она нажала кнопку автоответчика.

«У вас нет новых сообщений».