Наследник Шимилора

Передатчик сработал на рассвете после бала. Когда браслет на моей руке начал нагревать кожу, сначала я растерялась от неожиданности. Меня ведь предупреждали, что связь с Базой возможна только при самых крайних обстоятельствах.

Изобретая передатчики, фраматы беспокоились в первую очередь о том, чтобы они не были замечены местным населением. Я знала, что каждый агент при отправке в Лаверэль получил какое-нибудь украшение — кулон на цепочке, сережки, кольцо, запонки, гребень... Внешне все они вполне соответствовали лаверэльской моде — красивые золотые побрякушки. Но сделаны они были не из золота, а из особого металла. Передатчику срабатывали, только если никого из местных не было поблизости. В случае утери или смерти агента передатчик переставал работать, и никто не заподозрил бы в нем вещь из другого мира. Я получила в качестве передатчика браслет, плотно охватывавший запястье.

Голос Алены я узнала сразу. Она официальным тоном сообщила:

— Агент сто три, вызывает База. Схема один - четыре. Сейчас начнется перемещение.

«Схема один - четыре» означала, что я должна убедиться в отсутствии посторонних глаз и ушей. Я трижды повернула ключ в замке и на всякий случай прикрыла ставни. Только после этого я шагнула в темную арку, неведомо откуда появившуюся посреди комнаты, и оказалась в знакомом мне коридоре, мигающем голубыми лампочками. Это фраматы могут перемещаться между мирами так же свободно, как мы переходим из одной комнаты в другую. Нам, обычным людям, нужны для этого всякие приспособления...

Афанасий Германович и Алена уже ждали меня в конце коридора. С ними был еще один, незнакомый мне фрамат. А поодаль сидел уже знакомый мне треххвостый зверь — «панда». Он задумчиво сосал лапу, время от времени поглядывая на людей.

— Чудесное платье, — одобрительно кивнула Алена. — В прошлом году, на празднике Урожая я тоже выбрала примерно такое.

— Вы?! — изумилась я.

Женщина пожала плечами.

— А что тут удивительного? Я иногда бываю при дворе инкогнито. Ты не слышала легенд о таинственной незнакомке? Ах да, в этот раз говорили только о тебе. Увы, мне не удалось стать свидетельницей твоего успеха: у нас тут назрели проблемы... Да, Афанасий?

Шеф раздраженно мотнул головой.

— Пусть Тихон расскажет. А то я опять начну нервничать. В конце концов, придворные интриги — это его епархия.

Красивый молодой фрамат по имени Тихон достал из кармана пиджака очки, раскрыл папку с какими-то материалами и монотонно сообщил:

— Благодаря деятельности агентов, король Энриэль IV наконец пришел к выводу о необходимости вести переговоры с маландринами на предмет защиты Шимилора от внешней угрозы...

Маландрины... О них я знала следующее. Около тысячи лет назад, когда создавалось королевство, часть дворян отказалась подчиниться монаршей власти. Они ушли на запад, в непроходимые леса и болота, основав там вольные поселения. Туда бежали отщепенцы и преступники, а также религиозные фанатики, считавшие, что в городах отошли от истинной веры. Чтобы выжить в тех диких краях, среди опасного зверья, в постоянной борьбе за клочок земли, маландринам пришлось все время сражаться. Они были умелыми и лихими воинами и ни в какое сравнение не шли с королевской армией, умевшей лишь носить раззолоченные мундиры. Граница между вольными землями и королевством проходила по реке Фулгуран. Еще пару веков назад набеги с той стороны были не редкостью, но в последнее время маландрины не давали о себе знать.

— На территории маландринов тоже действуют агенты, — продолжал Тихон. — Между королевством и маландринами достигнута предварительная договоренность. Теперь должны состояться переговоры об условиях: какие вольности останутся за маландринами, какой будет оплата наемников и прочее. Однако маландрины потребовали, чтобы переговоры состоялись на их территории.

— Ага. Ни больше, ни меньше, — перебил Тихона Афанасий Германович. — Вот Пеглевы дети! Извините, Жанна. Они, видите ли, хотят, чтобы посольство приехало в их главное поселение — Обриен. И чтобы переговоры прошли на самом высоком уровне. Король Энриэль уже слишком стар, чтобы пускаться в такое путешествие. Мы рассчитывали, что он отправит военного министра. Но тут вмешался канцлер. Канцлер двора — Мэжэр Лозэн. Запомните это имя, Жанна. Эта персона — как бельмо на глазу. Так вот, канцлер уговорил короля отправить на переговоры наследника, принца Лесанта. Мальчишке всего пятнадцать... — по вашим, земным меркам. Тогда мы пошли на крайние меры: отправили с посольством одного из агентов. У маландринов он должен был встретиться со своим коллегой.

— И что? — спросила я.

— И ничего. На связь не выходит ни один, ни другой. В течение десяти дней. Понимаете, что это значит?

Я понимала. Передатчики, которыми снабжали нас фраматы, не могли сломаться. Они работали везде. И означать это молчание могло два обстоятельства: либо передатчики потеряны, либо... агенты мертвы. Вероятно, с отрядом что-то случилось. При той скорости, с которой здесь распространяются вести, король еще долго не узнает, что его сын попал в беду. А если я правильно понимала логику фраматов, сообщать ему об этом никто не собирался: ведь это нарушило бы естественный ход событий. Зачем же они меня позвали?

— Она не понимает! — театрально всплеснул руками шеф. — Тихон, попробуй ей объяснить.

Тихон опять надел очки и забубнил:

— Воспитателем принца Лесанта, пропавшего вместе с отрядом, был один из агентов. Лесанту с младенчества привиты прогрессивные идеи. Взойдя на престол, он изменил бы историю Шимилора. Других наследников нет. В случае одновременной смерти Энриэля IV и принца Лесанта власть перешла бы к канцлеру Лозэну, консерватору и бюрократу

— Это поставит под угрозу все наши планы, — снова перебил его шеф. — Мы очень рассчитывали на Лесанта. Он должен был провести в государстве важные реформы. Еще немного, и он сам дошел бы до мысли об организации службы государственной безопасности! А Лозэн давно метит на престол. Он обязательно воспользуется случаем. Такие вот дела.

— А где тот агент, что был воспитателем принца? — спросила я.

— Погиб, — просто ответил шеф. — Убит на дуэли.

Заметив мой испуганный взгляд, он добавил:

— Да, Жанна, так бывает. Жить в этом мире опасно. Но не более, чем в любом другом месте. Здесь можно умереть от чумы, но нельзя заразиться СПИДом. На охоте тебя может поднять на клыки кабан, но зато не задавит машина. Все-таки эти ваши автомобили — редкостная гадость! А теперь давайте поговорим всерьез. Ведь вам надо вернуться как можно скорее.

Лицо Афанасия Германовича стало бесстрастным, а Тихон и Алена и вовсе застыли, как в траурном карауле. Даже мордочка «панды» трогательно вытянулась.

— Я сожалею, Жанна, — сказал шеф, — но в Лаверэль вы попали не в самое подходящее время. Вся эта история с Лесантом многих из нас заставила задуматься: реальные ли задачи мы ставим перед собой, если любая случайность может сделать их невыполнимыми? Уже поговаривают о необходимости вмешаться извне. Поэтому мы вынуждены идти на совершенно беспрецедентный шаг: на расследование этого происшествия отправится отряд агентов из трех человек. Я хотел бы, чтобы четвертой стали вы. Но я не собираюсь вас неволить. Вы наверняка уже вошли во вкус столичной жизни, а путешествие, не скрою, предстоит опасное. Кроме того, мои коллеги в один голос утверждают, что вы не готовы к таким испытаниям чисто физически. Как у вас с верховой ездой?

— Я занимаюсь, — покраснев, ответила я.

— Вот-вот, — кивнул шеф. — Только до границы семь дней пути.

— А потом куда? — спросила я.

— А потом — вниз по течению реки Бло, на северный берег озера Джонк...

Шеф объяснял что-то еще, но я не слышала. Я повторяла про себя магические слова: «К северу от реки Бло». Денис! Воспоминание о белом свитере моментально сбило с меня легкомыслие, которым я заразилась от лаверэльских придворных. Сама судьба ведет меня к этой загадочной реке, к человеку, с которым меня не связывало ничего, кроме уверенности: «Это он!»