Ночная игра (ЛП)

Табита слизнула сахар с пальцев.

– Ты говоришь, как Аманда.

– Зачем бы ей говорить это? Вы, девочки, близнецы, и она такая же тонкая, как и ты.

– Правильно, но она тяжелее на пятнадцать фунтов [12]и ненавидит меня за это. Не знаю, почему вы обе жалуетесь. У вас, по крайней мере, есть сиськи. А у меня тело двенадцатилетнего мальчика.

Брайд поддразнила ее:

– Я обменяюсь с тобой в любой время, когда захочешь.

Услышав это, Вэйн зарычал. Тощая жена – это последнее, что он хотел. У Брайд не было ничего ущербного, и если бы он находился в человеческой форме, он показал бы, что ее роскошные формы делали с ним.

К сожалению, ему нужно, чтобы сначала ушла ее подружка.

– Что-то не так, мальчик? – обратилась к нему Табита.

Он подбежал к Брайд.

Табита разинула рот.

– Ну и ну, меня только что оскорбил Бенджи [13]. Черт. Думаю, ты подобрала друга на всю жизнь, Брайд. Подожди, когда он узнает, что твой отец – тот самый король Если-ты-любишь-их-тогда-кастрируй.

Вэйн отпрянул вне себя от злости.

Они не посмеют…

– Замолчи, Табби, ты испугаешь его, – она посмотрела на волка и почесала ему подбородок. – Но ты права, он не кастрирован.

И будь он проклят, если позволит этому случиться.

– Может быть, мне надо завтра захватить его к папуле на осмотр.

– Значит, ты собираешься его оставить? – спросила Табита.

Брайд подняла его голову так, чтобы могла смотреть прямо в глаза зверя.

– А вы что думаете, Мистер Волк? Вы хотите пока остаться со мной?

Она и понятия не имела, как он этого хотел. Если у него получится, он будет ее постоянным спутником.

Глава 3

Вэйн стоял возле ванной в обличье человека, в то время как Брайд принимала душ. Табита уехала совсем недавно, напоследок снова высказав угрозу поймать «бывшего» Брайд и искалечить его.

Если этот ублюдок попадет в руки Вэйна, от него ничего не останется, так что Табите не стоит беспокоиться. Вообще-то, он не должен был так злиться. В конце концов, если бы Брайд не рассталась с этим парнем, она не досталась бы ему сегодня вечером.

Он мог никогда и не узнать о том, что она предназначена ему.

Но это – человеческая логика, а ей не место в его зверином мире.

– Я не человек, – выдохнул он, ощущая сильную боль от этого утверждения. Во всяком случае, он не совсемчеловек.

Никто, даже сам Вэйн, не был уверен в том, кем он является.

Он – проклятый полукровка, не принадлежащий ни к одной определенной группе. Наполовину аркадианец, наполовину катагарианец, Вэйн родился щенком волка, обретя форму человека по достижении половой зрелости.

Он вздрогнул, вспомнив тот день, когда обратился впервые. Весь свой ужас. Страх. Смятение. Всю свою жизнь он жил исключительно как волк, а потом, на несколько месяцев, помимо своей воли был заперт в теле человека, не имея возможности принять волчье обличье. Новое тело было чуждо ему. Он не знал, как питаться, как выживать или скрываться. Сначала было трудно даже ходить. На него обрушились человеческие чувства и эмоции. Человеческие ощущения.

И что хуже всего, он чувствовал себя физически слабым и беспомощным.

Нет ничего более унизительного, чем понимание того, что ты не способен дать отпор. В вопросах выживания ему приходилось полностью полагаться на брата.

Каждую ночь он молился, чтобы с наступлением утра снова стать животным, и, каждое утро, пробуждаясь, приходил в ужас от того, что все еще человек.

Если бы не Фанг и Аня, стая несомненно убила бы его. К счастью, брат и сестра защитили его от других, помогая скрыть тот факт, что он больше не чистокровный волк.

В течение нескольких столетий Вэйн скрывал от всякого, даже от себя, что достигнув зрелости, получил человеческое сердце.

Как вообще возможно такое изменение?

И все же вот он: живое противоречие. Живая невозможность.

И его парой стал обычный человек.

Вэйн сжал ладонь с меткой. Он физически не мог скрыть эту правду, посланную ему Мойрами. Они знали, чем он был, и пытались связать его с человеческой женщиной.

Почему?

Жизнь полукровки достаточно тяжела. И последнее, чего ему хотелось – это породить детей, которые станут еще большими изгоями, чем он сам.

Кем бы они были: людьми или Охотниками-Оборотнями?

Однако, все аргументы в пользу того, что ему нельзя быть связанным с Брайд, не значили ничего, ведь его человеческое сердце страстно желало женщину за закрытой дверью.

Даже теперь он представлял, как она выглядит там, обнаженная. Как вода стекает по бледной коже, а руки скользят по телу, намыливая бедра и дальше…

Волк в нем требовал, чтобы он вышиб дверь и заявил о своих правах.

Человеческая половина хотела обнять и защитить ее.

Проклятое возбуждение!

Ладонь Вэйна погладила прохладный шелк пижамы, которую Брайд вытащила из коробки и повесила на стул у двери. Она хранила неповторимое смешение ароматов клубники и женщины.

Он поднял верх пижамы и вдохнул этот запах, от которого его член напрягся и отяжелел.

Ему приходилось бороться с собой, чтобы не отправиться к ней в душ и не взять ее снова. Этим он не добьется ничего, кроме ее ужаса.

Она – человек, и ничего не знает о его мире. Ей ничего не известно о нем.

Его затопила волна отчаяния. Он не знал, как ухаживать за человеческой женщиной. Не говоря уже о том, что его связанность с нею не затрагивала ее вообще.

Она могла оставить его и жить благополучной, нормальной жизнью с другим человеком. Она могла влюбиться в любого другого мужчину и родить от него детей.

Такой финал был бы справедливым по отношению к ней. Согласно законам, которые управляли его народом, он не мог заставить ее принять его в качестве мужа. Собственные родители Вэйна были тому доказательством. Отец три недели против воли удерживал его мать, заковав в цепи. Он пробовал принудить ее принять катагарианского мужчину в качестве мужа самыми жестокими способами.

Насилие не сработало.

Его мать-аркадианка отказалась от жизни с ним даже узнав, что беременна. Она считала, что все катагарианцы – звери и должны быть вырезаны без сострадания.

Злобный даже по стандартам Катагарии, отец никогда не пытался показать ей другую сторону своей натуры.

С другой стороны, в нем никогда и не было мягкости. Маркус был жесток в лучшем случае, смертельно опасен – в худшем. Вэйн и Фанг имели достаточно шрамов и внутри и снаружи, доказывающих это.

Так что трехнедельный период, в течение которого родители могли вступить в брак, закончился, оставив их фригидными и бесплодными.

И с детьми.

«Не смотри на меня глазами этой суки, щенок. Или я вырву твое горло».

Однажды Вэйн встретился с матерью, и она ясно дала понять свою позицию.

«Мое основное обличье – человеческое, и это единственная причина, почему ты и твой катагарианский брат еще живы. Я не могла заставить себя убить вас беспомощными щенками, даже зная, что должна. Но теперь, когда вы выросли, меня больше не мучают подобные терзания. Для меня вы– дикие звери, и если я увижу вас когда-нибудь снова, убью».

По справедливости, он не мог винить ее, учитывая, что сделал с ней отец. Вэйн никогда не ждал от других добра, и до сих пор не был разочарован.

Исключением являлся клан медведей. Ему все еще была непонятна их терпимость к нему и Фангу. Особенно к Фангу, который не мог защищать медведей или работать на них ради своей защиты.

Почему они дали им приют, когда его собственный волчий клан убил бы их, если бы нашел?

Вэйн выдохнул, когда на него обрушилась реальность. Он жил под смертным приговором, не имея помощи стаи, чтобы защитить и вырастить потомство или защитить самку. Он не может подвергнуть Брайд опасности, ставшей частью его каждодневной жизни.