Трюм (ЛП)

— Полагаю, у вас нет лишнего одеяла?

Она обнаружила, что автоматически тянется к одному из одеял, прежде чем поняла это. «Какого черта? То, что у него замечательная улыбка, не значит, что я должна потерять рассудок».

— Не думаю, что моему другу это понравится.

Девушка никогда и никому не называла имени Каина. Он позволил ей узнать свое имя, показав, таким образом, жест доброй воли. Он не говорил его больше никому.

— Наверное, нет. Но разве он заметит? — этот человек был так очарователен и убедителен, что ей захотелось наплевать на все и дать ему то, что он хотел.

— Да. Заметит.

— Что он сделал, чтобы заслужить такую верность? — это больше походило на вопрос, а не на попытку убедить ее.

Она встретила его твердый пристальный взгляд, отметив удивительный ярко-зеленый цвет его глаз.

— О чем вы?

Он вздохнул.

— Лучшая камера. Лучшая женщина. Я могу лишь завидовать.

Каин рассказывал ей, что забрал эту камеру у другого заключенного, когда прибыл сюда. Человек был силен, и даже физически крепкий Каин был серьезно ранен во время борьбы, но в итоге он избил мужчину и забрал ключи. Каин умрет, прежде чем откажется от камеры теперь.

— На вашем месте, я бы не бросала ему вызов, — произнесла девушка.

Игрок рассмеялся.

— Я слишком умен для этого.

Вероятно, так и было. Возможно, именно поэтому он и выжил до сих пор. Острый как бритва интеллект и способность убеждать людей.

Он так легко почти подчинил ее своей воле, что это пугало. Этот человек больше походил на игрока, чем на воина, но все равно в нем было нечто опасное.

Она уже хотела ответить, когда вдруг появился Каин. Он попытался ударить мужчину, но Игрок вовремя уклонился. Он был действительно быстр, просто невероятно быстр.

— Убирайся, — произнес Каин, грозно глядя на него.

Человек отступил, но, прежде, бесстыдно подмигнул Рианне, заставив Каина зарычать.

Ей захотелось рассмеяться. Это, действительно, было смешно. Кем, черт возьми, был этот парень?

— Что он хотел? — потребовал ответа Каин, входя в камеру и запирая ее.

— Просто поговорить. Думаю, ему скучно.

— Держись от него подальше. Есть в нем что-то непонятное.

— Что ты имеешь в виду? — она тоже ощущала нечто странное и задумалась, известно ли Каину что-то большее. — Что не так?

— Не знаю. Это лишь слухи. Никто не хочет бросать ему вызов.

— Почему ты не узнал точнее?

— Он не стоит моего времени, — мужчина кинул на девушку выразительный взгляд. — Пока не пытается взять то, что принадлежит мне.

Она сглотнула, чувствуя себя немного выбитой из колеи его словами, но все же произнесла:

— Ну, я защитила твои одеяла, так что, думаю, они в безопасности.

Он подарил ей почти улыбку.

Когда Каин подал ей принесенную еду, Рианна с благодарностью приняла свою порцию. Она никогда не ходила с ним за пищей. Каин не смог бы одновременно защищать ее и отвоевывать еду для них обоих. Поэтому он всегда оставлял ее запертой в камере, но девушка никогда не жаловалась. Она вообще ни на что не жаловалась. Даже когда дело касалось тех вещей, что действительно расстраивали ее. Рианна держала свое раздражение — неизбежный результат проживания вместе с таким замкнутым, жестким человеком — в себе.

Она не знала, сколько необходимо ныть для того, чтобы Каин устал от нее и вышвырнул из своей камеры, и не собиралась проверять пределы его терпения.

Еда всегда состояла из тушеного мяса и хлеба, и иногда девушка едва могла проглотить ее, потому что слишком устала от однообразия. Но Каин выказывал раздражение и неодобрение всякий раз, когда она не ела, так же, как делал это, когда она проявляла признаки слабости, поэтому обычно ей приходилось заставлять себя съедать все.

Рианна стала тренироваться с Каином — делала столько отжиманий и приседаний, сколько могла, и бежала с ним, по крайней мере, пару кругов по периметру Трюма, пока не уставала настолько, что начинала отставать. Он провожал ее в камеру и продолжал пробежку.

Иногда Каин бегал часами.

Во второй половине дня он работал над сборкой своего устройства. Девушка все еще понятия не имела, что это было, хотя теперь могла видеть, как работают некоторые части. Она была вполне уверена, что это нечто являлось некой примитивной машиной. Ей абсолютно нечем было заняться, поэтому она наблюдала за его работой, пока ее не начинало клонить ко сну.

Если он был в хорошем настроении, ну, или в том, что было хорошим настроением для Каина, то они разговаривали, пока он работал. Рианна рассказала ему о своем детстве и бабушке — единственном человеке, которого действительно любила. Рассказала о своей учебе, о работе, о раскопках, что провела за эти годы, и о том, как одинока она была большую часть своей жизни.

Каин почти ничего не рассказывал. Он не был открытым или общительным человеком. Но он рассказал ей о некоторых своих поездках. Он путешествовал по всем территориям Коалиции. А однажды, он рассказал ей о своей собаке — Максе. Это был единственный раз за тот месяц, что она его знала, когда девушка увидела в выражении его лица нечто, похожее на горе.

После обеда Каин обычно отправлялся на «охоту» за каким-нибудь предметом для своего устройства. Рианна всегда ходила с ним, в основном, для того, чтобы ненадолго выйти из камеры.

Сегодня днем, когда Каин поднялся с пола, где занимался своей машиной, она сразу же вскочила. Ее снедало беспокойство. Каин был задумчив и молчалив, и они не занимались сексом с тех пор, как зажегся свет. Девушка постирала свой жакет и повесила его сушиться, но это было все, что она сделала за весь день.

Ей нужно было чем-нибудь заняться.

Каин не спрашивал, присоединится ли Рианна к нему. Он уже привык к ее присутствию. На самом деле, мужчина не произнес ни слова, закрыв за ними дверь камеры.

Иногда, когда они возвращались с прогулки, заключенные пытались проникнуть в камеру либо с помощью угроз, либо, пытаясь взломать замок. Каин обычно просто убирал всех с дороги. Их действия были безнадежны, поскольку проникнуть в камеру без ключа не представлялось возможным. Решетки были совершенно неприступны.

Они начали обход Трюма. Каин явно высматривал то, что ему было необходимо сегодня. Когда они проходили мимо драки, очевидно, из-за пары ботинок, Каин оттолкнул ее в сторону, чтобы она не попала под раздачу. Девушка была вынуждена прижаться к стене так, что ее рубашка зацепилась за зазубренный край металла.

Ткань порвалась по шву, обнажив ее грудь.

А жакет все еще сох в камере.

— Черт побери, — пробормотала Рианна, соединяя порванную ткань, поскольку несколько заключенных, увидевших это, засвистели и начали отпускать вульгарные комментарии. Когда она осознала последствия происшедшего — одна из вещей ее скудного гардероба теперь повреждена — ее затошнило.

— Дерьмо, вот дерьмо, черт побери!

Каин тоже остановился, когда девушка остановилась, но выражение его лица было почти безразличным.

— Это всего лишь разрыв.

Рианна сжала зубы, сдерживая возражения. Это был не просто разрыв. Не в данной ситуации. Любой идиот понял бы это.

Ей было неудобно удерживать порванные края рубашки вместе.

— Полагаю, я должна вернутся, — произнесла она с огорченным вздохом.

— Зачем?

Нижняя губа девушки задрожала.

— Что значит, зачем? Потому что у меня в рубашке дыра, и я не собираюсь бродить здесь полуголая.

Каин нетерпеливо пожал плечами.

— И что с того? Они видели тебя голой и прежде, в камере. Они видели тебя с моим членом во рту. Так что, какая разница?

Вспышка праведного гнева накрыла ее, заставив в бешенстве уставиться на него. Между этими двумя ситуациями была целая вселенная. Да, некоторые из заключенных видели ее в разных состояниях обнажения и разврата, но все это было в камере. Камера была чем-то вроде укромной гавани. Возможно, она и не была уединенной, зато была безопасной.

Это совершенно отличалось от прогулок вокруг Трюма с демонстрацией ее тела каждому заключенному.