Коронованный наемник (СИ)

Йолаф выслушал все эти оглушительные новости с каменным лицом, а потом подался вперед.

– Ждет меня, вероятно, князь, уже подготовивший для меня виселицу отменной постройки, я угадал?

- Эру с вами, друг мой, – отмахнулся Сармагат, – я не уверен, что князь все еще вправе хотя бы потребовать чистое исподнее. В столице давно всем верховодит эльфийский комендант, превеликой дерзости, хотя и изрядной смекалки солдафон, близкий друг так хорошо знакомого вам принца Леголаса.

- Тогда простите мое скудоумие, Сармагат, но какого же Моргота вы так великодушны? – Йолаф все так же являл собою полное спокойствие, лишь пальцы лихорадочно сжимались и разжимались на ножке кубка.

- Все просто, – посерьезнел Сармагат, – в руках этого солдафона находится моя Тугхаш, – орк произнес это с нажимом, глядя рыцарю прямо в глаза и делая акцент на слове «моя», – и эльф вернет мне ее в обмен на вашу свободу.

Произнеся это, вождь секунду помолчал, а потом сардонически усмехнулся:

- Что ж вы умолкли? Где ярость, где негодование, где крики, что вы никогда не примете свободы ценой рабства сестры у орочьего ублюдка?

Но Йолаф медленно покачал головой:

- Не нужно иронии. Вы говорите, что вы не мальчишка, а потому умеете признавать поражение? Что ж, я, увы, тоже успел повзрослеть. И знаю, что вне всякой зависимости от наших с вами счетов, моя сестра любит вас. Я сам бесконечно люблю Камрин, Сармагат. Я слишком люблю ее, чтоб прятать свой эгоизм за банальностями, вроде «я старший брат» и «это для ее же пользы». Я уже пережил ужас от первого осознания, кого именно она выбрала объектом своих чувств. И я не уверен, что она будет счастлива с вами. Но… Моргот подери… – рыцарь отвел глаза и посмотрел в огонь, пытаясь справиться с эмоциями, – зато я знаю, что без вас она будет несчастна. В этом вся Камрин. Она не умеет иначе. Наделив кого-то своей любовью, она никогда не возьмет ее назад.

Йолаф замолчал, губы его вздрагивали, словно сдерживая проклятия:

- Вот что, Сармагат, – проговорил он, наконец, – я знаю, что Камрин жаждет вернуться к вам. И потому я заклинаю вас всеми муками, что вы причинили ей, и всеми страданиями, которым подвергли Эрсилию, меня и многих других. Дайте ей счастье. Я не смогу узнать, сделали вы это или нет. И едва ли смогу наказать вас в противном случае. Но я призываю на вашу голову всю справедливость, которая, быть может, все же прячется где-то там, куда мы привыкли слать молитвы. Будьте вы прокляты, если сделаете несчастной женщину, которая выбрала вас, невзирая на то, кто вы такой. Не сверкайте глазами, вы знаете, что я имею право на эти слова.

Они несколько минут сидели в полной тишине. Потом Сармагат поднял голову и посмотрел на собеседника. И впервые Йолаф заметил, что глаза орка полны тягостного ожидания, а безобразное лицо кажется беззащитным.

- Йолаф, ответьте мне на один вопрос. Всего один. Но дайте слово рыцаря, что ответите на него искренне.

Ренегат после короткой паузы кивнул:

- Даю вам слово.

- Скажите, Йолаф… вы уверены, что Тугхаш любит меня?

Рыцарь на миг ощутил, что оказался в очередном бреду, навеянном горячкой. Так странно, нехарактерно прозвучал в устах грозного орочьего вождя этот беспомощный и полный муки вопрос.

- Да, я уверен, – спокойно и веско отозвался он, – иначе я охотно сгнил бы в вашем каземате, но не позволил вам протянуть к ней ваши когти.

Сармагат отвернулся, впиваясь клыками в нижнюю губу, и Йолаф заметил, как вождь сдерживает дрожь.

- К балрогам, – пробормотал, наконец, орк, и провел руками по лицу, – я ни словом не лукавил, когда говорил о вашем освобождении. Подкуп уже ждет, и еще до полудня вы окажетесь в столице. Но это не связано с ее возвращением. Я все равно однажды отпустил бы вас.

Брови Йолафа дрогнули:

- А как же мое купание в Хельге?

- Морготова плешь, да будет вам дураком прикидываться! – оскалился Сармагат, – я никогда не причинил бы Тугхаш такого горя. Не скрою, у меня часто чесались руки попортить вашу нахальную шкуру, но я никогда не желал вам гибели. Я всерьез беспокоился о вас на осаде Тон-Гарта, хотя вы слишком часто напрашивались на трепку.

Орк встал и теперь мерил зал широкими шагами. Вдруг остановился и отрывисто промолвил:

- Спасите вашу невесту. Свиток в Тон-Гарте. И у вас получится, я знаю. Быть может, завтра я уже пожалею обо всем, что наговорил вам сегодня сгоряча. Но вы заслуживаете счастья, слишком отчаянно и бесстрашно вы сражались за него. А теперь ступайте отдыхать. Путь неблизкий. А исцеление потребует очень много сил…

Над княжеством медленно разгоралось зябкое серое утро. В штабе было тихо, лишь шаги караульных то и дело мерно звучали по коридорам.

Сармагат сидел в кресле у почти догоревшего очага. На столе стоял пустой кувшин. А орк задумчиво перебирал в когтистых пальцах разорванное кисейное покрывало.

Как много боли он ей причинил… Как старательно скрывал разраставшуюся в нем, словно смертельная болезнь, терзавшую его любовь.

Сколько слез пролила Тугхаш, умоляя его об исцелении Эрсилии. Как страдала, зная о бедах брата. Но он непреклонно шел своим путем, сминая людей и их судьбы, как траву под сапогами. Он не мог оказаться во власти этого нелепого чувства, не мог отдаться сумасшествию, и потому стискивал зубы, отводил глаза и снова шел вперед. Она должна была бояться его самого и его устрашающего войска. А она носила орочий камзол, научилась ездить на варге и освоила Черное наречие в немыслимо короткий срок. Она должна была вздрагивать от омерзения, глядя в его безобразное лицо. А она усмехалась: «о Эру, Сармагат, как ты порой похож на моего брата! Неужели все мужчины не в ладах с гребнем?». Она не должна была привязаться к нему. Ей следовало знать, что он – орочий вождь, несгибаемый воин, беспринципный интриган и бездушный манипулятор. Он ждал ненависти в ее глазах, ждал презрения и страха, что излечат его помешательство, и он сможет освободиться от пут. Она ненавидела. Она сначала рыдала, а потом называла его чудовищем и мерзавцем. А болезнь не проходила. Ее ненависть лишь причиняла ему нестерпимую боль, и он стискивал ее в объятиях, шептал что-то, изнемогая от раздиравших его сомнений, а потом уходил в свои покои и остервенело крушил мебель. Он отослал ее в Тон-Гарт, где-то глубоко в душе надеясь, что она найдет способ освободиться от него. Но Тугхаш с поразительной отвагой и хладнокровием играла свою роль, а он, как скупец, пересчитывал часы ее недолгих визитов.

Что ж, вот игра, наконец, и подошла к своему заключительному этапу. Вчера эльф выставил ему несколько условий, и он легко согласился на них. Потому что Тугхаш все равно в безопасности, выполнит он требования коменданта или нет. Эльф… надо признать, он неплохой парень. И он никогда не причинит ей вреда. Он пригрозил, что в случае невыполнения условий он просто увезет Тугхаш прочь из этой дыры, и Сармагат понял, что это и есть долгожданный выход. Его отважная Тугхаш покинет мрачное княжество и своего злобного, деспотичного покровителя. Она начнет новую жизнь и, наконец, где-нибудь все же сможет стать счастливой…

====== Глава 38. Безжалостные звезды ======

Часовой отчаянно скучал. Пленник не помышлял ни о побеге, ни о каких-либо иных предерзостях, а потому голова служивого необоримо клонилась к груди, а алебарда наливалась совершенно свинцовой тяжестью. Он уже было начал похрапывать, когда рассеянный свет факела померк, заслоненный чьим-то силуэтом. Часовой встрепенулся, выпрямляя спину и старательно придавая себе молодцеватый вид. Перед ним стояла княжна, держа в руках корзинку и ковш с водой.

- Отопри-ка, – негромко и мягко распорядилась она, кивая на дверь.

- Не велено, миледи, – извиняющимся тоном ответил часовой, слегка розовея от собственной дерзости.

Но Эрсилия лишь нетерпеливо сдвинула брови:

- Да будет тебе, Ларс. Пленный избит, раны промыть надобно.

- Комендант пленного допрашивал, – пробормотал солдат, отчего-то донельзя смущенный и даже растроганный тем, что княжна помнит его имя, – применять побои – сие его командирское право. Не осерчайте, миледи.