Девушка из кошмаров (ЛП)

Кармел вздыхает и опускает школьную сумку на пол прежде, чем плюхнуться в кресло с подголовником. Томас садится на подголовник дивана и тянется к попкорну.

— Ты не болел дома, Кас. Я звонил твоей матери. Она все нам рассказала.

— Я был слишком болен. Точно также будет завтра. И наследующий день. Вероятно, и послепослезавтра, — я встряхиваю в миске чеддер [19] и предлагаю Томасу. Такой подход раздражает Кармел, положив руку на сердце, и меня самого тоже. Но таблетки притупляют боль и оказывают расслабляющий эффект на мозг так, что я даже не вспоминаю о том, что случилось на Голландском металлургическом заводе [20]. Сейчас я даже не удивляюсь, если то, что я видел, оказалось бы правдой.

Кармел не против прочитать мне об этом лекцию. Я замечаю, как сжимаются ее губы, чтобы предупредить меня о чем-то еще. Но она молчит. Наверное, волнуется. Вместо этого она тянется к попкорну и обещает, что в течение двух дней заберет мою домашнюю работу.

— Спасибо, — отвечаю я. — На следующей неделе меня тоже не будет.

— Но это же последняя рабочая неделя, — заявляет Томас.

— Точно. И что они сделают? Завалят меня? Это будет слишком большая потеря. Они просто хотят, чтобы мы успели все к лету, как обычно.

Они обмениваются такими взглядами, словно уже решили записать меня в ряды безнадежных, затем Кармел поднимается.

— Ты собираешься просветить нас о том, что с тобой произошло? Почему ты не принимаешь нашу помощь, словно и так все решил сам?

Не существует ответа на этот вопрос. Это был мимолетный порыв. Даже более чем, но для них он показался просто эгоистичным дурацким поступком. Словно я не мог чуточку потерпеть. Чтобы это ни было, уже все кончено. Когда я столкнулся с тем призраком, все выглядело так, как и тогда на сеновале. Появилась Анна, и я видел, как она страдает. Как она пылает.

— Я все вам расскажу, — говорю я, — но чуть позже. Когда в моей крови будет меньше обезболивающего.

Я улыбаюсь и трясу оранжевой бутылкой.

— Хотите остаться и посмотреть фильм?

Томас пожимает плечами и шлепается вниз, без задней мысли опуская руку в попкорн, посыпанный чеддером. Кармел требуется дополнительная минута, чтобы несколько раз вздохнуть, но, в конечном счете, она кладет свою школьную сумку и садится в кресло-качалку.

Несмотря на страх пропустить один из последних в этом году школьных дней, любопытство берет над ними верх, и уже на следующий день около 11:30 они появляются в школе, как раз перед ланчем. Мне казалось, я готов был рассказать им все, ничего не скрывая, но это оказалось труднее, чем я думал. А вот матери я уже, наоборот, все рассказал, перед тем как она решила пойти в магазин и оплести город заклинанием. Когда я покончил с этим, она выглядела извиняющейся. Прости меня мам за то, что подверг себя опасности. Снова. Но я совершенно не мог с этим справиться. И, похоже, не такая уж это важная проблема. Поэтому она посоветовала мне дождаться Гидеона и, не глядя в мою сторону, оставила одного. Вот теперь я наблюдаю у Кармел точно такой же взгляд.

Мне удалось проворчать что-то типа Извините, что не подождал вас ребята. Я не собирался этого делать. И даже не планировал.

— Чтобы туда добраться, тебе понадобилось четыре часа. Ты что, все это время находился в трансе?

— Мы можем просто сконцентрироваться? — вставляет замечание Томас. Он просит об этом с большой осторожностью, с обезоруживающей улыбкой на лице. — Что сделано, то сделано. Кас остался жив. Выглядит немного бодрящим, чем раньше, но все же он дышит, он живой.

Я дышу и страстно желаю, чтобы меня накачали перкоцетом [21]. Боль в плечах похожа на живое существо, все больше пульсируя и раскаляясь.

— Томас прав, — говорю я. — Мы должны решить, что делать дальше, и понять, как помочь ей.

— Как помочь ей? — повторяет Кармел. — В первую очередь мы должны выяснить, что происходит. Насколько мне известно, ты мог себе это просто придумать. Или вообразить.

— Ты считаешь, я все это выдумал? Просто нафантазировал? Если бы это было так, почему же тогда все оборачивается именно таким образом? Почему она явилась мне в бессознательном состоянии и бросилась в печь? Если я все это придумал, тогда мне следует посетить несколько часов интенсивной терапии.

— Я не утверждаю, что ты нарочно так делаешь, — оправдываясь, говорит Кармел. — Мне просто интересно, истинны ли твои слова. Помни, что сказал Морфан.

Мы с Томасом переглядываемся. Все мы помним, как Морфан извергал тонны всякого бреда. Я вздыхаю.

— Ну, а что вам нужно от меня? Вы хотите, чтобы я просто сидел, сложа руки, и ждал, когда явь станет реальностью? А если она действительно в беде? — ее рука, указывающая на топочную дверцу печи, тут же всплывает перед моими глазами. — Не знаю, смогу ли я выдержать это. Но уж точно не после вчерашнего.

Глаза Кармел расширены. Лучше бы мы не ходили к Морфану, потому что его слова еще больше напугали ее. То, как он себя ведет, и сила, наполняющая атаме, говорит о том, что кое-что опасное следует еще со времен Изучения Библии. Я напрягаю плечи и вздрагиваю.

— Хорошо, — говорит Томас. Он кивает Кармел, беря ее за руку. — То есть, я хочу сказать, что мы обманываем себя, если думаем, что у нас есть шанс. Чтобы не происходило с нами, не думаю, что все прекратится само по себе. До тех пор пока мы не решим уничтожить атаме.

Они уходят чуть позже, и остаток дня я провожу на обезболивающих, пытаясь не думать об Анне и о том, что может с ней еще произойти. Я проверяю свой сотовый, ожидая звонка Гидеона, но входящих вызовов нет. Между тем, время не стоит на месте. Оно бежит медленно, но уверенно.

По приходу домой, ближе к вечеру, мама заваривает чашку чая без кофеина, добавляя туда немного цветков лаванды, стремясь вылечить мои внутренние ожоги. Это не настойка, и она не обладает чарами. Как правило, колдовство и фармакологию мама не смешивает, но даже без наркотика чай успокаивает. К тому же, я принял дозу перкоцета, потому что мне показалось, что еще чуть-чуть и мои плечи разорвутся на части. Он подействовал отлично, и сейчас у меня возникло желание залезть под одеяло и пролежать так до субботы.

По дороге в спальню я представляю Тибальта, свернувшегося калачиком на моем темно-синем шерстяном одеяле. А почему бы и нет? Если моя мертвая девушка в состоянии появляться в нашем мире, то почему бы и мертвому коту не устроить такое шоу? Но в комнате никого нет. Я забираюсь в постель и поудобнее укладываю голову на подушку. К сожалению, из-за обожженных плеч мне не так легко это сделать.

Когда я закрываю глаза, странный холод накрывает мои ноги. Температура в комнате резко снижается, словно кто-то распахнул одно из окон. Если бы мне довелось дышать сейчас в припадке гнева, то стало бы заметно облачко пара. Под подушкой я практически ощущаю, как звенит атаме.

— Тебя здесь нет на самом деле, — убеждаю я сам себя, возможно, желая, чтобы все оказалось совсем наоборот. — Если бы это была действительно ты, то не вела бы себя так.

Откуда тебе знать, Кассио? Ты никогда не был мертвым. Чего не скажешь обо мне.

Я распахиваю глаза и замечаю ее босые ноги, впрессованные в угол рядом с моим комодом. На уровне ниже колен я узнаю белый подол ее платья. У меня нет желания дальше поднимать взгляд и видеть, как она ломает себе кости или выпрыгивает в окно. Кстати, спасибо и на том, что ее чертова кровь перестала литься из носа. Сейчас она выглядит намного ужасней, чем когда появлялась перед людьми с темными венами и скручивающимися, словно змеи, волосами. Я хорошо знал Анну, одетую в кровь. Но пустую оболочку Анны Корлов…просто не понимал.

Застывшую в углу фигуру, наполовину скрытую тенью, даже при лунном свете нельзя не заметить.