Сон Смерти (ЛП)

Сложнее всего смотреть на лужи крови, просто потому, что их так много. Это напоминает мне Николь, или, по крайней мере, моё видение о ней, изрубленной на куски в сарае её родителей. Но в том случае был только один довольно маленький подросток. Но тут два взрослых человека, истекающих кровью из дюжины колотых ран.

Я заставляю себя смотреть; приучая себя к ужасу передо мной. Когда я уверена, что всё полностью под контролем, я буду обращать время вспять. Опять же, это так естественно, и я не могу не думать о тех годах, которые проводила моя тётя, занимаясь такими вещами. Я была поражена её способностью отмечать течение времени в куполе; как легко это должно быть для неё, чтобы манипулировать её видениями после того, как она годами находились в её сверхъестественной области? Сила у неё на кончиках пальцев; она отказывается упражняться. Это невероятно.

Вздрогнув, чтобы очистить голову, я сосредотачиваюсь на контроле сцены здесь и сейчас, отталкивая её назад. Пунцовые лужи сокращаются, и вскоре кровь слабо пульсируя возвращается в тела, как если бы они были человеческими губками, поглощающими жизнь. Я подавлю рвотный рефлекс и продолжаю перематывать. Мы приближаемся к нападению. Тела дергаются в тошнотворных судорогах, и я знаю, что вижу момент их смерти в обратном порядке.

Вся сцена останавливается, и я в шоке шатаюсь в сторону. Я чувствую, что кто-то сильно толкнул меня в стену. Опираясь одной рукой на — к счастью не покрытый кровью — табурет, я восстанавливаю равновесие, и, как только я собираюсь с мыслями, возобновляю перемотку сцены назад.

Но она снова останавливается.

Какого чёрта?

Я нажимаю сильнее, больше похоже на то, когда я впервые начала манипулировать видениями со Смитом. Я подготавливаюсь, ставлю ноги на ширину плеч и двигаю руками, что так хорошо работало вначале — по существу, как тренировка — и пытаюсь заставить сцену двигаться в обратном направлении.

Ничего. Это похоже на попытку толкнуть небоскреб голыми руками. Сцена просто не перематывается.

— Черт возьми! — кричу я на видение. Мне от этого легче, но выглядит не больше чем жалкая попытка. Я продолжаю пытаться переместить сцену, потому что я не знаю, что ещё можно сделать, но она так же эффективна, как биться головой о стену, и приводит к аналогичной головной боли. Как только я сдаюсь, всё моё тело болит.

Тем не менее, я не хочу уходить. Должно быть что-то, что я могу сделать! Я опускаюсь на плюшевый ковёр и ровно дышу в течение нескольких минут, восстанавливая внимание. Момент спокойствия помогает мне сосредоточиться. Где я? Вот что я пришла сюда, чтобы понять это в первую очередь.

Ну, вот что я сказала Софи. Первым моим приоритетом было изучение личности убийцы. Но второе — выяснить местоположение дома. Я подталкиваю себя и отворачиваюсь от места резни. Хотела бы я сказать, что мне больше не придётся это видеть, но я чувствую, что до того, как мы с Софи закончим, мы увидим много крови.

Моя рука скользит по гладким перилам, когда я пробираюсь вниз к входной двери. По крайней мере, я должна попробовать узнать адрес. Я колеблюсь, когда моя рука оказывается на ручке. Мой инстинкт заключается в том, что я не могу повлиять на физический мир из видения.

Забавно, как одна из ранней лжи Смита так глубоко погрузилась в мой разум. Это был один из первых уроков, который он мне преподал... и первая обнаруженная мной ложь. Способ манипулировать мной и не дать мне узнать, кем он был на самом деле, от достижения моего истинного потенциала. Мои силы уничтожили его. Таким образом, с определенным удовлетворением я поворачиваю дверную ручку из латуни и открываю тяжёлую стеклянную дверь без каких-либо особых усилий.

Холодно. Я чувствую температуру воздуха видениях, хотя она не такая экстремальная, как на самом деле на улице в Оклахоме. Это ... информационно: эта сцена горячая, эта сцена холодная. На моих руках гусиная кожа, и мой первый вздох уличного воздуха бодрит, я не дрожу, когда поворачиваюсь и смотрю на переднюю часть дома, в поисках номера.

6486

Ну, это не так полезно, как я надеялась, но это довольно неплохой старт.

Я поворачиваюсь и поднимаю одну руку, чтобы закрыть солнце, и осматриваю двор перед собой. И это больше, чем двор. Этот дом расположен на какой-то внушительной территории, и на самом деле я не вижу других домов. Деревья без листьев обрамляют гладкую поляну снега, который, как я полагаю, покрывает травяной газон. Ступени расчищены лопатой, так же, как и путь к гаражу, но я не вижу более ничего, чтобы могло помочь мне разобраться, где я.

Звук приближения автомобиля, звучит быстрее, чем на типичной жилой улице, что привлекает моё внимание к левой стороне дома. Это раннее утро — солнце едва поднялось над восточными холмами. Начало утреннего движения, если можно говорить об утреннем движении в Колдуотере.

Несмотря на то, что самый близкий путь к звукам транспортных средств находится через незапятнанное одеяло снега, я позволила ногам нести меня по дороге в гараж. Знать о том, что я могу повлиять на физический мир и размышлять о последствиях таинственного зачищенного снега на месте преступления — делает меня, я думаю, настороженной. Я пройду долгий путь.

Оказывается, дом на самом деле находился не так далеко от дороги, но защитная полоса из осин была весьма эффективной. Я спускаюсь по длинной подъездной дороге, и моё сердце замирает, когда я понимаю, что это не дорога; это шоссе. С одной стороны, это означает, что я могу идти не более одной мили в любом направлении, найти знак указателя и точно знать, куда я должна идти. С другой стороны, это означает заимствование автомобиля моей мамы, чтобы найти дом в реальной жизни.

Это значит, что я должна солгать маме. И либо быть совершенно странной, не позволяя Софи прийти ко мне домой или спрятать её от Сиерры.

Быть немного ближе, чтобы дойти до дома этих людей пешком, было бы гораздо удобнее.

Но это также приблизило бы и убийцу. Во всяком случае, географически.

Когда я перемешаюсь по серым снежным сугробам у дороги, я думаю о том, как изменился Колдуотер после убийств в прошлом году. В глазах людей есть настороженность, которой раньше не было. Дети из школы склонны ходить группами; редко можно увидеть, что кто-то из учеников, ходит по городу сам по себе. Вроде как я в этот момент. Даже сейчас это кажется странным, хотя это не реально. Может быть, лучше, что это убийство произойдёт немного за городом.

Что вынуждает полностью пойти на новый раунд лекции самой себе. Этого не произойдёт! Весь смысл в том, чтобы предотвратить убийство. Но в глубине души я не ожидаю, что всё произойдет так, как и планировалось. В конце концов, никогда не случалось так, как планировалось, когда я пыталась изменить видения. На самом деле, у меня довольно отстойное прошлое.

Но на этот раз у меня есть Софи, напоминаю я себе. Она знает, что она делает — все будет по-другому.

При условии, что она не убийца.

Это я и предполагаю.

Просто....иметь некоторое подтверждение было бы неплохо, вот и всё.

Сейчас становится все тяжелее идти, и я не думаю, что это потому, что видение не хочет, чтобы я выяснила, где произойдёт убийство. Думаю, всё гораздо проще, просто я слишком далеко от сцены убийства. Первоначально расположение видения. Чувство ходьбы в глубоком песке возвращается, и через несколько шагов присоединяется ощущение подъёма на крутой холм.

Чуть дальше, думаю я, подбадривая себя, когда я изо всех сил пытаюсь сделать ещё пять шагов, чтобы я могла увидеть это небольшое возвышение.

Четыре, три, два, один.

Я не могу сдвинуться ещё на дюйм, но я вижу маленький зеленый знак! 146. Я не знаю, с какой стороны к нему подошла, но небольшая прогулка на машине решит это легко. Самое главное, что я знаю, что снова могу найти дом.

Нет причин возвращаться обратно в дом; Я выхожу из видения.

Я снова сижу в туалете, приклонившись к стене ванной комнаты, но я чувствую себя хорошо. Быстрый взгляд на мой телефон говорит мне, что всё это заняло пятнадцать минут — я бы предположила, по крайней мере, полчаса. На днях я выясню, как судить о различиях во времени, но, очевидно, сегодня не этот день.