Богами становятся (СИ)

Однажды нам сказали, что на круизный лайнер на время каникул требуются помощники. Мы вызвались с Эдвардом, чтобы хоть ненадолго покинуть этот кошмар. На корабле было тоже несладко, но работы мы не боялись, а большего и не надо было.

Однажды на судне случилась авария на палубе развлечений, и гостей послали на другие. Капитан велел развлекать гостей любыми способами. Тут я и вспомнила о танцах. Эд помогал мне, и наши скромные потуги даже заслужили овации и умиление, а если добавить сюда ещё и желание всех женщин накормить «голодных птенчиков» и мелкую купюру – вообще рай. Быстро сообразив, что это наше спасение, мы стали репетировать. Благодаря своей худобе и гибкости мы быстро разучили несколько танцев, и иногда нам позволяли выступать. Первые деньги мы тратили на костюмы. После выторговали себе возможность остаться на корабле на всё время полёта, а учиться дистанционно. Никто не возражал – ртов в приюте меньше, да и жертв тоже.

Так мы начали зарабатывать деньги, и в следующий рейс нас звали не как помощников, а как артистов. Я копила деньги, а Эд всё тратил. У меня была цель. Я знала, что на мне был долг родителей в связи с невыполнением обязательств, а то, что они умерли, никого не интересовало. Так прошло три года. Хорошая еда, физические нагрузки и переходный возраст сделали своё дело, и мы начали привлекать внимание пассажиров не только как танцоры. Появились непристойные предложения.

Однажды Эд пришёл под утро с пачкой денег, от него несло выпивкой и женскими духами. Мы поскандалили, я говорила, что не стоит продавать себя. Эд же уверял, что он не намерен горбатиться, когда одна ночь позволила ему заработать столько же, сколько за месяц он заработает танцами. Я убежала в ту ночь на звёздную палубу – выплакаться. Но слёз не было. С того момента, как меня забрали с Эокса, я не пролила и слезинки. Меня пожалел мужчина, по возрасту годящийся мне в отцы. А после он повёл меня к себе в каюту. Это был мой первый мужчина. Он не сказал своего имени, но дал мне много. Он любил меня. Я проснулась женщиной. Одна.

С Эдом мы кое-как закончили круиз и разбежались. Сидя в космопорте и размышляя, что делать дальше, я увидела группу гонщиков. Их вожак – молодой и красивый – был мне известен по новостям. Это был Грэг. Мы познакомились, разговорились. Мои познания в области двигателей ему показались забавными, и он взял меня с собой. Я всегда мечтала стать пилотом космического корабля, мне показалось, это шанс. К тому же, я влюбилась в Грэга.

Я стала учиться управлять всём, у чего есть двигатель. Летает или ездит – без разницы. Между гонками я сдавала экзамены в школе. Прошёл год. Узнав о наборе в школу пилотов, я попросила Грэга подать туда мои документы, так как я не имела в тот момент лётного стажа и нужен был кто-то авторитетный, чтобы подтвердить мои таланты. Он соглашался на словах, кормил обещаниями и заверял, что внёс вступительный взнос за учёбу. Он солгал. Деньги он проиграл, документы и не думал подавать, считая это блажью малолетней девицы. Я раскрыла обман слишком поздно. До моего двадцатилетия оставалось меньше полугода. К тому же застукала Грэга с другой девушкой, да ладно бы просто переспал, так он самозабвенно рассказывал ей, как я бегаю за ним, словно привязанная, готовлю еду, ремонтирую машины, грею постель. Я бросила его.

Следующие месяцы были тяжелы. Я участвовала во всех сомнительных гонках, стараясь заработать деньги на откуп, но такими темпами мне понадобилось бы не меньше трёх лет, и то при условии невероятного везения. Когда мне исполнилось двадцать, пришлось прятаться от властей. Получалось плохо. Я решила отправиться в качестве поселенца на какую-нибудь планету, благо знаний хватало, да и тот факт, что я девушка, был не из последних. Матери нужны в колониях.

Я завербовалась на корабль, идущий в дальние системы. Там познакомилась с таким же кандидатом в колонисты. Мы стали встречаться на корабле, пока летели на сортировочную станцию. Но долететь до планеты мне было не суждено. Наученная горьким опытом измен, подслушала разговоры мужчин. Мой драгоценный партнёр хвалился, что я втрескалась в него и он сдерживается, пока мы не перейдём на корабль колонистов, чтобы я не испугалась и не сбежала. «Как здорово, – говорил он, – секс-рабыня, домработница и добытчик в одном лице». Сам он не собирался работать, а ехал только как балласт. Я сбежала после посадки, но не учла, что это военная база, и меня поймали через четыре дня.

На корабль не вернули, а направили в инкубатор по воспитанию секс-рабов. Если до этого я считала свою жизнь адом, то пребывание в инкубаторе изменило мой взгляд на вещи.

- Ты была рабыней? – прервал её рассказ Дар.

- Да, была.

- Почему ты раньше не сказала?

- А что это изменило бы? – внимательно глядя на юношу, спросила Элен. – Ты не желал ничего слушать, не реагировал на мои попытки помочь тебе, считая меня чудовищем. Разве нет? В чём-то ты был прав, и за некоторые свои действия я до сих пор не простила себя. Я продолжу? Теперь, когда наши отношения изменились, я хочу, чтобы ты знал обо мне всё.

- Я слушаю.

- В инкубаторе меня принялись учить премудростям сексуальных утех. И если раньше я была поверхностно знакома с этой стороной человеческих отношений, то теперь знала всё досконально. Я не собиралась покорно принимать этот «подарок судьбы», несколько раз пыталась бежать, меня ловили. Я портила свою внешность, отрезала волосы, похудела до синевы, вела себя как мужчина. Психологи плюнули на меня спустя полгода. Уже собрались отдать меня для гипнотической коррекции личности, как пришёл приказ: всех «бракованных» отправить на распределение по военным базам. Меня вместе с ещё несколькими десятками девочек распределили по гарнизонам и отправили на транспортах по планетам.

Наш караван напоролся на неучтённый метеоритный поток, и несколько кораблей пострадало. На корабле, перевозившем нас, ранило пилотов, замены не было, и меня в наручниках отправили на капитанский мостик, в надежде хоть как-то довести корабль до обитаемых мест. Ситуация была катастрофичная. Наш корабль оказался флагманским, всё руководство в лазарете, до обитаемых зон не меньше недели быстрого лёта, а у нас из двадцати кораблей лишь двенадцать на ходу. Общее количество людей было равно десяти тысячам с небольшим. Думать о смерти не хотелось.

У меня всегда был странный талант просчитывать многоходовые комбинации с несколькими неизвестными, тогда он и пригодился. Приняв на себя командование караваном, перекинув людей на разные корабли, отремонтировав и сцепив все аварийные единицы, мы по прошествии трёх недель достигли обитаемых зон. Рабыню беспрекословно слушались капитаны больших транспортов, военных крейсеров, исследовательских и ресурсодобывающих судов. Но жизнь не прощает ошибок, меня доставили на военную базу, как и собирались. Правда, пришедший в себя адмирал обещал, что замолвит за меня словечко: не дело использовать в качестве игрушки человека, способного на такие сложные решения. Но ввиду отдалённости планеты, на которую меня направили, он не знал, когда ждать новостей.

Меня выбрал капитан десантной группы в качестве личной рабыни. Я тогда больше была похожа на мальчика, и это сыграло решающую роль – капитан предпочитал до того момента своих подчинённых. У него были склонности к насилию, как, впрочем, у многих военных. Пребывание в колонии было как зебра: белая полоса счастья, когда его десант уходил на задание, и чёрная – когда они возвращались. Я бунтовала. Он наслаждался. От криков я теряла голос и сознание, он мучил меня ночи напролёт, связывая и воплощая свои болезненные фантазии. Это благодаря ему на моём теле столько шрамов. Он резал меня намеренно. Днём я слонялась по базе, меня тайно жалели, но заступаться не собирались, иначе кошмар вновь перекинется на них.

Из жалости меня начал тренировать и инструктор по рукопашному бою. Он учил убивать. Я училась у него, и у пилотов, и диспетчеров днями, а по ночам пряталась от изверга–хозяина. Так прошло около четырёх месяцев. Потом пришла новость о том, что через месяц на базу прибудет комиссия, которая, помимо всего прочего, может и меня забрать для дальнейшей учёбы и работы в качестве диспетчера задач. Капитан был в бешенстве, он не хотел терять свою игрушку. Он стал ещё более жестоким. Если днём он ничего не мог со мной сделать, так как сам был занят службой, то ночами, если он находил меня, принимался избивать, резать, насиловать.